Травница для орка (СИ) - Мир Ева

— Дочь, — сказал отец. Его голос был спокойным. Но не тёплым.

Я выпрямилась.

— Вызывали, отец?

Молчание повисло между нами.

— Ты изменилась, — произнёс он наконец. — С того дня, как ты принесла нам Лунную слезу ты стала молчалива. Бледна. И носишь на себе… чужой след.

Моё сердце грохнуло. Но я не дрогнула.

— Я думал, что зря подозреваю тебя, но стало известно, — продолжал он, не отводя взгляда, — что ты провела ночь в лагере орков. Что вернулась оттуда пешком. Без эскорта. И с травой, которая растёт только в центральной части пограничной долины. Там, куда эльфы не заходят. Потому что… обычно не возвращаются.

Я молчала. Он не повышал голос. Не угрожал. Но в каждой его фразе звенел металл.

— Расскажи, Лили. Что произошло. По-настоящему.

Я вдохнула. Медленно. Глубоко.

И сказала:

— Случилось то, что должно было случиться.

— Так я и думал. — Отец усмехнулся. — Ты же помнишь о своём долге, дочь моя? Ты должна выйти замуж за того, кто укрепит наше государство.

— Помню лучше, чем ты думаешь, — ответила я.

— И готова рассмотреть кандидата?

Моё сердце остановилось.

Только не это. Ну почему же так скоро?..

— Он прислал тебе подарок.

Отец сделал небрежный жест рукой и Риан тут же вернулся с пышной подушкой, на которой лежала белая отполированная шкатулка.

Не иначе как ожерелье или бесполезная заколка.

— Открой, — попросил отец.

Я сглотнула комок слёз, подкатывающий к горлу и подошла к пажу.

Шкатулка была гладкой и красивой, но когда я её открыла, дыхание моё оборвалось.

Внутри лежала стрела.

— И если когда-нибудь, в другой жизни, где мы не враги с тобой… Если ты снова найдёшь стрелу, и она будет моей… — сказал он мне в спину.

— Я пойду за ней, — прошептала я. — Даже если весь мир будет против.

Глава 18

Стрела Гр’Кара’Та

Я застыла, уставившись на стрелу. Она была знакома мне до боли. Та самая форма наконечника, чуть изогнутое оперение, едва заметная гравировка на древке.

Вольный Ветер.

Сердце пропустило удар.

Мир вдруг стал беззвучным.

Я подняла глаза на отца.

— Он не настаивал. Не просил ничего. Только передал дар. Стрелу. И сказал, что выбор за тобой.

Я с трудом вдохнула.

— Одну луну назад он пришёл один. Откуда-то он знал, что волчья лихорадка выкашивает наши деревни.

Я покраснела. Ведь от меня Ветер узнал об этом.

— И он принёс ростки Лунной слезы.

Я посмотрела на отца.

Он улыбался.

— Это было благородно. Он знал, что я не попрошу. С этого начались наши переговоры.

— Переговоры о мире с орками? — спросила я дрожащим голосом.

— Мир заключён, — подтвердил отец. — Совет эльфов согласился. Совет орков — тоже. Они готовы сесть за стол, чтобы проработать детали. Все понимают, что пришло время строить, а не разрушать.

Я подняла взгляд.

— И ты… принял его слово?

— Я принял его поступок. Как я понимаю, он так же отпустил тебя, хотя знал, кто ты.

Я молчала.

— Последние несколько месяцев были сложными для меня, дочь. Я понял кое-что про тебя: твой путь больше не должен подчиняться чьей-то воле. Ни моей. Ни чьей-либо ещё.

Я снова посмотрела на стрелу. Казалось, она пульсировала в моих ладонях. Символ обряда. Символ связи. Символ… свободы.

— Что ты выберешь, Лили?

Стрела в моих ладонях была не оружием. Не напоминанием. Не просьбой. Она была путеводной нитью. От него — ко мне.

Сердце билось в горле.

Я не видела Ветра со дня, когда он отпустил меня — свободной. Но даже на расстоянии между нами не угасло ничего. Ни жар, ни память, ни что-то большее… то, что я не могла назвать. Но знала: оно есть.

И я выбрала.

Не из страха. Не из долга. Из свободы.

Ответ был ясным как день.

Я сделала шаг назад, к центру зала.

И поклонилась.

— Я… приму его приглашение.

