Император Пограничья 7 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич

Через четверть часа мы собрались в малом зале управы — я, Василиса, Арсеньев, Мария Сомова и Никита Вершинин. На столе разложили чертежи и расчёты.

— Итак, коллеги, — начал я. — Перед нами три задачи. Первая — создание магически усиленной плавильни.

Арсеньев склонился над схемами, его пальцы пробежали по руническим узорам.

— Конструкция сложная, но выполнимая, — заключил он после минутного изучения. — Если Мария поможет с расчётом энергетических потоков, а Василиса — с привязкой к земле, думаю, справимся быстро.

— Отлично. Кстати, могу подсказать несколько рун усиления, — я взял перо и набросал символы на полях чертежа. — Вот эта отвечает за стабилизацию температуры, а эта — за равномерное распределение жара.

Артефактор присвистнул:

— Древние руны? Где вы такое откопали?

— В старых книгах попадалось, — уклончиво ответил я.

На самом деле эти знания пришли из прошлой жизни, но объяснять это не стоило.

— Вторая задача — инструменты из Сумеречной стали. Это беру на себя.

— А третья — тигли, — напомнила Сомова. — И тут, похоже, тупик.

Я откинулся на спинку стула, изображая размышление, хотя решение уже созрело.

— А что, если использовать корунд?

Повисла тишина. Первым отреагировал Вершинин:

— Корунд? Вы имеете в виду рубины и сапфиры?

— Именно. Подумайте сами — температура плавления свыше двух тысяч градусов, полная магическая инертность, прозрачность для визуального контроля…

— Это… это гениально! — воскликнула Мария. — Кристаллическая решётка корунда действительно не будет взаимодействовать с магической энергией металла!

— И структура отчасти схожа с кристаллами Эссенции, — добавила Василиса, уловив ход мысли. — Это может даже стабилизировать процесс плавки.

Арсеньев покачал головой:

— Идея хороша, но корунд хрупкий. При резких перепадах температур треснет как орех.

— И где мы возьмём кристаллы нужного размера? — поддержал его Никита. — Природные рубины для тигля — это целое состояние.

Я поднял руку, призывая к вниманию:

— По поводу хрупкости — могу укрепить структуру, создав композитный материал. Добавлю прослойки шпинели между слоями корунда. У них близкий коэффициент термического расширения, это снизит напряжение при нагреве.

— Шпинель повысит ударную вязкость, — подхватила Сомова, быстро что-то подсчитывая. — Да, это может сработать! Амортизирующие прослойки компенсируют хрупкость основного материала.

— Всё это прекрасно, но у нас нет ни корунда, ни шпинели, — возразила Голицына. — Где их взять в Угрюме?

Я усмехнулся:

— А вот тут ты заблуждаешься. Но сначала давайте распределим задачи. Максим, начинай работу над чертежами плавильни вместе с Марией и Василисой. Никита, подготовь площадку для строительства. Мне нужно решить один деликатный вопрос.

Специалисты переглянулись, но возражать не стали. Когда все разошлись, я направился в дом воеводы. Разговор меня ожидал непростой, но необходимый. Сантименты в военное время, увы, непозволительная роскошь.

Постучав и дождавшись приглашения, я вошёл. Полина сидела у окна с книгой, оранжевый свет, испускаемый светокамнем, играл в её каштановых волосах. Увидев меня, она улыбнулась и отложила том.

— Прохор? Что-то случилось?

Я прошёл в комнату, прикрыв за собой дверь, и сел напротив неё.

— Полина, не буду рассусоливать и скажу прямо. Для плавки Сумеречной стали нам нужны особые термоустойчивые тигли. Единственный подходящий материал — корунд и шпинель. Поэтому я хочу попросить твоё рубиновое колье и серьги.

Девушка замерла и инстинктивно глянула в сторону шкатулки с драгоценностями, стоящей на комоде у кровати.

— Мои украшения? — в голосе звучало недоверие. — Но откуда ты знаешь, что у меня есть именно такие?

— На балу у Горевского. Ты была в этом комплекте, — ответил я прямо. — У меня хорошая память на детали.

Щёки Полины порозовели:

— И после всего, что там произошло, ты запомнил мои украшения?

