Бесконечное землетрясение - Дара Эван

Когда паланкин приближается к особняку, кто-то распахивает ворота в сетчатом ограждении. Еще пара шагов, и он чувствует, что под ногами ухоженная трава. Одновременно внешние звуки приглушаются, и он слышит хриплое дыхание стоящего впереди товарища.

Вожак указывает носильщикам развернуть паланкин задней частью к дому. Он не представляет зачем. Они делают, как велено, и через минуту портшез стоит на траве, хотя особенно сильный толчок замед ляет его приземление.

Новый человек в черной рубашке и обтягивающих джинсах машет руками на носильщиков, выпроваживает их с территории особняка. Через несколько секунд владелец дома в своих походных ботинках ступает из кузова на платформу паланкина. Он приветствует трех ждущих его мужчин в темно-синих комбинезонах, поворачивается, садится им на руки, и его вносят в дом через открытую главную дверь. Белоснежная рубашка по-прежнему без единой складки.

Вожак к тому времени тоже ушел. Снаружи ограды крупный мужчина с перевязанной рукой начинает раздавать вознаграждение, вынимая монеты из низкого металлического ящика. Он смотрит на часы. На работу ушло в общей сложности почти час и три четверти. Он ждет своей очереди и, как и остальные носильщики, получает четыре флорина.

Четыре флорина.

И никакой еды. Ни крошки.

Все еще утро. Время есть. Он находит распределитель в центре города — это несложно, он следует за несколькими барахтающимися гражданами, пока один из них не приводит его туда, — и покупает ямс, имбирь, кукурузную муку, ананасы. В один мешок среднего размера помещается еды на все четыре флорина. Он выносит мешок за город, где легко снова ориентируется: оставленные носильщиками глубокие следы все еще хорошо заметны. Он идет дальше, быстро доходит до коммуны, которую посещал портшез. Ставит мешок на землю, где стояли другие, но сейчас исчезли.

Он поворачивается, уходит. На сей раз дорога туда и обратно занимает двадцать четыре минуты. На пути туда он встает четыре раза. На пути обратно два.

Ананасы — это вкусно. Его любимый фрукт. Он никогда не покупал их для себя. Опасно носить нож, когда ты беспрерывно падаешь.

Снова он радуется, что работа носильщика закончилась быстро. Еще есть время. Он пересекает центр Тисины, поворачивает, прибывает на заросший сорняками задний двор, засыпанный потрескавшимися осколками тарелок, мисок, керамики. Неверное направление. Он возвращается назад, находит центр города, знак «Как правильно падать» служит ему маяком. Выходит на другую раскуроченную улицу. Это та улица, теперь он вспоминает.

Он спотыкается дальше, футах в тридцати от рваного края дороги видит женщину. Повернувшись почти спиной к нему, женщина стоит на коленях, склоняется в молитве. В маленькой пыльной рытвине, все еще облагороженной следами зелени, женщина прижимает руки к груди крест-накрест. Потом вытягивает руки, наклоняется к земле. Застывает в позе молельщицы. Женщина двигается медленно, почтительно, вера делает ее безучастной к Q1. Она в простой попоне, измазанной серыми пятнами. Локти, запястья, колени не защищены.

Его трогает это зрелище, но нужно продолжать путь. Он устремляется вперед, однако останавливается, чтобы снова посмотреть на женщину. Она опять выпрямляется, складывает руки на груди. Впечатляющая картина. Он видит, как женщина что-то поднимает, прижимает к себе. Он подступает ближе, видит завернутого в тряпье ребенка у нее на руках. Потом замечает, как ручка младенца выпадает из свертка. Женщина не прячет ее в пеленку, она безжизненно качается. Женщина запрокидывает голову, смотрит в небо, закрывает глаза. Губы ее шевелятся, но слова поглощает земной гул. Он видит: она дрожит не только потому, что земля вокруг сотрясается.

Он подбирается ближе, думая о том, чем ей помочь. Как утешить. Потом видит, что женщина снова склоняется вперед. Кладет младенца перед собой. С мотрит на ребенка, он шевелится. Дергается и вертится в колеблющейся почве. Ручки поднимаются и опускаются, ножки дрыгаются. Грудь вспучивается и опадает. Головка поворачивается влево, вправо. Женщина смотрит на ребенка, но ее видно только в профиль. По щеке у нее текут слезы. Женщина продолжает смотреть на дитя, тогда как он разворачивается, возвращается на разбитую дорогу.

