Маша Трауб
Осторожно – подростки!: инструкция по применению
© Трауб М., текст, 2026
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2026
* * *
Про подростков написано бесконечное число книг. Для психологов это благодатная тема: как с ними разговаривать, как их услышать, понять, как реагировать или не реагировать на их, подростков, поступки и слова. Что творится у них в голове, о чем они думают или, точнее, вообще не думают. Все взрослые пытаются разобраться с собственными детьми, которые вдруг превратились из сладких пупсиков в страшных орков. Родительские ресурсы в интернете изнемогают от комментариев, советов, пересказов скандалов и снова советов. У каждого родителя своя точка зрения, своя история. Впрочем, подключаются и те, кому еще только предстоит стать родителями подростков. Как правило, они самые активные советчики, которые все знают лучше всех. Хуже только мамы, окончившие психологические онлайн-курсы.
Я очень уважаю специалистов, взявшихся разобраться в этой теме, да еще и умеющих объяснить возникающие проблемы широкой аудитории доступным языком. Возможно, многим они действительно помогают справиться со сложной ситуацией. Я не психолог, я обычная мама, которая сумела справиться с сыном-подростком и теперь худо-бедно справляюсь с дочерью. Сразу скажу, мои дети не самый показательный пример. К счастью, обошлось без громких бунтов, уходов из дома и прочих опасных ситуаций. Но это не значит, что мне проще, чем остальным. Если честно, я все равно ничего не понимаю про этих детей. Возможно, потому, что в мое время не существовало проблемы подросткового возраста. Кажется, мы после яслей, куда нас в возрасте около года сдавали работающие родители, сразу становились взрослыми. Я пытаюсь сравнить себя и моего ребенка в возрасте тринадцати, четырнадцати, пятнадцати лет и не нахожу ничего общего. Вообще. Так что советы вспомнить себя в таком же возрасте мне не очень помогают.
Вспомнить все
Я родилась в 1976 году. Работаю с шестнадцати лет. С того же времени жила отдельно. Как-то училась, как-то зарабатывала. Помню, что получила в сберкассе гонорар за какую-то малюсенькую статью в газете и нет, не радовалась, не скакала на месте. Думала, на что потратить: на ужин или на новые колготки. Конечно, колготки оказались важнее и нужнее. Из своего подросткового возраста я помню только отчаянное чувство голода. Есть хотелось всегда. Я долгое время считала, что такое было только у меня, поскольку я выросла не в самых благоприятных условиях. Оказалось, нет. Моя давняя подруга, девушка из очень приличной и обеспеченной семьи, как-то призналась, что ей все равно, что есть. С детства привыкла. Есть хлеб и колбаса – отлично, нормальный ужин. Родители или в командировках, или на работе. А ее муж, выросший под присмотром обожающих его бабушек, так и не может понять, почему ей не хочется готовить, стоять у плиты, накрывать на стол. Обижается, что она принесла котлеты из кулинарии, а не слепила их сама. Подруга говорила, что котлеты просто отличные, она бы такие точно не приготовила. Но муж недоволен. И не понимает, как она может съесть на ужин огурец и вчерашнюю котлету, причем холодную.
А я понимаю. Котлета из кулинарии в моем подростковом возрасте была счастьем, практически праздником. Наши родители вообще не спрашивали, ели ли мы сегодня. Не готовили нам завтраки. Это мы сейчас встаем рано утром, чтобы уложить для ребенка ланч-бокс. Непременно свежее, питательное. Огурчики в одном отсеке, роллы с семгой домашнего посола, огурцом и сливочным сыром в другом. Еще шоколадка, сыр, яблочные дольки. В отдельном пакете на всякий случай печенье.
Мне кажется, наше поколение выжило ради того, чтобы крутить рано утром диетические роллы своим детям-подросткам. Чтобы они всегда могли съесть шоколадку или печенье. Лишь бы не ходили голодными, как мы.
Моя дочь Серафима, Сима, всегда занималась спортом. Я мама спортсменки и знаю миллион рецептов, как накормить ее белком, овощами и фруктами. Она всегда была худой с длиннющими ногами. Когда ей исполнилось четырнадцать, дочь объявила, что она толстая и теперь будет сидеть на диете.
