Сибирский папа - Терентьева Наталия

– Ты улетаешь завтра в двенадцать, – напомнила я.

– А ты остаешься? – уточнил Кащей.

– Да.

– Тогда и я остаюсь.

– Ты руководитель делегации, – напомнила я.

– Я посажу делегацию на самолет, а сам останусь. Они же не дети. Я не несу ответственность за каждого, – улыбнулся Кащей. – Мария… Какая ты горячая… М-м-м…

– Всё! – Я положила ему руку на губы, а он ухватил ее зубами и стал слегка покусывать. Я с трудом высвободила руку. – А ты коварный соблазнитель.

– А то! – Кащей самодовольно хмыкнул. – То ли еще будет!.. Ладно, лети, птичка. Зрей, персик, дозревай. – Кащей выразительно почмокал узкими губами. – До завтра. Форма одежды парадная, я правильно понял? Где будет банкет?

– Ты всё правильно понял, – удивилась я. – Откуда ты знаешь про банкет? Я сама не знаю, кстати, как будет проходить праздник, но что-то намечается.

– И ты должна там быть со своим… Как ты меня представишь?

– Как есть, – пожала я плечами. – Со своим никем. Ты ведь мне никто.

– Ты скажешь отцу, что я твой парень? – улыбнулся Кащей, словно не слыша меня, недвусмысленно прижимая меня к своим чреслам. От новых, совершенно непривычных ощущений у меня снова затикало внутри. Я отодвинулась. – Или жених? Как ты скажешь, Мария?

– Я скажу отцу, что ты руководитель делегации, Володя.

– Зови меня Волик, – тихо проговорил Кащей. – Уходи лучше сейчас, Мария, а то я за себя не ручаюсь… Не отпущу тебя.

Какое-то мгновение я колебалась – потому что он держал меня крепко, не выпуская – но все-таки сняла его руки и пошла к лестнице.

Кащей захлопнул дверь моего номера и догнал меня.

– Я провожу тебя. – Он подхватил мою сумку, другой рукой крепко обнял меня, и так мы спустились и вышли на улицу. Не знаю, может быть, я и скажу отцу, что он – мой друг. А кто он мне, если я так близко уже подпустила его к себе? Просто я пока еще всего этого до конца не осознала.

Кащей посадил меня в мою собственную машину, поцеловал в губы на прощание, как-то необычно – остро, жадно, как будто я не уезжаю, а приехала, и он меня очень давно не видел, соскучился, замаялся без меня… Сам закрыл дверь, развел руками. Я секунду поколебалась, прежде чем двинуться с места. Я правильно всё делаю? Я хочу остаться сейчас с ним. Всё мое существо этого хочет. Что-то там говорит голова, остановившая меня в самый последний момент. Или нет, это не голова меня остановила, это была мама Кащея, которая позвонила так некстати. Странно, я совсем не знала его, значит. Он так мало говорит о родителях… Я не знала, что мама так беспокоится о нем, постоянно звонит, ведь он давно уехал из дома. Хороший сын…

Кащей постучал мне в окно. Я опустила стекло.

– Что-то случилось? – спросил он. – Почему не уезжаешь?

– Всё хорошо.

Я открыла дверь, вышла, сама обняла его и долго целовала. Потом села в машину и уехала, удивляясь самой себе. Я не знаю себя, ничего о себе еще не знаю. Да, я скажу отцу, что это мой парень, я так решила. Что будет дальше, я не знаю, но я чувствую, что пришла пора становиться взрослее. И надо, наверное, написать Гене правду. Зачем обманывать его и себя? Зачем тратить время на то, что не имеет продолжения? Никогда я не буду с Геной.

Гена тем временем, как будто слыша мои мысли, прислал мне скриншот своей переписки с какой-то девушкой по имени Тиана. Интересно, как на самом деле зовут эту девушку – не в сети, в жизни? Таня? Настя? «Тиана» писала Генику о том, что он невероятно прекрасен, красив, привлекателен как мужчина (без комментариев…) и поет, как бог.

«А бог разве поет?» – спросила я.

Гена в ответ послал мне плачущего лисенка. Дальше – лисенка, сложившего лапки у груди. Потом – лисенка, который надел плащ рыцаря и опустил забрало шлема. И, наконец, – букет цветов. Читаем: Гена заплакал от моей жестокости, умоляет меня о пощаде, не дождался милости, пошел на меня крестовым походом, передумал драться, предлагает мир и… любовь.

