Жили в этой нехорошей квартире молодая женщина Екатерина с маленькой дочкой Настенькой. Совсем недавно грандиозный ремонт сделали, включая тёплые полы и утеплённый балкон. И вот такая беда на них обрушилась. Мы из-за материального ущерба не переживали, ибо это дело десятое. По-настоящему нас волновало лишь одно: не остались ли в горящей квартире Катя с Настенькой. Женщины тихо плакали, мы, мужчины, мрачно молчали. Но вот пожар потушили, и пожарные сообщили прекрасную новость: в квартире никого не было. А причиной возгорания, правда ещё неточной, назвали замыкание электропроводки. Теперь я с ужасом представляю, к чему они вернутся, какое большое горе их ожидает. Ведь квартира выгорела почти вся, а что не сгорело, то покрылось густой стойкой копотью.
Только вышел из подъезда, как глазам моим предстала чарующая картина. Толик из соседнего дома стоял, опершись рукой о дерево, и самозабвенно блевал. Этот господин всю свою сознательную жизнь посвятил хроническому алкоголизму и оставался ему непоколебимо верным.
– Здорова, Толь, ты чего, с похмелуги, что ли?
– Да… – ответил он и утёрся рукавом. – Всё, мне <песец> пришёл… Хотел у Людки в долг взять, а она рогом упёрлась и ни в какую… Пить хочется по-дикому, а как попью, сразу блевать… Теперь только подыхать…
– Погоди подыхать-то. На вот двести рублёв, возьми, поправься.
– О-о-о, Иваныч, спасибо, дай бог здоровья!
– Но тебе бы надо прокапаться, иначе или тряханёт, или «белка» накроет, а то и мотор встанет. Сейчас поправишься и давай сразу езжай в нарко, это не шутки!
– Ладно, посмотрю, спасибо ещё раз, Иваныч!
На эту тему я уже многократно высказывался, но всё же повторюсь. Человеку, страдающему от жестокой абстиненции, всегда помогу денежкой на опохмел. Некоторые могут меня осудить, мол, своей помощью вы толкаете человека на новую пьянку. А вот если б не дали, то глядишь и вышел бы он из этого состояния, к трезвости вернулся. Но развею я эти наивные розовые мечты. Ниоткуда бы он не вышел и никуда бы не вернулся. Такие люди будут пить всегда, при любых обстоятельствах. И до тех пор, пока не сработает у них свой внутренний тормоз, стремительное движение вниз будет продолжено.
На скорой машин был полон двор, только нашей нигде не виднелось. «Ну что ж, значит наши предшественники ещё с вызова не приехали», – сделал я вывод. Но, зайдя в «телевизионку», увидел их сидящими там.
– Здорова, господа! А почему нашей машины невидно? Признавайтесь, куда дели?
– Заболела она, – ответил врач Анцыферов. – Коробка накрылась. Когда сделают, неизвестно.
– А на какой же работали?
– На тридцать первой. Иваныч, ты не представляешь, какая она была за***раная! В салоне <песец> что творилось! Земли на полу, хоть картошку сажай! И не только на полу, везде одна грязь!
– А водитель-то куда смотрит?
– Да никуда он не смотрит. Как баран, только на других кивает, типа никто не убирает, а мне больше всех надо, что ли?
– Значит, так в грязи и работали?
– Обижаешь, Иваныч! Мы чё, себя не уважаем? Я Галину и Любу перед фактом поставил, что пока машину не приведём в порядок, никуда не поедем. Мы все втроём такую уборочку <забубенили>, что теперь там сияние и блеск!
– Ну ладно водители, а бригады-то в таком с***че как работали? Неужели самим непротивно?
– Выходит, что так. Грязь для них – естественная среда обитания.
– По моему убеждению, медиков-грязнуль нужно гнать из профессии, невзирая на лица и должности.
– Ну да, помечтай, Иваныч, это невредно.