— Уверена?

— На этот раз — да.

И я знала: теперь всё начнётся заново. Но уже не с огня и боли.

А с выбора.

Моего.

Я стояла на балконе, завернувшись в тонкий шёлковый плащ. Внизу, у подножия башни, уже собирали вещи, запаковывали свитки, седлали лошадей. Он скоро приедет. Сегодня. Может быть — уже в пути.

Я не видела его с той самой ночи. С той поляны. С того прощального поцелуя, что отдал мне всё и не потребовал ничего. Но я ощущала его приближение — так же, как чувствуют приближение грозы или весны. Как будто сердце ловило ритм его сердца.

— Ты правда уезжаешь? — спросила Астра. Она держала меня за руку и пыталась не плакать. Но у неё не получалось. У меня — тоже.

— Да. Но ты же знаешь — я всегда буду с тобой. Внутри, — я приложила её ладошку к её груди, потом к своей. — Здесь. И ты сможешь приехать ко мне, когда я окончательно там освоюсь.

Она всхлипнула и кивнула.

Я обняла её крепко, вдохнула запах её волос — детства, нашего дома, цветочных подушечек и молока с мёдом. Это прощание не навсегда, но и не совсем «до скорого». Потому что я уезжала туда, где всё будет иначе.

— А он красивый? — прошептала Астра. — Тот, к кому ты едешь?

Я улыбнулась сквозь слёзы:

— Он… настоящий. А это, поверь, намного важнее.

На ступенях у входа стоял отец. Величественный, как всегда. Но в этот момент — удивительно человечный. Без доспехов, без короны. Просто мужчина, отпускающий дочь. Его глаза были серьёзны, но в уголках затаилась тень улыбки.

— Ты взрослая, — сказал он. — Глупо пытаться удерживать солнце в ладонях. Оно всё равно уходит — чтобы светить где-то дальше.

Я кивнула. Подошла. Обняла его. Он впервые за много лет прижал меня к себе так, как в детстве — когда мне снились кошмары, и только его голос мог вернуть мне покой.

Отец обнял меня крепко. По-мужски. Не как лорд — как отец.

— Иди, — сказал он. — Живи. Не бойся быть собой.

Я кивнула. И больше не смогла сказать ни слова.

— Благословляю, — прошептал он. — И если он хоть раз заставит тебя плакать — знай, я всё ещё носитель кольца Зари и владелец полка стрелков.

Я рассмеялась сквозь слёзы.

— Он не посмеет, — сказала я, — у него теперь моё сердце.

Эльфы столпились у ворот замка, освобождена была только дорога.

Мы с отцом торжественно спустились ко входу во дворец. Такова традиция орков — невесту забирают от порога отцовского дома.

Когда гул копыт ворвался в утренний воздух — сердце моё сделало сальто.

Орочья процессия шла медленно, торжественно. Воины несли знамёна мира, украшенные лентами. Никто не держал оружия — но каждый шаг отдавался в земле, будто сами горы внимали этому шествию.

А впереди — он.

Вольный Ветер.

Он ехал верхом на вороном жеребце, с прямой спиной, несясь сквозь утро. На нём не было ни шлема, ни брони — только простая, тёмная, расшитая рубашка и кожаные ремни на груди. Его волосы были завязаны на затылке, а глаза, чёрные и ясные, были устремлены только на меня. Когда наши взгляды встретились — я уже не дышала.

Он спешился. Шагнул ко мне.

Я стояла, как вкопанная. А он — просто подошёл. Без речи. Без поклона. Просто смотрел. Ветер прошелестел между нами, поднимая подол моей туники и его плащ, будто соединяя нас раньше, чем соприкоснулись руки.

Он подошёл вплотную и вдруг опустился на одно колено.

— Я пришёл за тобой, Лили, — сказал он. — Не как воевода. Как мужчина.

У меня перехватило дыхание. Но прежде, чем я смогла ответить, он поднялся, повернулся к отцу — и протянул руку. И они — два мира — соединились в одном рукопожатии. Коротком. Сдержанном. Истинном.

— Заботься о ней, — сказал отец.

— Всей душой, — ответил Ветер.

Лорд Арвен смотрел на него несколько мгновений — оценивающе, внимательно.

— Или больше не увидишь рассвета.

Ветер едва заметно усмехнулся. И снова повернулся ко мне.