Я отложила телефон и перевернула его, чтобы не видеть на экране ничьих сообщений, я и так уже чуть не врезалась в столб. Уже совершенно стемнело, я дождалась ночи и полной темноты – молодец. У меня такая бурная личная жизнь… Кто бы мог подумать!.. Ехала, чтобы познакомиться с отцом, а не могу разобраться с совершенно другими чувствами… Про конференцию, мировое правительство, важные разговоры о судьбах планеты я забыла совсем. Куда там! Пусть говорят те, у которых все спокойно и понятно в личной жизни. Например, временно никого и ничего нет. Самое лучшее время для того, чтобы заниматься судьбами человечества и экологией. Да… Смешно…

Не очень-то и приятно постоянно корить себя за что-то. Важно не то, что происходит, а то, как ты к этому относишься. И к себе внутри всех этих событий. Я была настолько перебудоражена неожиданной близостью с Кащеем, к которой не была готова. Я дошла почти до самого края, за которым новая, упоительная взрослая жизнь… Я сегодня поняла, почувствовала, насколько она прекрасна и упоительна. Осталось сделать шажок… Я убедилась, что Кащей меня любит… Любит – ведь именно так это называется? Раньше я сомневалась в этом, думала, он просто чудит и играет. Сегодня я поняла – нет, намерения его серьезны. А я – люблю его? Или что это было?

Нет, нет, невозможно все анализировать… Почему внутри меня включается этот рациональный человек, которому сто пять лет? Я не хочу ничего анализировать, я хочу нестись по бурному звенящему потоку своей любви… Я… люблю… Кащея? Да, конечно, люблю, иначе бы я не подпустила его так близко…

Я постаралась сосредоточиться на дороге. Спасибо Вадику, что он заставлял меня водить. Я, не задумываясь, села за руль, когда понадобилось.

Не останавливаясь, я нащупала телефон на соседнем сидении, куда я его в сердцах отложила, установила его перед собой, включила навигатор, дальний свет и стала внимательно смотреть на дорогу. Обидно было бы врезаться на дорогой новой машине, которую еще к тому же и придется отдать, ведь отец так сказал… Мне сейчас не хотелось думать о таких странных бытовых проблемах. Всё было совершенно как во сне. И в этом сне мне нужно было доехать до дома отца по неизвестной мне дороге, в полной темноте.

Я поглядывала на экран телефона, где навигатор прочерчивал мой маршрут, и старалась не отвлекаться на сообщения, то и дело возникавшие на экране. Кащей писал что-то совсем неприличное, такое, отчего у меня стали опять путаться мысли и включаться другие, непривычные мне механизмы. Вот оно, оказывается, как бывает… Параллельно приходили сообщения от Геника. Мой незадачливый друг слал и слал мне зашифрованные послания в виде картинок, которые я пока не открывала. И Гена сидит и ждет, когда я зайду в сеть, чтобы начать обижаться, – я опять в сети, а его сообщения не открываю.

Мы ведь знаем какие-то удивительно личные вещи друг о друге, благодаря режиму тотальной виртуальной слежки. Например, я знаю, что Гена сегодня не спал как минимум до половины четвертого утра. На его страничке утром было написано «был в сети в 3:34». Что делал – не сказано, оставлен простор для воображения. «Поставил лайк здесь и там» – я как близкий сетевой «друг» извещена о том, что именно понравилось Гене. Меня это не делает ни на шаг ближе к Гене, меня это просто бесит. Можно, конечно, выйти из всех сетей, у нас есть такая девочка на курсе, которая сетью пользуется только, чтобы узнавать учебные новости. Но она – маргинал, она смело выпадает из социума. Можно вместе не выпивать и не курить кальян, но ты становишься человеком со стороны, если тебя постоянно нет в сети. Ты не понимаешь шуток, не можешь поддерживать разговор, не знаешь языка, ты кажешься странным. Ты живешь только в реальном мире, а все остальные – в другом, где свои законы, свои приличия, свои новости и шутки.

Я нажала какую-то кнопку на панели управления и полилась прекрасная музыка. Что-то забытое, я знаю эту чудесную музыку… Я стала подпевать.

На повороте с шоссе стоял пост ГИБДД. Постовой махнул мне жезлом. Пришлось приостановиться.