Он спотыкается дальше, чувствует ногами предзнаменования Q2, но оно не наступает. Деревья шумят, ничего больше. Он говорит себе, что эпизод, которому он стал свидетелем, — всего лишь один из миллионов. Тот факт, что ему довелось столкнуться с этим конкретным случаем, не придает ему особой значимости. Он говорит себе, что сверх определенного числа количество перестает быть важным. Много, больше, больше, и потом понятие множества исчезает. Главное правило политики. Предел понимания. Скорбь — земная константа.

Он прибывает на место, которое сейчас является парком, и люди уже ждут. Это неожиданно. Он смотрит на часы, до полудня еще четырнадцать минут. Назначенное время. Он говорит себе, что в этом нет ничего неожиданного.

Он присоединяется к людям, дрожащим и выстроившимся полукругом перед площадкой для представления. Занимает место, сняв нагрудную сумку и поставив ее на землю впереди, но не в самом первом ряду. Затем идет наполнить свой водоконус из правительственного фонтана с изогнутым носиком. Возвращается к своей сумке, садится, потягивает чистую воду. Чувствует прикосновения трепещущей земли. Все-таки он был прав. Это легкое Q2. Как же Пласидо справится?

Скоро он узнает. Через несколько минут на площадку ступает Пласидо, его бирюзовый рюкзак наполнен реквизитом, бежевый комбинезон украшен широким белым поясом, усеянным заклепками и дырками, отделанными металлическими кольцами. Пласидо останавливается в сердцевине внимания — неверно: он создает сердцевину внимания — и начинает вынимать и расставлять свои приспособления. Но можно не беспокоиться. Пласидо устойчив и незыблем. Энергичен, деятелен. Q2 ничего не значит для Пласидо.

Он встает, поворачивается, оглядывается вокруг, видит, что прибывают новые зрители. Впечатляюще: представление еще даже не началось. На сей раз их сотня, он уверен в этом. Толпа уже давит и наклоняется вперед, чтобы лучше видеть. Он оборачивается, осматривает поляну, встает позади долговязого человека. Он не хочет отвлекать Пласидо.

Представление феерическое. Пласидо бросает первое кольцо из-за спины, заслуживает благосклонность публики одним только умелым изгибом запястья. Немедленно следуют ликующие возгласы и топот. Вскоре три, потом четыре кольца размером с тарелку парят, словно невесомые, описывая фигуры, удостоверяющие красоту геометрии. Пласидо присборивает лоб и неистово сосредотачивается на движущихся кругах, выписывая общий рисунок, одновременно посвящая бдительное внимание каждому кольцу. Потому-то Пласидо и не смотрит на него.

В прежних представлениях после колец он бросал кегли для боулинга. Теперь Пласидо берет шляпы. Ошеломительно, ново. Он достает из рюкзака три канотье с круглыми полями, вставленные одно в другое, разделяет их и посылает по очереди в воздух, золото кружится на фоне густой синевы. Соломенные шляпы возвращаются в пальцы Пласидо с писклявым звуком и, с легким свистом рассекая воздух, снова взмывают вверх. Красиво. Он и раньше видел, как летают шляпы, но не вертикально.

Это впечатляющий трюк, и вскоре Пласидо делает его еще интереснее, низко наклоняясь и бросая шляпу из-под расставленных ног. Делает это один, два, бесконечное количество раз, затем попеременно поднимает ноги, когда тянется вниз. Сложное движение и убедительная причина, почему Пласидо не видит его.

Шляпы пойманы, снова составлены стопкой и отложены в сторону. Затем следует сюрприз. Из своего рюкзака Пласидо вынимает три кинжала с серебряными клинками в фут длиной и толстыми рукоятками из ясеня. Аханье и хорошо слышное фырканье исходит от толпы, потом все замолкают. Пласидо проверяет кинжалы. Он подносит каждый по очереди к правому глазу, оценивает их длину, проверяет на наличие опасных изъянов. Все в порядке. Но Пласидо осматривает их дальше. Он располагает кинжалы веером перед лицом, вглядывается в серебристый павлиний хвост. Оценка снова удовлетворительная. Потом наконец он широко расставляет ноги, набирает в грудь воздух. Сосредотачивает взгляд на кинжалах, находящихся поблизости от его лица, потом смотрит в землю. Не двигается. Словно по заказу, Q2 переходит в Q1.