Я кивнула. На диете вес не снижался. А на нормальном питании с дополнительными тренировками она сбросила нужные килограммы. Но я не возражала против диеты. Это должен был быть ее выбор. Только рассказала, что в командировках предпочитаю пить кипяток. Если есть лимон и мед – вообще счастье. Лучший способ справиться с голодом. Да, сейчас в свои почти пятьдесят лет я предпочту поголодать, чем потом буду мучиться желудком. И еще никто не придумал лучший способ похудеть, чем есть кефир вилкой. Но кто из подростков верит маме? Так что дочь испробовала все диеты на себе. И пришла к выводу, что лучше есть, чем не есть.
Подростки-девочки и подростки-мальчики. Это две разные стихии. Сын все крушил и ломал. Дочь рыдает. С сыном можно было разобраться просто: поговорить, попросить починить то, что разнес, поменять лампочку в люстре, отреставрировать дыру в паркете. С дочерью это не работает: не нужны разговоры по душам, чистка картошки в качестве отвлечения. Ей оказался нужен специалист и верно подобранные препараты. Дочь прагматик, перфекционист. Она предпочитает общаться с врачом, я лишь слежу за назначениями. Дочь меня обнимает и благодарит. Говорит, что не все мамы такие. Точнее, почти все не такие. Не отводят к врачу, падают в обморок от слова «психиатр» и твердят, что все пройдет само собой. Раньше ведь подростков не тащили к психиатрам. Как-то сами справлялись и перерастали.
Сейчас я вспоминаю себя в возрасте своей дочери. Хочу ли я для нее такой же жизни? Ни за что на свете. В семь лет я должна была уметь сварить борщ, замесить тесто и перегладить постельное белье в количестве четырех комплектов. Хотела бы я, чтобы моя дочь в семь лет это умела? Да упаси боже. А если еще раньше? Я ходила в детский сад самостоятельно, чуть ли не с трех лет. В школе сама записывала себя на кружки и секции. Сама туда же и ездила на автобусе. Это в семь-восемь лет. Заходила в магазин, чтобы купить еду на неделю, в восемь-девять лет. Когда мне исполнилось четырнадцать, я попросила маму организовать праздник. Мама привезла продукты, оставила книгу с рецептами и пожелала хорошо провести время. После этого я ее не видела три дня. Дня рождения не было. В рецептах были одни ингредиенты, в пакете другие. В рецепте куриная грудка, в пакете синяя, умершая и похороненная в леднике курица. В рецепте индейка, в пакете колбаса. Помню, что сидела одна и плакала. Ни одного подарка не получила. Мама не поздравила. Как и много раз до этого. Она просто забывала. Я верила, что мама не смогла позвонить. Не во всех местах тогда имелись телефоны. С тех пор не люблю свои дни рождения.
– Тогда было другое время, – отмахнулась от меня мама, когда я сказала, что повзрослела существенно раньше положенного срока.
– Время всегда другое, – ответила я.
– Что ты от меня хочешь? Я вообще после войны росла! – закричала мама.
Да я ничего не хочу. Многие из моего поколения ничего не хотят, они обязаны помогать родителям, работать, зарабатывать, чтобы родители не жили на пенсию, а дети могли получить то, чего не было у нас. Мы всегда, с раннего детства жили в страхе остаться без средств к существованию, потерять все в один момент. Многие из наших родителей умели это делать – с легкостью менять мужей и жен, переезжать в другой город с одним чемоданом. Их мало заботили социализация и будущее собственных детей. Как и их образование. Поступил в институт – удивительно, конечно, но ладно. Лучше бы в училище, надежная работа в руках. Сантехник, например, или швея-мотористка. Хоть копейка, да всегда будет. Если родители были врачами или учителями, дети, как правило, шли по их стопам. И это было счастьем. Родители их всегда поддерживали, подключали связи. Если ребенок, подросток, выбирал другое для себя будущее, родители всегда сомневались. Мой муж решил поступить на юрфак МГУ. Потому что туда решил поступать его лучший друг. А муж сломал ногу и понимал, что до исторического факультета, о котором мечтал, просто не доковыляет без помощи, а до юрфака его друг доведет. Родители его отговаривали. Туда, мол, поступают умные дети, а ты – ну, не блещешь способностями. И вот мой будущий супруг, которого друг водил на экзамены, буквально таща на себе, поступил на юрфак. Два года после окончания университета отработал по специальности и решил уйти. Родители опять сказали, что у него ничего не получится. Здесь надежное место, стабильность. А там неизвестность. Но получилось. И каждый раз, с каждым витком карьеры моего мужа родители говорили ему, что нет, не надо. Там все очень умные, а ты так себе, не гений. Лучше сиди на старом месте, где надежно и стабильно.
