Общество самоубийц - Хэн Рэйчел

Отец двинулся дальше, пробиваясь через толпу людей, копающихся в выложенных товарах, и наконец остановился у лотка, заваленного пластиковыми фигурками — там были крошечные самолеты, машинки, куклы с большими голубыми глазами и маленькими красными губами. Заговорил с продавцом, крупным коренастым мужчиной, который не мог отвести глаз от широкополой шляпы Кайто. Продавец кивнул, присел на корточки и на секунду исчез из виду. Потом он снова поднялся на ноги и что-то протянул Кайто. Тот повертел в руках предмет, который дал ему продавец, изучил его со всех сторон и с улыбкой оплатил покупку. А потом деловито зашагал обратно к Лии.

— Ну ладно, — сказал он, — пошли.

— Что ты купил? — поинтересовалась Лия, глядя на сверток из коричневой бумаги, который Кайто держал в руке.

— Не здесь, — качнул он головой. — Я потом тебе покажу, на яхте.

Лия кивнула. Они выбрались из забитого народом переулка и вернулись на дощатую дорогу в гавань. После рыночной толчеи царившие здесь тишина и пустота были очень приятны.

— Почему сюда никто не ходит? Здесь так красиво и так тихо.

Отец пожал плечами.

— А ты сюда раньше когда-нибудь приходила?

Лия знала, что он имеет в виду под «раньше» — до того, как он привел ее сюда, но и до всего остального тоже. До Общества, до Аньи, до Эмброуза. До него.

— Нет, — ответила Лия, — не приходила.

Она решила, что поговорит с отцом, когда они окажутся на яхте. Не сейчас — нужно уловить подходящий момент. Сейчас они не смотрят друг на друга и думают только о том, как добраться до нужного места. Нет, лучше все рассказать на яхте, когда заработает мотор и они выйдут в большое серое море. Когда никого и ничего вокруг не будет.

Яхта оказалась меньше, чем думала Лия. Цзян так азартно хвастался своим приобретением, что ей представлялось нечто совершенно грандиозное, с несколькими палубами, каютами, холодильниками. А на самом деле это оказалась скромная парусная лодка с каютой на одного человека и открытой палубой, с низкими бортами. На ней человек остро чувствовал, что находится на воде.

— Ключ не потеряла? — в шутку спохватился отец, поднимаясь на борт. Лия гордо протянула ему ключ, затем покрепче ухватилась за предложенную отцом руку и шагнула на покачивающуюся палубу.

Она присела на корме — там стояла небольшая скамейка, — а отец запустил двигатель, и тот с громким ревом ожил.

Странно, но Лии было как-то не по себе, хотя погода стояла великолепная, а общество отца ее радовало. Сначала ей пришло в голову, что дело в нервах — это было вполне естественно, учитывая то, какой серьезный шаг она собиралась предпринять. Но потом, когда отец стал выводить яхту со стоянки, так ловко и умело орудуя штурвалом, что она затосковала по детству, она осознала — дело не в этом. А в чем? В том, что командует кто-то другой, вот в чем. Передать контроль над ситуацией другому, довериться кому-то — это оказалось для нее самым сложным. Лия к этому не привыкла.

Как только они выбрались из гавани, Кайто весело подбавил оборотов.

— Ну что, помчали? — крикнул он, обернувшись к ней через плечо.

Отец снял пиджак и остался во фланелевой рубашке и джинсах. Рукава рубашки он закатал, его длинные нестриженые волосы трепал ветер, поэтому теперь Кайто вполне можно было принять за молодого человека. У штурвала он стоял прямо, голову держал высоко, и руки его уверенно сжимали штурвал. Глядя на отца со спины — так было не видно морщин на лице и на шее, — она могла бы дать ему не больше шестидесяти. Лия почти поверила, что ей опять десять лет. На мгновение ей показалось, что и Сэмюэл сейчас с ними, где-то тут, совсем рядом, просто она его не видит.

Но когда Лия повернула голову, перед ней, насколько хватало глаз, расстилался океан. Медленные непрозрачные волны. Яхта так далеко отошла от берега, что волны бежали одна за другой, плавные и непрерывные.

— На что ты смотришь? — спросил отец.

Он выключил двигатель и пошел к ней на корму.

Стало тихо; пустое пространство и безмолвие заполняли ее разум и сердце.

