Общество самоубийц - Хэн Рэйчел

Впрочем, неважно. Что было, то было. Главное, сейчас она здесь и у нее есть план, есть идея, как решить его проблему. И возможно, заодно и ее собственную.

— Ты пришла. Я очень рад, что ты здесь, — повторил Кайто, потом снял с крючка за дверью фланелевый халат и надел его. Халат был зеленый, в мелкий розовый цветочек. Он напомнил Лии стеганое одеяло на постели Аньиной матери.

Кайто присел на край кровати и махнул рукой в сторону обеденного стола.

— Ты же помнишь, где тут можно сесть, правда? — сказал он с улыбкой.

Лия почувствовала, как лицо ее сморщилось, и не успела сдержаться. Она зарыдала, задыхаясь и всхлипывая, неестественно и неловко, будто не знала, как плакать.

Отец ничего не сказал. Он просто подошел к ней и положил руку ей на спину, потом помедлил, вглядываясь в ее лицо. Лия не знала, о чем он думает — может, считает ее слабой, истеричной, и ему за нее стыдно. Но едва эти опасения коснулись Лииного сознания, отец крепко обнял ее — так крепко, что у нее дух перехватило, — и постепенно ее рыдания затихли.

Он ничего не сказал, но она его услышала. Услышала его слова, сказанные много лет назад, слова, которые она никогда не забывала.

Почему ты плачешь, девочка моя? Ну же, не плачь.

Он обнимал ее загорелыми руками, сильными и надежными, как старое дерево.

Ну тихо, тихо, хватит.

Она вдохнула знакомый с детства запах — тот же солоноватый запах близкого человеческого тела. За столько лет он немного изменился, но все равно оставался родным и уютным. Она узнала бы этот запах где угодно.

Когда Лия наконец успокоилась и глубоко вздохнула, отец разжал свои могучие объятья. Выдвинул стул из-за обеденного стола и усадил ее, потом присел на край кровати.

На Лию вдруг навалилась огромная усталость. У нее совершенно не было сил все объяснять. И она просто вытащила из кармана ключ, который дал ей Цзян.

— Мой начальник одолжил мне на один день яхту. Ты… ты еще помнишь, как с ней управляться? — сказала она смущенно.

Отец просиял.

— А то! — воскликнул он. — Конечно, я уже много лет этим не занимался — последний раз, наверное, когда жил на Западном побережье. У меня тогда была своя яхта — старенькая и потрепанная, но совершенно потрясная посудина.

Лия улыбнулась, увидев, как радуется отец, и впервые упоминание о его жизни вдали от нее и матери не вызвало у нее ни злости, ни раздражения. Потом она попросит отвезти ее туда. Отвезти во все те места, где он побывал, где успел пожить, попросит познакомить ее с людьми, которых он знал, со всеми его друзьями. Она научится всему, что он умеет, постарается полюбить все, что он любит. Она даст ему стимул жить.

— Кстати, — добавил отец, — ты выбрала отличный день. Погоду обещают идеальную — двадцать один градус и в небе ни облачка. А кроме того — ты, наверное, не помнишь, — но завтра вообще-то мой день рождения.

Тридцатое октября. Ну конечно! Лия долгие годы об этом не думала, но дату никогда не забывала.

— Замечательно! — сказала она. — Это будет мой подарок.

Лия решила, что все расскажет отцу завтра. Сейчас уже слишком поздно, и они оба слишком устали. В конце концов, погоду обещают отличную, да еще это будет день рождения отца. Когда же, как не завтра?

Следующим утром Лия проснулась рано, до рассвета. Пробуждение было постепенным, и она не испугалась, когда, открыв глаза в темноте, поняла, что лежит на незнакомой узкой кровати. Ночью Лия спала чутко, погрузившись в сон только наполовину и каким-то уголком сознания все время осознавая, где она и кто рядом с ней.

Отец дышал тихо и равномерно. Он чуть-чуть посапывал, потому что у него был заложен нос, но этот звук казался Лии здоровым и невинным, как у ребенка, который забыл высморкаться. Кайто уступил ей свою кровать — настоял на таком решении проблемы, — а сам устроился на тонком матрасике на полу. Лия согласилась с условием, что отец возьмет одеяло, и тот, поворчав немного, уступил. Так она и спали. После сотен стирок простыня была мягкой и гладкой на ощупь. Может, отец возил постельные принадлежности с собой во всех своих странствиях? Где успели побывать эти плоские подушки и застиранные простыни?

