Юлия Крынская
После развода. Уроки любви для взрослой девочки
Глава 1
Люба
– Не женщина, а гружёный верблюд, – ворчу себе под нос, ступая на платформу.
Подруга дочери, с которой я полгода назад застала своего муженька, накануне прислала мне фото с их свадьбы. Она состоялась вчера в особняке, где наша семья прожила двадцать лет. Я теперь к богатствам мужа не имею никакого отношения и не жалею об этом. Дело не в деньгах.
Рыдая вчера на плече подруги, я решила, что следующим днём отправлюсь на родительскую дачу, милостиво нетронутую моим благоверным во время развода.
Эдик, мой бывший муж, позвонил почти сразу, как ко мне прилетели фотографии. Я ответила на автомате.
– Белый тебе не к лицу.
– Здравствуй, Люба. А откуда ты знаешь, что я в белом? Подсматриваешь из-за угла?
Меня аж передёрнуло.
– Твоя мокрощёлка поделилась радостью.
– Мальвина проказница, – муж засмеялся раскатистым басом.
Мне раньше нравился его низкий голос, а сейчас бесит до дрожи. К тому же, Эдик явно уже принял на грудь.
– Я не поняла. Вы оба ждёте поздравлений?
– Мне было бы приятно. Но я просто позвонил. Вспомнил нашу свадьбу.
– С чего вдруг?
– Да я в том же загсе расписывался сегодня.
Желания продолжать разговор не было, но я настолько обалдела от наглости сладкой парочки, что плюхнулась на табурет, прикрытый газетой, словно кто-то мне саданул дубиной под колени. Взглядом уткнулась в стену, наполовину поклеенную обоями. Очередной лист, раскатанный на полу, ожидал щедрой порции клея.
Мы с Эдиком развелись два месяца назад. На полученные при разводе деньги я купила трёшку в спальном районе и затеяла ремонт. Делала всё сама, чтобы хоть как-то отвлечься.
– Всё? – Я включила громкую связь и снова взялась за работу. Дрожащей рукой обмакнула валик в клей и прошлась им по обоям.
– Что всё?
– Ты что-то ещё хотел сказать? – пропыхтела я. Говорить в наклонном положении оказалось совсем неудобно.
– А ты там будто сильно занята. Буровы говорят, что ты так и киснешь одна.
– Так и говорят?
– Так и говорят.
– А тебе-то что за боль?
– Знаешь, Люба! У Мальвины и правда мокрая щёлка. Для меня. Всегда. Тебе бы взять у кого-нибудь несколько уроков. А то так и уйдёшь в закат с кошкой в обнимку. Вон, одышка у тебя уже, да и сорокет не за горами.
Фу! Перед глазами нарисовался однажды увиденный ощипанный передок его любовницы. Мальвина так и осталась тогда лежать на столе с распахнутыми ногами, когда Эдик отскочил от неё, как ошпаренный. Похоже, картина маслом врезалась в память навсегда.
Переживания мужа за мою «унылую» судьбину развеселили меня. Я выпрямилась и потёрла поясницу.
– Да, старость не радость. Тебе бы тоже поберечься. Полтос скоро.
– Мне всего сорок четыре.
– А мне всего тридцать девять. Ты про какие уроки лаешь-то?
– Я не лаю, а говорю! – вспылил Эдик. – Я про секс, если что. Раскрепощённей надо быть. Пробовать что пожёстче. Кино хотя бы посмотри немецкое.
– А, ты про это? Да, других мужиков у меня не было, а из тебя учитель никакой, – нанесла я ответный удар. – Ты так потел и краснел, я боялась, что тебя удар хватит.
– Ну ты и сучка!
– Сучка у тебя сегодня в паспорте отметилась. На сколько ты её старше? На двадцать пять?
– И чего?
– Ничего! Смотри как бы она на кого другого не протекла, пока ты тут со мной лясы точишь. Извини! Мне пора.
Запоров лист обоев, я свернула работу. После очередной порции грязи, пролитой на мою душу, мне требовался глоток свежего воздуха и хорошего вина. Редко, но я позволяла себе расслабиться.