Объявили конференцию. Как и положено, свой доклад старший врач начала со смертей. В память прочно врезалась одна из них, женщина сорока с чем-то лет, беременная на позднем сроке. Вызвали «скорую» с поводом «плохо, теряет сознание». Когда бригада приехала, больная была уже мёртвой, с признаками биологической смерти. Самое интересное заключалось в том, что приехали они сравнительно быстро, примерно через двадцать минут. Но уже начавшееся трупное окоченение и трупные пятна говорили о том, что с момента смерти прошло не менее полутора-двух часов. При этом видимых повреждений на теле не было. Частный дом представлял собой форменный бомжатник, в котором находились двое грязных маленьких детей и полупьяный сожитель покойной. Никакой меддокументации не было и в помине, от сожителя ничего толкового добиться не удалось, а потому причина смерти осталась пока неизвестной. Главный врач пообещал позвонить в судебку и всё разузнать, чтоб удовлетворить наше всеобщее любопытство.
Далее слово взяла начмед Надежда Юрьевна:
– Коллеги, начну издалека. Доброта – хорошее качество. Но если добро делать через одно место, то оно превращается в зло. Именно так получилось у фельдшерской бригады из первой смены. Решили они «откапать» мужчину, находившегося в длительном запое. Для этого они выбрали пятипроцентную глюкозу и аскорбинку. И всё, ничего более. После их отъезда у больного случился судорожный припадок, приехала другая бригада и увезла его, так и не пришедшего в сознание, в неврологию. И так, коллеги, у меня вопрос: в чём заключалась ошибка бригады?
Ответил на него я:
– Они не добавили витамины В и противосудорожный препарат, а именно с***зон или ф***пам. Мне думается, что здесь дебютировала энцефалопатия Вернике.
– Да, Юрий Иваныч, именно так. Коллеги, если вы что-то не знаете или в чём-то сомневаетесь, позвоните старшему врачу. Этот звонок другу, говорят, очень помогает. И без крайней нужды не лезьте в вену. Ещё начудил новый фельдшер из второй смены. Приехал он на приступ бронхиальной астмы к давней хронически больной Веселовой. Не знаю, что ему ударило в голову, но он вдруг решил, что астма не бронхиальная, а сердечная. Далее сделал ей внутривенно струйно а***дарон и уехал.
После этих слов в зале раздался возмущённый шум.
– А нафига тут нужен а***дарон? Да ещё и струйно? Может, я чего-то не понимаю? – спросил врач Данилов.
– Как он сам сказал, чтоб купировать тахикардию, которая, кстати сказать, была синусовой.
– Да это что за дикость такая? – спросил я. – У него диплом-то не купленный?
– Нет, не купленный. Но с самостоятельной работы я его убрала.
– А приступ так и не купировали? – спросил фельдшер Гусев.
– Купировала другая бригада, когда на повторный вызов приехала. В общем, повезло этому деятелю, что ничего плохого не случилось и больная попалась сдержанная, не стала жаловаться.
Сразу после конференции, главный врач меня с собой позвал. Пойдёмте, говорит, Юрий Иваныч, сейчас кое-что обсудим. По пути он молчал, а я думал-гадал, уж не проштрафился ли в чём.
– Садитесь, Юрий Иваныч. У меня к вам, по-моему, неплохое предложение. Вы, наверное, в курсе, что мы заключаем гражданско-правовые договоры на медицинское сопровождение всяких разных мероприятий. Например, спортивных соревнований. Раньше этим занимались Андрей Ильич и старшие фельдшеры. Но все они не хотят деньги зарабатывать, жалуются, что ничего не успевают. А вы работаете всего на полставки, подработки не берёте, дачный сезон скоро закончится. Сопровождение – работа ненапряжная и денежная. За два часа вы получите примерно, как за двенадцатичасовую смену. Ну как вы, готовы?
– Да, Игорь Геннадьевич, готов. Но только если подработка выпадет на мою смену…
– Само собой, Юрий Иваныч, никаких накладок не будет, не волнуйтесь. Тогда сегодня Ольга подготовит гражданский договор, и когда приедете обедать, зайдёте к ней.
Да, это предложение очень даже неплохое. Тем более такая работа мне хорошо знакома, занимался я этим в давнее время.
Случись чего, мне нужно будет помощь оказать, а для госпитализации вызову другую бригаду. Но обычно там ничего особо жуткого не случается.
Когда я вернулся в медицинский корпус, то наших предшественников там не увидел. В диспетчерской сказали, что они на вызове. Ладно, законно побездельничать – это неплохо.
Вернулись добры молодцы уже в начале десятого. Мат доктора Анциферова летел впереди него со сверхзвуковой скоростью. Поэтому сперва раздался мат, а следом вошёл его источник.
