– Я – могила, – пообещала она. – И летаешь ты неплохо. Еще пара уроков – и можно будет выпускать тебя в самостоятельный полет. Обещаю, к Рождеству ты станешь настоящим пилотом.
По правде говоря, Джинни не была в этом полностью уверена. Нервный Уилл был далеко не прирожденным пилотом. Казалось, он слишком боялся ошибиться, чтобы по-настоящему отдаться полету. Но если бы она озвучила это вслух, ему стало бы только хуже.
– Надеюсь, – сказал он. – Хелен только что купила билеты на круиз на «Лурлайне» для себя и детей, когда закончится учебный год. Она будет в восторге, если я подниму ее в воздух на самолете.
Его глаза загорелись, и Лили ласково погладила его по руке.
– Скучаешь, да?
– Еще как! Ни секунды не проходит, чтобы я не скучал! – Он замолчал на мгновение. – Ну не прямо каждую секунду – я же все-таки чем-то занят. Но раз пятьдесят в день точно думаю о ней!
– Пятьдесят раз? – прищурилась Джинни. – Пятьдесят раз в день ты замираешь и думаешь: «Вот бы Хелен была здесь»?
Уилл кивнул.
– А что не так?
Лили засмеялась:
– Джинни у нас в любовь не верит. Правда ведь?
Джинни пожала плечами. Лили была неисправимым романтиком и вместе с остальными вечно твердила, что однажды какой-нибудь мужчина сметет Джинни с ног и та будет только рада! Но сама Джинни считала все это каким-то наваждением. Ей и так было хорошо – твердо стоять на своих ногах.
– Пока еще не случилось ничего такого, что убедило бы меня в обратном, – сказала она Уиллу.
Тот в ответ лишь ухмыльнулся этой своей знающей полуухмылкой, которую люди почему-то считали подходящей реакцией на абсолютно логичные слова Джинни.
– Встретишь однажды своего человека, – сказал он. – Обязательно встретишь!
– Да ну вас, – отмахнулась Джинни. – О, смотрите, а вот и Джек! Эй, Джек, иди сюда!
Она замахала брату, подъезжавшему к парковке на армейском джипе в компании Эдди, светловолосого паренька, и Джо, брюнета, что сидели сзади. У Эдди на коленях устроилась Дагни, а Джо весело болтал с каким-то мужчиной, которого Джинни раньше не видела. Джек остановил машину, и вся компания гурьбой высыпала наружу.
– Билли, – сказал Джек, обращаясь к одному из парней, – это моя сестра, Джинни.
– Добрый вечер, Джинни, – лениво улыбнулся Билли. – Ты выглядишь как Джек, только красивее.
– Эй! – возмутился Джек, проводя рукой по своим коротко подстриженным каштановым волосам.
– Простите-простите, старина Джек! Победа в конкурсе красоты «Кау Кау» все равно будет за тобой!
– Да ну тебя, – фыркнул Джек. – Красивее Пенни тут никого. Джинни, познакомься – это Пенни.
Он обернулся, чтобы помочь миниатюрной блондинке выбраться из джипа, и Джинни с интересом подошла ближе. Джек как-то упоминал, что встречается с медсестрой из Госпиталя Королевы. Похоже, у них все складывается всерьез.
– Приятно познакомиться, Пенни!
– И мне, Джинни. Твой брат говорит, ты – пилот? Ничего себе!
– Здорово, конечно, но летать – это тебе не жизни спасать, – быстро вставил Джек, глядя на сестру с таким восхищением, словно перед ним стояла сама королева Кавананакоа, последняя из гавайских монархов.
– Интересно, что она тогда в тебе нашла, – поддела его Джинни.
– Да сам не знаю, – счастливо отозвался брат.
Джинни лишь драматично закатила глаза, а Билли хлопнул Джека по спине:
– Повезло тебе быть рядом с любимой. Моя жена осталась дома, в Сан-Диего, с нашей троицей пацанов, и я скучаю по ней так, что аж зубы сводит!
– По полсотни раз на дню скучаешь? – поддразнила Джинни и искоса глянула на Уилла.
– Это как минимум, – без малейшего стеснения сказал Билл. – А твоя дама сердца, дружище, тоже дома осталась?
– Дома, – с грустью кивнул Уилл. – Но она обещала приехать ко мне на Рождество.
– Держу пари, уже дни считаешь?
Пока мужчины разговорились о семьях, Джинни с досадой покачала головой. Да что ж это за эпидемия любви такая? Всех скосило разом!
