Бесконечное землетрясение - Дара Эван

Вот его питательная среда. Зыбкая неопределенность, которая из-за своей незавершенности обретает реальность. Незнание дает возможность, и оно станет его переносной устойчивостью. Непрочность, генерирующая более высокую устойчивость в перспективе. Он полминуты сидит на земле, отдыхает, затем встает. Отправляется на поиски фонтана. Чтобы помыться.

Восемь минут — или тринадцать, если ориентироваться на названный Пласидо крайний срок в двадцать пять минут, когда он должен вернуться в импровизированный парк.

Он находит фонтан, расположенный, по-видимому, в бывшем ресторанном дворике, сейчас не предлагающем подкрепления. Видит деревянные перекладины от спинок стульев, небольшую вазу из рифленого стекла, дырчатые крышки солонок. Рваный список песен из цифрового музыкального автомата, ложки. Он представляет, как люди сидят на барных табуретах в ожидании, когда их обслужат. По столам скользят чеки и чашки кофе. Не двадцать, но двадцать две минуты будет в самый раз.

Он снимает с верхней части тела одежду и снаряжение, мочит ладонями подмышки. Вода стекает по его бокам, холодная, щекочущая. Он наклоняется, чтобы вода капала на землю, не оставляла пятна на брючинах. Мыла у него нет. Навряд ли ему удалось избавиться от вони. Не стоит ли обмакнуть голову? Расчески у него нет. Шесть минут.

Закоченевшей рукой он обмахивает свое смрадное одеяние, растягивает его, пытается придать глаженый, отутюженный вид. Безнадежное дело. Все мятое, измаранное.

Но. Есть аргумент в пользу несовершенства. Контраста как источника энергии. Разности. Он говорит себе, что теперь видит это. Сотрясения, различные Q… Мир своей тряской пробуждает его. Подталкивает к осознанности. Загоняет к ней. Всевозможные тяготы Q повышают вероятность, что человек будет работать. Довольство — враг. Теперь он это видит. Еще три минуты. Еще.

Две.

Он топает, стряхивая пыль с опорок. Поправляет нагрудную сумку и рюкзак, чтобы они сидели ровно. Расчесывает волосы пальцами, хотя пальцы все еще грязные. Осталась еще одна минута, но ничего. Он идет.

Неторопливым шагом, настолько небрежно, насколько позволяет ему взбаламученная душа, он входит в импровизированный парк. Удивляется, увидев среди пыльных, лишенных растительности клочков земли и изломанных деревьев одинокого Пласидо. Склонившись к реквизиту, жонглер протирает кеглю. Раскладывает свои принадлежности, потом поднимает клапан рюкзака и аккуратно составляет их туда. Он встает, видит, что Пласидо повернулся к нему.

— Уже пришел? — говорит Пласидо. — Дай мне минутку.

Пласидо отворачивается, продолжает собираться. Наполняет рюкзак, пока тот не становится разбухшим и тугим, и затягивает шнурок наверху. Рюкзак вибрирует, но стоит ровно.

— Ладно, — говорит Пласидо. — Иди сюда. Давай присядем.

Он идет к Пласидо. Потом они вместе садятся, скрестив ноги по-турецки, на землю.

— Ну так вот, — говорит Пласидо. — Рад тебе. Значит, понравилось сегодняшнее представление?

Он опускает глаза, потом поднимает.

ЕЩЕ КАК, — говорит он.

— Хорошо, — говорит Пласидо. — Спасибо. — Пласидо улыбается, потом игриво закручивает прядь волос. — Слушай, Сэм, — говорит Пласидо. — У меня есть одна мысль, и я собирался обсудить ее с тобой. — Пласидо переводит дух, затем смотрит на него. — Скажи, ты бы не хотел помогать мне?

Он смотрит на Пласидо.

— Ну да, — говорит Пласидо и широко улыбается ему. — Пришло время, когда мне очень пригодился бы ассистент. Ну то есть ты же видишь, что творится.

ВИЖУ, — говорит он.

Пласидо кивает.

— Разумеется, это оплачиваемая работа, — добавляет Пласидо. — И я надеюсь, кроме прочего, тебе будет интересно. — Пласидо снова улыбается. — Ну, ты будешь помогать мне, например, чистить кольца, и рукоятки, и всякое такое, чтобы предметы не скользили в руках. А еще чинить, когда я их роняю. — Пласидо молчит. — Такое, знаешь ли, случается. — Пласидо улыбается ему.