Катя приехала ко мне, утопила меня в своих пышных объятиях, и мы с ней сделали тот самый глоток. В пределах разумного, само собой. Поплакали, я над потерянные с мудаком мужем годы, а она над племянником, который по завершении контракта вернулся совсем другим домой. Потом нашли над чем можно улыбнуться в этой жизни, а на утро я, с моей обожаемой кошкой, отправилась за порцией так необходимого мне свежего воздуха. Благо, удалённая работа дизайнером мне это позволяла
Ремонт я решила приостановить, вот уж что точно никуда не денется. А за городом одиночество ощущается не так остро. Кисну я! Нормально обо мне бывшие приятели говорят. Буровы приняли сторону мужа. Это и не удивительно. Сам Буров разводился трижды и всякий раз брал себе девочку помоложе. Никогда его не любила. Кобель – пробы негде ставить.
И ничего я не кисну. Просто ушла в добровольный затвор, чтобы разобраться в себе и познать новую версию вмиг повзрослевшей девочки Любы, вытащившей осколки розовых стёкол из глаз.
До вокзала я ехала на такси, беспечно радуясь июньскому солнышку, а вот пока дошла до платформы, по-настоящему вспомнила, что такое жарко. Дача давно стоит заколоченной и рассчитывать на что-то годное там не приходится.
Поэтому через плечо у меня висит сумка с деньгами и документами, на шее сумка с ноутбуком, в одной руке болтаются пакеты с продуктами и одеждой, а в другой – переноска, где с царственным видом возлегает Гуччи, изящная кошечка породы сфинкс.
Словно ветер проносится рядом, и некто выхватывает у меня переноску.
– Давай помогу! – Гора мышц в чёрной кенгурухе и в джинсах, чуть обогнав меня, притормаживает и поворачивает голову в мою сторону. Хочу рявкнуть на наглеца, но взгляд холодных синих глаз, и жёсткие черты лица, меня лишают речи. Парень поправляет кепку на голове и кивает в сторону поезда. – Идём. Сейчас двери закроются.
Незнакомцу на вид не больше тридцати. Ведёт же себя как неандерталец. Проглатываю нравоучения по вопросам этикета и молча вхожу в вагон.
– Пойдём в начало поезда, там посвободнее, – не церемонится со мной парень, опаляя взглядом мои ноги, живот, грудь. И я ругаю себя за то, что надела платье, вместо привычных футболки и джинсов. Привычка ездить на машине расслабила меня в плане выбора нарядов. Незваный помощник чуть наклоняется и ко мне. – Давай свои сумки.
– Да мне и здесь нормально, – мямлю я.
Парень зависает взглядом в глубоком вырезе моего платья, вгоняя меня в краску. Я не знаю, как прикрыться. От сбившегося дыхания, грудь грозится упругими мячиками выпрыгнуть наружу. Я последние годы стеснялась её, она была слишком большая, а после кормления двойняшек соски совсем уплыли вниз. Не знаю, кто как реагирует на расставание с мужем, но я быстро сдала необходимые анализы и отреставрировала грудь. Наверное, назло Эдику, который называл её не иначе как бидонами. Сегодня впервые надела это чёртово платье без лифчика. Захотелось ощутить свободу движения.
Сзади раздаётся недовольное старушечье кряхтение.
– Что раскорячились посреди прохода?
– Иди за мной, – выдыхает парень и забирает у меня сумки.
Глава 2
Люба
Ничего не остаётся делать, кроме как идти следом за ним. Но мне кажется, будь я обвешана десятью пакетами, я бы всё равно двинула следом за этим нахалом. Ловлю себя на мысли, что не свожу взгляд с его задницы. То ли полгода воздержания дают о себе знать, то ли другая причина, но мне безумно интересно, что за квадратные коробочки рельефом проступают в задних карманах штанов парня.
Миновав четыре вагона, он выбирает две свободные лавки друг напротив друга, ставит переноску на пол, а мои пакеты на полку. Задравшаяся кенгуруха оголяет загорелую спину и белую резинку трусов с надписью над кромкой джинсов. Теперь я знаю какой марки парень носит трусы. Кхм, зачем я отложила это в память?
Он поворачивается ко мне и кивает на лавку.
– Садись.
Прежде чем сесть сам, парень достаёт из задних карманов две запечатанные упаковки презервативов, перекладывает их в карманы кенгурухи. Мы шлёпаемся на лавки одновременно, причём я от удивления и подступившей тревоги. К моим щекам приливает кровь. Не знаю, куда и зачем едет этот парень, но кроме презервативов у него походу ничего больше с собой нет. Ну, может быть, ещё в кармане кенгурухи болтается телефон.
