Наагатинские и Салейские хроники (СИ) - Гичко Екатерина

– Наградить того, кто действительно помог, – Руахаш устало прикрыл глаза. – Что он попросил?

– Чтобы род благодетеля ширился и обрастал детьми, – Ваирак широко улыбнулся.

– Дети – это хорошо… – протянул жрец, засыпая.

Восемь с половиной месяцев спустя

Майяри стояла у книжных полок в школьной библиотеке и, согнувшись, гладила огромный живот.

– Слушай, ребёнок, нам с тобой ходить вместе ещё как минимум месяц, – шипела девушка. – Поверь, у тебя там значительно лучше, чем здесь. Сиди, пока есть возможность. Обратно уже не залезешь. Ух! Да чего ж ты так пинаешься? Я же там живая, мне больно! Мы же вчера с тобой договорились!

– Госпожа, – Казар нервно мялся рядом, – давайте вернёмся домой к господину Шидаю. Ну какое домашнее задание? Вы… – оборотень замялся и руками обрисовал деликатное положение госпожи, – не в том состоянии.

Больше всего он боялся остаться с госпожой наедине, когда у неё начнутся роды.

Майяри со вздохом выпрямилась.

– Успокойся, мы с ребёнком всё решили, – уверенно заявила она и повернулась к полкам. – Так…

Договорить она не успела. Дверь в библиотеку распахнулась, и внутрь влетел взбешённый господин Шидай.

– Майяри, я тебе что сказал?! – рявкнул лекарь.

– Ух! – девушка опять согнулась от пинка маленькой ножки.

– Чтобы от меня ни на шаг! Казар, ты куда сморишь? Вспомни, что у тебя яйца есть, и откажи ей.

– Она мне вообще-то платит за службу, – напомнил Казар.

– Если с ней что-то случится, я тебя убью! – господин Шидай приобнял Майяри и неумолимо повлёк к выходу.

– Госпожа Майяри убьёт, господин Ранхаш убьёт, вы убьёте… – лениво перечислил Казар, следуя за ними. – Мне кого бояться?

– Меня! Я с особой фантазией и жестокостью это сделаю. Опыта-то у меня побольше!

Майяри сдавленно зарычала.

– Заткнулись оба! – и, шумно выдохнув, добавила: – Этот мелкий решил нарушить наше соглашение и вылезти сейчас. Эй, ребёнок, ну мы же договорились!

Конец

Цена тайны. Глава 1. Главные интриганы

346 год эры Храмма̀ра

Дейш внимательно всматривался в сосредоточенное лицо сына. Тот лежал по другую сторону костра на пахучем ковре клевера, которым сплошь зарос луг, где остановился на ночь кортеж. Ночной воздух тягуче и сладко пах пустоягодником, приправленным острым запахом дыма.

Шаш склонил голову набок, словно сомневаясь, и уточнил:

– Ты уверен?

В чёрных глазах ярко сверкнуло пламя костра, и Тейс, которая лежала рядом с мужем, испытала одновременно и гордость, и разочарование. Оба чувства возникли от осознания того, как же сильно вырос её ласковый малыш Шаш.

И дорос до того, чтобы совместно с отцом плести интриги.

– Был бы уверен, не трогал бы тебя, – ответил Дейш. – Ашшида̀ш всегда был парнем себе на уме. И весьма изобретательным. Чую, он что-то задумал. От нашего народа он взял многое и самое лучшее.

Шашеоло̀шу слегка приподнял брови, припоминая историю сорокатрёхлетней давности, наделавшей немало шума и поставившей нагов неформально чуть выше остальных народов Давридании. Перед глазами предстало лицо тогда ещё очень юной принцессы Дама̀дрии – красивой белокурой девушки с проницательным взглядом. Мало кого устраивало, что императорский трон уготовано занять ей. Но она была единственным ребёнком престарелого императора, а из побочных ветвей семьи Митреск было слишком много желающих занять его место, чтобы этот спор можно было решить без кровопролития. Которого совсем не хотели главы Давридании. И ещё меньше властителей других народов радовали слухи о связи наследной принцессы с каким-то нагом, одним из охранников при дворе императора.