НЕ ЧАСТО, — говорит он.

— Да, — говорит Пласидо и улыбается. — Вот, собственно, что я хотел сказать. Мне нужен партнер, и ты, типа, прошел испытание. Ну, с ножами.

Он улыбается. Он чувствует, как глухо щелкает каппа.

— И, конечно, будут и другие обязанности, — говорит Пласидо. — Допустим, во время представления ты мог бы ходить в толпе с жестяной банкой, вроде как поощряя народ что-нибудь бросить туда. Потому что так случается — люди в задних рядах, когда думают, что ты их не видишь, ничего не дают. Или дают много. А еще я думаю начать выступать по ночам. Ну, это будет очень красиво. Классные эффекты с факелами, тенями… Но нам нужно будет следить за источниками света, и ты можешь стать мастером огня.

Он снова улыбается.

— И если все получится, ты определенно можешь пойти со мной в другие города. Если захочешь, конечно. Если у тебя есть время. Некоторые города здесь вроде как получше других. И можно оставаться на одном месте какое-то время. Бросать монеты начинают на четвертый, пятый день. — Пласидо смотрит на него. — Так что подумай об этом, пожалуйста.

Он смотрит в землю. Поднимает глаза на Пласидо.

ММ, — говорит он.

Пласидо улыбается.

— Хорошо, Сэм. Это очень хорошо. Спасибо.

Он елозит на месте. Оттягивает правый наколенник.

— Значит…

НЕ НУЖНО, — говорит он потом. — ДУМАТЬ. — Он снова поднимает глаза на Пласидо. — ДА.

Пласидо улыбается. Немного откидывается назад.

— Ух ты, — говорит он потом. — Ты серьезно? Уверен?

УВЕРЕН.

— Это здорово, Сэм. Правда. Спасибо. — Пласидо и ротягивает ему руку. — Добро пожаловать в дело, — говорит он.

Они пожимают друг другу руки. Оба улыбаются. ММ, — говорит он.

— Очень рад, — говорит Пласидо. — Наемный работник, который мне не грубит. — Пласидо кладет руку на землю и собирается встать на ноги. — И еще раз скажу: это оплачиваемая работа, — говорит Пласидо. — Пятнадцать флоринов в день…

ПЯТНАДЦАТЬ?..

— Плюс пять процентов от выручки. Договорились? Будем работать вместе. — Пласидо уже стоит. — Вот, Сэм, теперь ты точно замотивирован.

Пласидо помогает ему подняться.

Он встает, отряхивает зад своих леггинсов.

— Итак, Сэм, — говорит Пласидо. — У тебя есть пять минут?

Он распахивает глаза.

— Пойдем, я покажу тебе, где живу, — говорит Пласидо, — чтобы ты знал, где найти меня завтра утром. Согласен?

Он стоит прямо. Он поднимает глаза.

— УГУ.

— Пойдем.

Пласидо поворачивается и идет вперед. Изогнутой рукой дает ему знак следовать за ним. Пласидо подходит к своему рюкзаку и поднимает его с земли. Он семеня подбегает, придерживает рюкзак, помогает Пласидо надеть одну лямку на плечо. Потом другую.

— Спасибо, — говорит Пласидо. — Вот и первая помощь.

Пласидо подпрыгивает, поудобнее пристраивая большой рюкзак на плечах. Потом ведет его из импровизированного парка.

Они выдвигаются. Он следует за Пласидо по нескольким узким тропам, которые змеятся мимо хлебных деревьев с похожими на гигантские когти листьями. На некоторых висят большие желто-зеленые плоды, кивающие и загадочным образом не востребованные. Сухие былинки хрумкают под его ногами. Он пытается обходить их, но кусты царапают ему одежду, заставляют изворачиваться так, чтобы, по возможности, его тоже не было слышно. Он не имеет представления, куда они идут. Неважно, в тени приятно и безопасно.

Он продолжает смотреть на рюкзак Пласидо. Тот всего лишь слегка подпрыгивает, качается влево-вправо, как при нормальной ходьбе. Глаз радуется. Будто ребенок сидит в изящной заплечной сумке.

Минут через восемь перелесок густеет. Облака спор поднимаются в воздух, рассеченные клинками солнца. Пеньки кустов вспыхивают, как солнечные прожекторы, затем исчезают. Пласидо, прямой и устойчивый, легко шагает через искрящийся лес, и к нему, как к божественному явлению, устремляется весь сверкающий свет.