Зигмунд Крафт, Тимур Машуков
Хейтер из рода Стужевых, том 3
Глава 1
Отвратительный хруст оглушил меня сильнее любого взрыва. Этот звук шел изнутри, его издало мое собственное тело. При этом боли я не ощутил, так как дар продолжал действовать, но само осознание случившегося повергло в шок.
Я сделал шаг назад, хватаясь за левую руку. Вместо боли ощутил странное давление, а вот ладонь ясно давала понять, что внутри искривление. По крайней мере, перелом закрытый, что было, пожалуй, единственным плюсом в этой ситуации.
От шока и неожиданности я стиснул зубы и напрягся, так как заранее отложенная энергия стала гораздо быстрее улетучиваться, и было понятно — когда она закончится, я почувствую всю «прелесть» своего состояния.
Я стоял, тяжело дыша, держась здоровой рукой за сломанную. Валентин не добивал. Он просто смотрел на меня холодным, полным злорадства взглядом, с мерзкой ухмылкой, которую так хотелось стереть с его лица как можно быстрее! А заодно превратить его рожу в кровавое месиво.
То, что левой рукой лучше не шевелить, я понимал. Слишком высок риск усугубить травму, и тогда потребуется дополнительная операция перед применением зелий.
К нам уже бежали лекари, и я осознавал, что это конец. Но мириться с этим не собирался.
— Техническое поражение, Стужев, — презрительно хмыкнул Валентин. После чего развернулся и направился в сторону своей комнаты дуэлянта.
— Стой! Я ещё не сдался! Бой не закончен!
Он остановился и обернулся, удивлённо и в то же время с жалостью глядя на меня. К тому моменту лекари, двое парней, уже добрались до нас и начали осмотр. Мы же с Рожиновым не прекращали сверлить друг друга взглядами.
— Вы не можете продолжать бой, — покачал головой один из лекарей, и мои глаза метнулись к нему.
— Могу, — мой голос звучал уверенно. — Просто зафиксируйте, и мы продолжим.
— Нет, — жёстко сказал другой и подал сигнал рукой.
Сразу же после этого победителем объявили Валентина. От гнева перед глазами всё поплыло, окружающее померкло. Когда пришёл в себя, меня уже держали страхующие преподаватели.
— Крови не было! Я не терял сознание и не сдавался!
— Это не имеет значения, — с пренебрежением сказал один из преподов.
Валентин всё ещё стоял, ухмыляясь. Торжество победы на его лице бесило меня, отчего энергия утекала сквозь пальцы, и я уже начинал ощущать ноющую, пока ещё терпимую, боль в левой руке.
— Я хочу сделать заявление, — сказал он, обращаясь к преподу.
Тот отпустил меня и подошёл к Рожинову. Второй продолжал держать мою руку и тихо предупредил, чтобы я не глупил.
Валентину передали маленький микрофон. Он поблагодарил учителя и начал свою речь:
— Уважаемые зрители! Вы все наверняка знаете главную причину дуэли — это девушка!
Его взгляд устремился вперёд, мне за спину, в сторону моей комнаты дуэлянтов. Там за панорамным стеклом наверняка стояла и та, о ком сейчас говорили. Но оборачиваться я не стал.
— Я понял кое-что важное и принял решение. Анна Теплицкая недостойна быть моей невестой, недостойна чести вступить в род Рожиновых. Я официально разрываю помолвку. Ты свободна, Анна. Клянусь не чинить препятствий тому, кто захочет связать с тобой судьбу. Спасибо за внимание.
Он вернул микрофон преподавателю и ушёл. Второй перестал меня держать, так как я твердо стоял на ногах, не выказывая внешне, какой испытывал шок.
Что это сейчас было? Столько возни вокруг этой девки, и он вот так просто отказывается от нее? К чему тогда был весь этот фарс?
От этих мыслей меня отвлек приступ боли, уже более сильной. Я зашипел сквозь зубы и позволил лекарям увести себя через отдельный вход. Мне сделали укол прямо через одежду, и вскоре боль отступила. Уже в лазарете я поинтересовался, не лучше ли было бы напоить меня исцеляющим зельем, но за это загнули цену, которую я был не готов выкладывать. Учитывая, что в комнате стояли несколько бутылочек, лишь немного потерпеть. Я ведь до сих пор был без понятия о реальной стоимости этих волшебных микстур!