К смуте, в которую должна была вылиться смерть императора, Дейширолѐш был готов: не могла давриданская аристократия упустить такую возможность и не попытаться подвинуть слабосильную девчонку. Волнения задавили быстро, даже прекрасно организованное покушение на саму принцессу успешно отразили, хотя за это пятерым нагам пришлось отдать жизнь. А дальше вышло на поверхность то, к чему оказался не готов сам Дейш и о чём не донесли соглядатаи Шаша. Принцесса действительно имела связь с нагом, с одним из убитых нагов. И носила под сердцем ребёнка.

Время, пока ожидали рождения бастарда, было тяжёлым для всей Давридании. Стали расходиться слухи о возможном расколе империи. Правителей других народов совершенно не радовал возможный император-наг. Затихшие было волнения всколыхнулись с новой силой. Дейширолеш, конечно же, не мог упустить лакомую возможность. Он предложил принцессе, готовящейся взойти на трон, любую помощь и поддержку от семьи её возлюбленного. Но та оказалась удивительно стойкой: ни смерть возлюбленного, ни народное волнение, ни интересное положение не сломили её и от помощи наагашейда она отказалась. Дейширолеш подозревал, что девчонка привлекла магов, чтобы те оказали влияние на кровь нерождённого ребёнка, так как мальчик родился бесхвостым, хоть и очень похожим на своего отца внешне.

Человечность принца успокоила народ, и волнения наконец затихли. Дамадрия назвала сына в честь погибшего возлюбленного Ашшидашем и взошла на трон, который уступила сыну через двадцать лет, выйдя наконец замуж.

Шашеолошу не раз видел Ашшидаша и был склонен согласить с отцом, что император весьма изобретателен. У него отсутствовал многовековой опыт наагашейда, но он обладал потрясающей интуицией и необыкновенным чутьём, которое позволяло ему загонять подвластных ему многоумных повелителей в постыдно простые ловушки, что давало ему возможность держать норовистых властелинов в узде. С наагашейдом подобного ему пока провернуть не удалось, и Дейш не желал давать ему даже шанса.

Именно по этой причине в этот раз он взял с собой не Риала̀ша, а Шашеолошу, чьи великолепные умения и внушающие уважение возможности помогут ему быть в курсе всех начинаний императора.

Из задумчивости Шаша выдернул высокий тонкий возглас:

– Госпожа, я взбил подушечки!

Дейширолеш явственно скрипнул зубами и нехорошо прищурился, а Тейсдариласа ехидно посмотрела на мужа, наслаждаясь его недовольством. Обернувшись, Шашеолошу увидел рядом с большим шатром дядю Ссадаши. Наагалей застенчиво шевелил пальчиками и кокетливо посматривал на снующих вокруг нагов. Те, впрочем, внимания на него не обращали и даже не шарахались.

– Ну иди… – наагашейд недовольно облизнулся, – …на подушечки.

Приподнявшись, Тейс поцеловала сурового мужа в крепкий подбородок, погладила не такой суровый и ластящийся к ней хвост и, встав, лёгкой походкой направилась к шатру, полог которого призыв откинул Ссадаши. Дейш голодным, жадным взором окинул жену от макушки до покачивающихся бёдер, где его взгляд задержался намертво, а затем всё же оскалился: полог шатра опустился не только за спиной Тейс, но и за спиной вездесущего наагалея. У недовольства владыки были причины. Прошлой ночью он проснулся, нежно прижимая к груди сладко спящего Ссадаши, которого под бок подпихнула ушедшая гулять жена. Ну чтобы муж не проснулся и не бросился за ней. Слабым утешением были ужас и отвращение самого наагалея, когда повелитель разбудил его разъярённым шипением. Увы, но в целях безопасности Уста наагашейдисы будут спать рядом с повелительницей и эту ночь.

Шаш, чтобы сдержать смех, засунул в рот головку клевера. Они с матерью вернулись с прогулки и отряхивали лапы от росы, когда раздались вопли, потом шатёр покосился на одну сторону, и наружу, почти порвав полог, вывалились отец и дядя. Оба в препаршивейшем настроении. Дедушка Вааш ещё и маслица в огонь подлил, пожелав доброго утра, что просчитали издёвкой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Наагашейд, – кокетливый Ссадаши высунул голову из-за полога, – я и для вас взбил.

Ноздри владыки яростно трепыхнулись, но наагалей, коротко вякнув, резко скрылся из глаз: заботящаяся о нервах мужа Тейс втащила друга за шиворот.