Пой. История Тома Фрая - Коста Габриэль

Под удивленные и ничего не понимающие взгляды на сцену смущенно вышел Том. Он боялся, что его могут выкинуть из театра за такое неординарное представление. В неспособность говорить людям верилось с трудом. В любом случае писать на доске и подходить к каждому из комиссии казалось еще большей глупостью. Том решил не одеваться броско или официально. Если его и возьмут на роль, то выдадут уже совсем другую одежду. Например, костюм дерева. За те тридцать секунд, пока Том шел к микрофону, он успел рассмотреть чуть ли не каждое кресло. Таких театров и сцен он уже успел повидать десятки в своей школьной карьере хориста. Осознание, что это первое его прослушивание вне школы или какой-либо другой подростковой самодеятельности, пришло неожиданно. Том собирался запомнить каждую секунду своей первой песни в карьере актера. С легкостью добравшись до микрофона, на который падал свет, Том улыбнулся залу, убрал отросшую челку за ухо, посмотрел на Ричарда, потом на звукорежиссера, давая сигнал кивком. Потом развернулся к зрителям, закрыл глаза и вдохнул.

– За сотню лет я не смог добиться ни одной улыбки. – От музыки все люди в зале закивали одобрительно, но с каким-то подозрением. Впрочем, стоило Тому пропеть первые строки так уверенно, будто он выступает уже полсотни лет, все расслабились. – Холодна, уверена, хитра. – У одной из женщин открылся рот. – О таких тупится Экскалибур, такие ткут полотно времен [117].

«Да, неизвестная мне женщина, у меня примерно такая же реакция на песню. Мысль взять что-то из оригинального репертуара «Вестсайдской истории» улетела сразу в трубу. Они, наверное, прослушали миллион раз «Сегодня вечером», и мне просто-напросто жаль комиссию. С другой стороны, взять The clows [118] – невероятный риск! Бэк-вокала у меня нет, подтанцовки – тоже, лишь желание и возможность петь. Эту песню я впервые услышал на кассете в детстве. Женщина, о которой поют The clows, так сильно похожа на маму. Она обожала эту группу за их песни в честь женской силы. Меня всегда учили: пой только то, что можешь прочувствовать, только там, где способен обнажить душу. Чистые ноты, сильный голос и прекрасная техника ничего не значат. Существуют сотни певцов с диапазоном голоса в пять нот, но весь мир о них знает, и тот же самый мир абсолютно слеп перед миллионами отличных вокалистов. В клубе я пел и отдавал все, что накопилось с тех пор, как потерял маму. Сейчас я пою в ее честь, не сожалея, а вспоминая. Пусть я буду не Тони, а каким-нибудь отличным деревом, но эту песню я доведу до идеала».

– Я сразу понял, как увидел ее в баре… – Эмоции Тома обрели форму нот и полетели по залу. – Такая женщина погубит всех мужчин!

Высокий лысый мужчина, сидящий левее всех, положил руку на щеку и уткнулся взглядом в пол. Он пребывал в полном шоке, как и вся комиссия. Конечно, Том не солист группы The clows, и оригинал всегда будет чем-то другим, отличным по форме и даже содержанию, независимо от того, что строчки песни одни и те же. Том вкладывал свои эмоции, сердце, переживания и, главное, душу. Он пел бесстрашно, не мазал на верхних нотах, совершал точные переходы и прыжки по большим интервалам, ни разу не упустил дыхание, не дергал плечами. Любой знающий человек в курсе, голос – такой же инструмент, как и любой другой. Сейчас Том представлял собой идеальный музыкальный инструмент. Ни нотой больше, ни нотой меньше. Комиссии оставалось лишь следить за собственным пульсом, чтобы не получить инфаркт прямо посреди выступления. Ричард с гордостью смотрел на звукорежиссера, который побледнел от переполнявших его эмоций и грозился упасть в обморок. Ричард и сам слушал Тома с ярким чувством ностальгии по школьным временам. Он вынырнул из воспоминаний, стоило последней ноте прозвучать эхом по залу.

«Божечки».