– Ну что, может, закажем уже? – сказала она с нажимом. – Есть хочу – умираю.
По всей компании прошел одобрительный гул, и Джинни махнула официантке, которая тут же поспешила к ним с блокнотом в руке. Из белого здания ресторана доносилась музыка, на стоянке люди выходили из машин, кто-то пускался в пляс – вечер явно шел на ура. Солнце клонилось к закату, зажигались уличные фонари и фары автомобилей. Джинни с удовольствием приняла приглашение Билли и вышла с ним на импровизированный танцпол. Он танцевал легко и уверенно, вел ее играючи, и она с радостью поддалась ритму. К ним скоро присоединились Джек с Пенни, потом Эдди и Дагни, и даже Лили – с Уиллом.
– Тебе бы летать научиться, Билли, – сказала Джинни.
– Летать? А зачем?
– Мой инструктор говорил, что из хороших танцоров получаются отличные пилоты. Что-то там про координацию и реакцию – не помню точно.
Билли с притворной галантностью поклонился:
– Ох ты, приятно знать, что ты считаешь меня хорошим танцором. Но я, пожалуй, останусь на корабле, если ты не возражаешь. Меня скоро должны в командование перевести, жду не дождусь. У нас сейчас в должности капитана какой-то несчастный дед, и я мечтаю свалить от него на свой собственный корабль. Вот только проблема – именно он должен меня рекомендовать, так что я не знаю, как себя с ним вести: то ли выложиться на максимум, чтобы у него челюсть выпала, то ли так его достать, чтобы он сам меня куда подальше отправил.
Джинни рассмеялась:
– Ну, если достанешь, так и будешь вечность драить палубу. Или что вы там, морячки, делаете за провинности?
– Все так, все так… Ладно, надо держаться тише воды, ниже травы и надеяться на лучшее. Но скажу тебе прямо: если уж нам предстоит идти на войну, я хочу пойти на нее на своем корабле, – сказал Билли.
Вокруг звучал зажигательный свинг, смех сливался с гулом голосов, но Джинни пробирала дрожь. Хозяева дома, где она снимала комнату, каждый день обсуждали свежие новости, тыкали пальцем в газеты и бубнили про «злобных япошек». Это слово больно резало слух: почти половина жителей острова были японского происхождения. Джинни находила такие разговоры оскорбительными и отчаянно подыскивала себе другое жилье.
Хотя, надо признать, тревога была не на пустом месте. Ситуация в Тихом океане становилась все напряженнее. Президент Рузвельт якобы вел переговоры с японцами: предлагал снять нефтяные санкции в обмен на их уход из Китая, но, судя по всему, дела шли не очень хорошо. А в Атлантике и вовсе творился кошмар. Сообщения о немецких подлодках, атакующих американские грузовые суда, появлялись все чаще. Джинни было противно думать, что те же подлодки могут добраться и до этих сверкающих, безмятежных вод вокруг Гавайев.
Когда-то в детстве она боялась озер у себя дома – казалось, будто под водой затаилась огромная щука, ждущая, чтобы сцапать за ногу. И теперь, думая о невидимых стальных чудовищах, притаившихся в глубинах, от которых зависела жизнь таких ребят, как Билли, у нее мурашки бежали по спине. Нет ничего страшнее врага, который нападает исподтишка.
– Может, Черчилль одолеет Гитлера, – проговорила она, когда музыка стихла и они остановились. – Тогда мы сможем сосредоточить силы на Тихом океане.
– Было бы неплохо, – кивнул Билли. – Но сомневаюсь, что это случится в ближайшее время. Немцы прочно окопались в Европе, теперь лезут и на Восток – к русским.
– Но, Билли, ну не может же быть, чтобы нацисты добрались до Америки?
Билли пожал плечами:
– Мне так не кажется. Но если нацисты победят на Западе, а коммунисты – на Востоке, то рано или поздно они дотянутся и до нас. Ты видела знак?
– Какой знак?
– Ты не видела?
Он взял ее за руку и повел через парковку. На дальней стороне кафе «Кау Кау Корнер» возвышалась большая вывеска: «Перекресток Тихого океана». Джинни застыла, разглядывая указатели с названиями городов и расстоянием до них. До Сан-Франциско – 2090 миль. До Токио – 3450. Даже Мидуэй, ближайшая точка, был в 1150 милях от Оаху. А Лондон – почти десять тысяч миль. Почти за гранью воображения. Так, может, все-таки ничего им не угрожает?