— Я вот подумала, — сказала Лия, пока слова от нее не сбежали, — а почему бы нам не… уплыть. Куда-нибудь подальше отсюда. Куда-нибудь, где ты побывал за все эти годы, ведь ты побывал во многих местах. Я тоже хотела бы все это увидеть.

Кайто с удивлением уставился на нее. Сердце Лии отчаянно забилось, но она торопливо заговорила снова:

— В Азию или даже в Европу. Мы могли бы туда уплыть. Прочь отсюда.

— Ты же знаешь, это невозможно, — со вздохом сказал отец. — Пограничные санкции. Ты никогда не сможешь вернуться, во всяком случае — не к избранной тобой жизни.

Лия замолчала. Не этого ли она хотела? Мир вокруг них покачивался вверх-вниз, вверх-вниз, убаюкиваемый невидимым притяжением луны.

— Кроме того, — добавил Кайто, — я ни разу не выбирался за границу. По стране ездил много, это правда. Но всегда держался вблизи клиник.

— И ты не хочешь узнать, как выглядит мир снаружи? За границей?

Отец покачал головой.

— Лия, по-моему, ты не понимаешь, о чем говоришь. Тебе придется отказаться от всего, к чему ты привыкла. Жить среди недосотенных. Да, в некоторых странах завели свои программы продления жизни, но ты не будешь иметь права на участие в них. И потом, эти программы сильно отстают от американских, ты не получишь того ухода, который тебе требуется. Тебе останется жить лет десять, максимум — двадцать.

— Как и тебе, — сказала Лия, глядя отцу в глаза. — Мы могли бы провести эти десять или двадцать лет вместе.

Кайто долго молча смотрел на нее. Лия упрямо не отводила взгляд, чувствуя, как растет ее решимость. Ей и правда хотелось — очень хотелось! — уплыть вместе с ним. Правда, при этом она ощущала сладкую горечь самопожертвования, как будто какая-то часть ее личности стремилась заявить отцу: «Ты это видишь? Видишь, на что я готова ради тебя?!»

Может, потому Эмброузы всего мира и идут на такие поступки? Чтобы гордо вскинуть голову. Красивый жест, возносящий над пошлостью жизни.

Нет, это она зря. Лия вспомнила Эмброуза, вспомнила огонь, горевший в его глазах, убежденность в его голосе, когда он раз и навсегда перестал заикаться.

— Я правда этого хочу, — сказала она, стараясь говорить мягче. — Многое изменилось с тех пор… С тех пор, как ты вернулся. Список наблюдения, «Восстанавливаемся вместе», Общество. Тодд. Дуайт.

Она помедлила, стараясь подобрать подходящие слова.

— Я просто… я просто больше во все это не верю. И не знаю, верила ли когда-нибудь.

Лии показалось, что отец по-прежнему ее не понимает. Ну что ж. Отступать-то все равно уже некуда.

— Как ни старайся, я всегда буду той девочкой, которая ударила Дуайта Роуза в лицо, раздробила ему коленки, которая… — она остановилась и глубоко вздохнула. — Которая пыталась отключить его систему жизнеобеспечения. Мне всегда хочется что-нибудь сломать.

Отец наконец отвел взгляд от ее лица, сцепил пальцы и стал рассматривать белые полумесяцы на своих ногтях.

— Я здесь чужая, — пояснила Лия. — И всегда была чужая.

Когда Кайто посмотрел на нее, она думала, что он начнет протестовать, скажет, что она говорит ерунду, посоветует хорошенько подумать. Заявит, что все это расстроенное воображение, что ей надо отдохнуть или что-нибудь в таком роде.

— Ох, Лия, — выдохнул отец, — ты этими словами разбиваешь мне сердце. Если б я знал… если б знал… Я бы… что-нибудь обязательно придумал! В конце концов, просто забрал бы тебя с собой, увез куда-нибудь… Но твоя мать… Уджу всегда свято верила, что все делает правильно. Что именно так и надо поступать, так и надо жить. Может, она была права. Может, если бы мы уехали, было бы хуже, кто знает? В итоге я ведь тоже не сумел уехать, несмотря на все мои рассуждения и принципы. Вопреки себе. Остался в стране, прятался по углам, цеплялся за обломки жизни.

— Еще не поздно, — возразила Лия. — Еще можно уехать. Начать новую жизнь вместе, вдали отсюда.