В общем, меня отпустили, предварительно перевязав, для чего пришлось раздеться. На мои татуировки, столь тщательно скрываемые ранее, покосились с заметной брезгливостью. Уходя, я прикусил губу, понимая, что скоро это станет достоянием общественности.
За то время, что провёл в лазарете, я смог хорошо подумать, вспоминая нюансы боя. Валентин знал все мои движения, читал, как открытую книгу. Такое ощущение, будто… Будто он изучал записи всех дуэлей. Либо присутствовал на каждой. Но почему я его не видел? Хотя, разве хоть когда-либо я присматривался к толпе зрителей?
Мне казалось, что я самый умный и сильный. Ведь прогресс, которого я достиг за неполные четыре месяца в этом мире, просто колоссален. Изначальный Алексей, даже после инициации, был полным слабаком. Я же…
Почему я тогда проиграл? Что сделал не так? Почему Валентин оказался сильнее и умнее? Он ведь всё предусмотрел, он был уверен в своих силах. Я… поспешил? Слишком рано попёр на главного ключевого антагониста? Но ведь до этого всё шло как по маслу…
Почти всё. Неудачный гарем не в счёт, потому что в силе я реально прогрессировал семимильными шагами. Как и полагается герою боярки.
В какой дурной роман я попал? Почему всё обернулось именно так? Где я? Аниме? Фильм? Книга? Ну, уж точно не реальный мир. Какое-то произведение. И все эти люди… Они ненастоящие. Они не могут быть настоящими.
И всё же, почему всё так обернулось?
Меня терзали сомнения. Я ощущал холод улицы, вечерний ветерок. Шелест одежды, шарканье ботинок об асфальт дорожки. Тактильные ощущения пальцев на пальто. Запахи…
Всё так реально. Я ведь сразу это ощутил, будто полное погружение. Но признаться, что этот мир реален… Это слишком.
Случайно встреченные студенты меня сторонились. Поначалу я не обращал на них внимания, а потом увидел на их лицах страх, презрение, брезгливость. Никто не хотел связываться со мной, подходить с расспросами.
Ещё в лазарете лекари предупредили, что моя последняя запланированная дуэль будет перенесена на две недели. Это минимум, даже с учётом, если выпью то самое волшебное зелье, которое исцеляет. Ведь оно, при всей своей чудодейственной силе, не даёт прежней плотности тканей, а особенно костей. Нужно время на полное восстановление.
Вскоре я вернулся в комнату и всё-таки принял зелье, Вася молчал. Он старался не смотреть на меня, но всё же не выдержал:
— Как ты?
— Живой, вроде.
— Анна… Она…
— Мне плевать.
— Валентин её опозорил, — всё равно продолжал говорить Вася. — Она уехала.
— Сказал же, мне плевать, — мой голос прозвучал по-злому.
— Тебе… Ты хочешь тишины?
— Да, будь добр.
Я прикрыл глаза, да так и не заметил, как вырубился.
* * *
Я стоял, облокотившись о подоконник. Смотрел на академический двор, но не видел ни деревьев, ни студентов. Перед глазами снова и снова прокручивался тот момент — молниеносное движение, сухой хруст и ледяной, надменный взгляд Валентина. Горечь от поражения и осознания собственной глупости жгла изнутри. Собственно, потому я стоял именно здесь, а не дожидался звонка в аудитории за столом.
— Алексей?
Тихий, неуверенный голос рядом заставил меня непроизвольно вздрогнуть. Я обернулся — за спиной оказалась Цветаева. Одной рукой она нервно сжимала-разжимала ручку сумочки, а вторая пряталась в складках юбки. На её лице было написано искреннее, неподдельное сочувствие. Ксюша-Ксюша, к ней невозможно было относиться серьёзно, как и называть Ксений. Вот Земская — Ксения. А эта девочка, пусть и баронесса, просто Ксюша. Настолько она ветрена и проста.
— Я… Мне… — она начала, запинаясь. — Мне очень жаль. Это ужасно.
Я молча кивнул, не зная, что сказать. Благодарить за жалость не хотелось.
— Но ты не расстраивайся! — она сделала шаг ближе, и в её глазах загорелся какой-то наивный, но горячий огонёк. — Ты обязательно станешь ещё сильнее! Ты дашь ему реванш! Он… Он всегда был таким. Жестоким. Это не только из-за тебя.