— Я запоминаю всё, что может быть важным, — пожал я плечами. — Сейчас эти камни критически важны для обороны острога.

Гидромантка медленно поднялась, подошла к комоду. Открыв шкатулку, она долго смотрела на сверкающие камни.

— Это не просто украшения, Прохор, — её голос дрогнул. — Колье подарила мама на моё шестнадцатилетие. Она сама застёгивала его на мне перед первым балом… Это было до того, как она изменилась.

Я молчал, позволяя ей выговориться.

…Астрид стоит передо мной в парадном зале, нервно теребя складки нового платья. Четырнадцать лет — первый официальный приём, где она должна предстать как наследница империи. В моих руках — серебряная фибула с изображением ворона, фамильная брошь правителей.

«Отец, а что если я всё испорчу?» — её голос дрожит от волнения.

«Ты дочь императора, внучка ярла. В твоих жилах кровь королей», — я застёгиваю фибулу на её плаще. «Эту брошь носила моя мать, а до неё — её мать. Теперь она твоя. Помни: пока ты носишь знак рода, ты никогда не будешь одна».

Она обнимает меня, уткнувшись лицом в ключицу.…

Воспоминание обожгло острой болью. Я понимал Полину лучше, чем она могла предположить. Память о последних счастливых моментах с близкими — иногда это всё, что у нас остаётся.

— А серьги — подарок отца. Он вручил их, сказав, что я всегда буду его принцессой, несмотря ни на что.

Я ощутил её боль и грусть по тем временам, когда жизнь была гораздо проще, а близкие люди не подводили и не рвали душу.

Хель меня задери! Я прошу слишком многого! Всё равно что требовать от человека отрезать кусок души!

В прошлой жизни я видел, как жёны павших воинов хранили их мечи десятилетиями, отказываясь продать даже в самую лютую нужду. А тут — подарки родителей, последние светлые воспоминания до того, как семья развалилась.

Но выбора нет. Война не спрашивает, что нам дорого. Либо эти камни станут тиглями, либо мы останемся без могущественного оружия перед самым Гоном. Сотни жизней против личных воспоминаний — арифметика жестокая, но однозначная.

Хотя от этого ни черта не легче.

— Ты можешь отказаться, — искренне произнёс я, — и я никогда не упрекну тебя в этом. Если бы дело не касалось безопасности острога и всех её жителей, я ни за что бы не попросил тебя о подобном.

Полина медленно кивнула, словно не слыша меня, и провела пальцем по рубинам.

— Нет… Я понимаю необходимость. Если это поможет защитить Угрюм… — она глубоко вздохнула. — До того, как мама… В общем, она всегда ценила долг превыше всего. Думаю, мама бы одобрила.

Дрожащими пальцами девушка вытащил колье и серьги, на мгновение прижав их к груди.

— Прости, мама, — прошептала она, передавая мне драгоценности.

Камни легли в мою ладонь, и я невольно отметил контраст — они были ещё тёплыми от её кожи, хранили жар живого человека. Через мгновение это тепло начнёт уходить, оставляя только холод минерала.

Я аккуратно сжал кулак вокруг бесценного дара, чувствуя вес — не столько физический, сколько эмоциональный.

Рубины в моей руке действительно походили на капли крови. Символично — каждая война требует жертв, но эти жертвы не всегда приносятся на поле боя. Иногда кровь стекает невидимыми каплями из разбитых сердец, из утраченной памяти, а самые тяжёлые потери — это то, что мы жертвуем добровольно. Полина сейчас отказалась от частицы своего прошлого ради нашего общего будущего.

— Это благородный поступок, Полина. Обещаю, что после Гона я верну им первоначальную форму и компенсирую потерю — найду украшения, достойные твоего дара.

Она грустно улыбнулась:

— Дело не в стоимости камней, Прохор. Если это поможет всем нам выжить, они послужат благому делу. Я буду ждать обещанной компенсации… и не только её.

В последних словах прозвучал недвусмысленный намёк. Я предпочёл его не заметить.

— Спасибо тебе, — произнёс я, поднимаясь. — Твоя жертва не будет забыта.