Интерлюдия
Это был небольшой, неприметный домик, построенный в глубоких зарослях на побережье озера близ Виталии. К нему вела заросшая, тщательно спрятанная в высоченной, выше человеческого роста траве тропа, по которая мог бы пройти опытный мастер жизни: но ни за что не нашёл бы простой человек.
Сегодня здесь собрались десять женщин: уже не молодых, в возрасте, но многие всё ещё сохраняли былую красоту. Их объединяло одно: все были одеты в одинаковые, простые тёмно-зелёные длиннополые мантии с капюшонами. Они расположились в небольшой, уютной комнате за узорчатым овальным столом, который рос прямо из пола. В центре стола был вырезан тщательно различимый символ: семилучевая звезда, сплетённая из живых лиан с листьями.
Женщины неторопливо отдавали должное большому чайнику с травяным отваром, разлив его по небольшим чашкам. Вскоре дверь в комнату открылась, и туда проскользнула молодая, лет тридцати женщина в надвинутом на лицо капюшоне.
Высокая, статная леди лет пятидесяти на вид с идеально гладкой причёской из пепельных волос, что сидела во главе стола, отставила в сторону чашку с отваром и подняла спокойный взгляд тёмно-зелёных глаз на вошедшую.
— За тобой никто не следил, Мия?
Молодая женщина с голубыми глазами откинула капюшон, показывая копну аккуратно стянутых прямых жёлтых волос, и покачала головой:
— Нет, госпожа. Я всё проверила и выбралась из города тайно.
— Тогда, полагаю, мы можем считать собрание круга жизни открытым. — удовлетворённо кивнула леди. — Учитывая особые обстоятельства, ввиду которых мы собираемся раньше положенного срока, я начну первой. Это был худший секс в моей жизни, и что-то мне подсказывает, что не меньше половины женщин в Виталии согласятся с моим мнением. Думаю, никто не будет отрицать, что мы просто обязаны предпринять что-то в связи с этим. Лукреция, что ты думаешь?
Взгляды женщин скрестились на самой старой из них: уже совсем древней старухе, которая, тем не менее, сохраняла на себе хорошую причёску полностью седых и подвыпавших волос и отнюдь не сутулилась, демонстрируя присущую высокому сословию стать и осанку.
Старуха неторопливо побарабанила пальцами по столу, смотря в пустоту. А затем, осмотрев собравшихся, медленно сказала:
— Скажу вам так, девочки… Я видела множество самых разных херов за свою жизнь: возможно, даже больше, чем вы все вместе взятые. Бывали и кривые, и толстые, и длинные… Каких только не было: но король Горд, определённо, величайший из них.
— Не вижу в произошедшем повода для шуток. — мрачно скрестила руки на груди одна из женщин, что так и не сняла капюшон, сидя за столом.
— Разве похоже, что я шучу? — прищурила острый взгляд старуха. — Если вам кажется, что здесь есть над чем смеяться, выбери определение сама, а то я, похоже, слишком стара для того, чтобы понимать словечки молодёжи. Как вы таких называете? Ублюдок? Злодей? Мразь? Клюша? Нет, клюша это слишком мелко и ласково… С этим хером, уж простите, нам ещё немало придётся пое…
— Мы поняли тебя, Лукреция. — со вздохом прервала старуху пожилая леди во главе стола. — Спасибо. Кто-нибудь ещё желает высказать что-то по поводу произошедшего?
За столом повисло молчание. Собравшиеся женщины отводили глаза или прятали их в кружке с отваром, нервно теребили рукава своих зелёных балахонов, но высказываться дальше никто не хотел.
— Это была акт власти. — прошептала Мия. — Демонстрация силы. Если мы не можем защитить себя от подобного… подобного…
Женщина заикнулась, обхватив себя руками, поэтому сидящая рядом поднялась и обняла её со спины, успокаивая.
— Если мы не можем защитить себя в центре нашей силы, то кто вообще может? Теперь вся Таллистрия живёт в страхе. Особенно теперь, когда…
Блондинка окончательно смутилась и замолчала, ощутив на себе множество взглядов.
— Теперь, когда эта сука решила, что можно закрыть на это глаза, раз у него оказались в распоряжении целители получше нас. — криво усмехнулась коротко стриженная женщина лет сорока.
— Ты бы поступила иначе, будучи бесплодной? — приподняла бровь пожилая леди во главе стола.
— Не знаю. — честно ответила коротко стриженная, пожав плечами. — Может быть. Но это её не извиняет. Так бы они ушли, и всё вернулось бы на круги своя. Но теперь… Мия права, мы бессильны. И это пугает всех. Что остановит его, чтобы послать солдат поразвлечься ещё раз? А потом ещё раз? И ещё? Нет законов, и нет даже традиций, которые запрещают подобное, просто потому что у наших мужчин никогда не было недостатка женщин…
— Что более страшно, это теперь может быть инструментом давления. В любом споре, в любом вопросе. — мрачно добавила старая леди напротив.
— У кого-нибудь есть предложения по поводу того, как мы можем изменить подобный порядок вещей? — обвела взглядом строгой учительницы собравшихся леди во главе стола.
Повисло тяжёлое молчание. Идей ни у кого не было: слишком внезапно и шокирующе изменился порядок вещей, да ещё и после такого стресса…
— Ты здесь главная, Элеонора. — усмехнулась старая Лукреция. — Ты и придумывай, как нам выбраться из этой ямы дерьма, благоухая как розы.
Элеонора глубоко вздохнула, всерьёз задумавшись. Она ещё раз внимательно осмотрела всех собравшихся, ища в их лицах поддержку: но те были куда более подавлены и растеряны, чем она сама. И тогда во взгляде пожилой дамы появилась сталь.
— Если мы бессильны здесь, в месте, где раньше были защищены от любой угрозы, у нас остаётся только один выход. Исход. — тяжело нависнув над столом, леди Элеонора обвела всех грозным взглядом.
— Предлагаешь покинуть королевство? — вскинула брови короткостриженная. — Но куда мы пойдём?
— В Ренегон, куда же ещё. — пожала плечами седовласая леди напротив. — Больше никто не обладает достаточным влиянием, чтобы защитить нас от короля Горда.
Лукреция внезапно скривилась, как от дюжины лимонов сразу и всплеснула руками.
— А получше вы ничего придумать не хотите? Совсем вам мозги вытрахали? Конечно, отличная идея: давайте спрячемся от одних шовинистов у других. Право слово, лучше бы в Нелейские джунгли переехали. Я, значит, три столетия скрывала от этих задавак наши секреты, а вы предлагаете просто взять и выложить им всё на блюдечке?
Элеонора поморщилась и потёрла виски, словно от головной боли. А затем укоризненно посмотрела на старуху, покачав головой.
— Я знаю, ты ненавидишь их, Лукреция. Но это даже хорошо, потому что никто, кроме тебя не ответит на мой вопрос. Конечно, мы соперники в искусстве жизни. Конечно, всё Ренегонцы сплошь и рядом шовинисты и пройдут долгие века, прежде чем мы добьёмся хоть какого-то уважения. Но скажи мне… Отдал бы хоть кто-нибудь из них такой же приказ, как король Горд, будь здесь их армия?