Лия повернулась и свесила голову с кровати, чтобы посмотреть на отца. Тот спал на боку, свернувшись калачиком, приоткрыв рот и подложив ладонь под щеку. Как ребенок. А в детстве Лия представляла, что отец всегда спит на спине, широко раскинув руки, чтобы занять как можно больше места. Она снова легла и закрыла глаза. Звук отцовского дыхания, равномерный и успокаивающий, проникал во все уголки ее тела и убаюкивал. На душе у Лии стало легко, будто она вернулась домой.

Как Кайто и предсказывал, день был великолепный. Правда, прохладный — выйдя из квартиры, Лия почувствовала, как холод просачивается под одежду в островки тепла между пальцами, в суставы, — и в то же время ошеломляюще ясный. Яркая синева неба слепила глаза. Море казалось беспокойным мерцающим зеркалом. Темные волны поблескивали в лучах солнца, и казалось, что это шевелится огромная чешуйчатая спина какого-то древнего чудовища.

Позже, по пути к гавани, Лия сообразила, что один недостаток у этого дня все-таки есть.

— Ветра нет, — сказал Кайто, словно читая ее мысли. — Наверное, придется грести.

Она рассмеялась.

— Или толкать яхту вплавь.

На самом деле у судна наверняка есть двигатель, а паруса просто для красоты. Из Цзяна моряк был никакой, и Лия сомневалась, что хоть одна из его любовниц разбирается в мудреной остнастке.

У отца было отличное настроение. Он взял с собой огромную смешную летнюю шляпу и заявил, что до гавани пойдет в ней.

— Ультрафиолетовое излучение! Ужасное, убийственное ультрафиолетовое излучение! — восклицал он театральным шепотом, делая вид, что прячет под полями шляпы и Лию. Она отталкивала его, смеясь. Солнце нагрело воздух недостаточно, чтобы снять пальто, но все же Лия ощущала тепло его лучей на открытых руках и шее, и это доставляло ей удовольствие.

Отец показал на табличку, воткнутую в песок на пляже.

— Сюда каждую зиму приходят около сотни человек. Они называют себя Обществом полярных медведей, — сказал он, весело щурясь. — Можешь угадать почему?

— Да не может быть! — изумленно воскликнула Лия.

— Может. Температура воды градусов двенадцать-тринадцать. Сегодня, наверное, столько и есть.

Лия передернула плечами.

— Зачем так над собой издеваться?

Кайто пожал плечами.

До гавани нужно было идти примерно час вдоль берега по деревянному настилу, но на полпути Кайто свернул в сторону.

— Куда ты? Нам не туда! — крикнула Лия ему вслед.

Отец улыбнулся и поманил ее.

— Я хочу кое-куда зайти по дороге, — пояснил он. — Пойдем, сама увидишь.

Лия свернула за ним на пустынную улицу, которая уходила в глубину квартала. Дома здесь были сплошь деревянные, беленые и невысокие, с грязными окнами; неухоженные сады заросли. Куда это они направляются? Отец пересек одну улицу, потом другую, потом свернул в боковой проезд.

И внезапно они оказались в забитом народом узком переулке, по обеим сторонам которого располагались магазины. Тут действовало что-то вроде самостийного рынка. Продавцы, разложив товар на простынях (если придет полиция, так легче собрать все и убежать, объяснял Кайто), бойко зазывали прохожих взглянуть на него. Продавали они всякий мусор — во всяком случае, так показалось Лии: старые кухонные приборы, детали от видеокамер, попалось даже весло от каноэ. Неожиданно для себя Лия заметила простыню, на которой аккуратными рядами лежали компакт-диски, пыльные, но все равно ярко блестевшие на солнце, и поняла, что это за рынок. Ей хотелось остановиться и порыться в этих дисках, выяснить, какая на них записана музыка, и посмотреть, не найдется ли тут что-нибудь для ее коллекции, но отец уже ушел далеко вперед, и Лия бросилась его догонять.

— Тут слишком людно, — сказал Кайто. — Давай ты подождешь меня вот здесь? — он указал на пустующее место у стены. Лия кивнула.