– Нет. – Мужчина, который позвал Тома, вновь взял очки и посмотрел на список, что-то зачеркивая, пока сердце Тома падало куда-то в оркестровую яму. – Том Фрай на сегодня последний претендент на роль Тони. Дорогой мальчик, я сразу, как услышал твое имя, понял – звезда. Мы берем тебя на роль Тони. Первая роль. Людей для замены в выходные и больничные определишь сам. У нас их трое.

– Но, Виктор, мальчик не может говорить… – Женщина наконец-то использовала свой открытый рот по назначению. – У Тони есть реплики…

– Лейла, зато этот юноша поет. – Лысый мужчина попытался по привычке взяться за волосы, но схватился лишь за голову. – Да нам легче переписать весь мюзикл под песни для него, чем найти хоть кого-то эквивалентного в этом городе! Это Нью-Йорк! Нью-Йорк, а мы уже месяц ищем подходящих под роль молодых людей!

– Да, Лейла, группа «The clows» аплодирует ему с небес, давайте же и мы похлопаем. Браво, парень. Браво! – другой мужчина начал аплодировать, вскоре к нему присоединились остальные, в том числе и звукорежиссер с Ричардом.

– Я уступаю тебе место, детка! [119] – пропел Том и заулыбался, пока комиссия пыталась понять, о чем это он вообще.

– Не переживайте, он просто так рад полученной роли, что вспомнил только песню Келли Си «Пока, дурак» и хотел вас поблагодарить! Я обещаю, мы отучим его от навязчивой поп-музыки! – с улыбкой на губах закричал Ричард, и Том активно закивал. Мужчина с листком порвал его и усмехнулся. Аплодисменты прекратились.

– Том Фрай, где же вы прятались все это время?

«Нью-Йорк – большой город, а скорбь носит длинные плащи…»

– Все, прослушивание окончено! – продолжил Виктор. – Предлагаю вам поверить в свой талант, отпраздновать с друзьями и уже завтра с восьми утра приступить к репетициям. Надо снять мерки и переписать парочку моментов. – Он махнул рукой в сторону Тома. – Мелочи. Завтра получишь сценарий, а теперь. – Он улыбнулся и сделал драматичную паузу. – Ступай.

«Мам, я сделал это!»

– Готов ли ты, юный джедай, сил против темных бороться? – Ричард обнял Тома. – Битва, несомненно, знатная выйдет. – Он отстранился и дал другу доску. – Но сила есть мы, и мы справимся обязательно.

– Спасибо, что не начал говорить так на сцене. – Том закатил глаза и стер с доски. – И заканчивай уже читать фанфики по «Звездным войнам»!

– Нет, друг мой. – Ричард усмехнулся. – Конца не будет этому. – Он улыбнулся, закусил губу. – Я же говорил, ты рожден для пения. Я не знаю, какая сила привела нас с Джеком к тебе в один день, но верю… Она сделала это не зря.

«Я тоже верю, Ричард. Я тоже».

Парни смеялись, уходя из-за кулис. Совсем не замечая неприметную тень с другого конца сцены. Там, уронивший свой телефон от шока, стоял Дилан. Хотя Том и смотрел в зал, увидеть Дилана не представлялось возможным. Угол от изгиба черного входа ловко прикрывал шпиона. Вчера Дилан чуть не взорвался, когда ему почти поставили ультиматум, заявив, что Ричард останется в их квартире на неопределенный срок. Не оставалось ничего другого, как улыбнуться и сделать вид, что он совсем не против. Но Дилан был против. Их стремительно ухудшающееся общение с Томом сейчас и вовсе рассыпалось, словно свет от софитов. Появление старого друга со странным характером лишь усложнило ситуацию. И все это оказалось до забавного незначительным, когда Дилан увидел Тома на сцене. Они даже не успели вчера толком поговорить, а сегодня его уже взяли на главную роль. Режиссер обещал Дилану, что, если не удастся найти в этот день никого лучше, то именно Дилан сыграет Тони. Всего один день, один претендент после Тома, и мечта Дилана сбылась бы… Он чувствовал зависть, обиду, предательство, несправедливость. Дилан сжал зубы. А еще он чувствовал…

Октава третья