Вторая жена господина Нордена. Книга 3 (СИ) - Лакруа Катя

Я взял повязку и полил её зельем. Краем глаза проследил за Элианной: она так крепко зажмурилась, что наверняка перед глазами сейчас пляшут искры. Пришлось одной рукой втирать зелье, а второй вытягивать боль. Руку неприятно покалывало, и я поморщился. Ладно, чего не сделаешь ради собственного спокойствия.

Обработав кожу, я потянулся к аптечке и достал оттуда мазь. Радует то, что я совершенно не думаю о лежащей на моём колене аккуратной ступне. Вернее, думаю, но исключительно как целитель. Или я пытаюсь это себе внушить? Я осторожно нанёс немного мази и принялся втирать её, когда девчонка вдруг дёрнулась, попытавшись высвободиться. И при этом мелко затряслась, прикрыв лицо рукой. Да демоны, надеюсь, не собирается снова рыдать?

— Что с вами? Неужели так больно?

— Не-е-е-е-ет, — простонала Элианна, и тут я понял, что она не плачет, а хихикает. — Я… оче-е-ень… боюсь щекотки-и-и-и… Ай, осторожнее…

Я хмыкнул и, покрепче зажав ступню в руке, продолжил своё занятие. Элианна запрокинула голову и продолжила смеяться, попутно пытаясь высвободиться из моего захвата.

— Чем больше вы дёргаетесь, тем дольше я буду вас мучить, — заметил я, хотя и сам уже был готов засмеяться. Уж очень заразительно Элианна хохочет: вон даже слёзы на глазах выступили.

И вот тут-то моя выдержка, кажется, начала медленно и неотвратимо давать трещину. Нужно срочно заканчивать с этим. Я взял из аптечки бинт, быстро перемотал пострадавшую ступню и осторожно спустил на пол. Элианна перестала смеяться и вытирала руками слёзы со щёк.

— Вы безжалостный мучитель, — заметила она. — У меня даже рёбра от смеха заболели.

— Уж лучше смех, чем ваши бесконечные слёзы, — поддел я и нетерпеливо пошевелил пальцами. — Ну же, Элианна, не заставляйте меня ждать.

Девчонка забросила мне на колено вторую ногу, кое-как пристроив порванный подол, чтобы прикрыть бедро, и демонстративно сложила руки на груди. Однако её невозмутимости хватило ненадолго: стоило мне снова смочить повязку, как она зажмурилась. Я повторил свои действия, и Элианна удивлённо протянула:

— Мне совсем не больно. Вы опять что-то делаете?

— Признаюсь честно, не очень хочется приводить вас в чувство после очередных слёз или, не дай боги, обморока. Проще забрать себе вашу боль.

— А как… это происходит? — Она слегка наклонила голову набок, будто прислушиваясь. — Ну, то есть… боль же не может просто исчезнуть? Значит, вам самому больно?

— За меня не волнуйтесь, переживу, — хмыкнул я, продолжая своё занятие.

— Но… я не хочу, чтобы вы страдали из-за меня. — Вот теперь во взгляде девчонки появились тревога и раскаяние. — Я бы потерпела, правда. Не такая уж я и трусиха, просто предупреждайте меня, когда будет больно.

— Сейчас уже не будет, — отмахнулся я и, отложив повязку, взял банку с мазью. — А вот щекотку придётся потерпеть: тут я вам ничем не помогу.

И стоило мне приступить к делу, как Элианна снова начала хохотать, запрокинув голову. Дурацкая сорочка всё-таки съехала, полностью обнажив её ногу, и я постарался сосредоточиться исключительно на мази, но улыбку сдержать всё-таки не смог. Было бы хорошо, если бы она чаще вот так искренне и неудержимо смеялась, а не лила слёзы в три ручья. Может, и этот дом стал бы не таким мрачным… Хотя что это я?

Когда и вторая ступня была перевязана, а приступ хохота закончился, я уже начал собирать всё обратно в коробку, но тут взгляд опять будто сам собой упал на обнажённую ногу девчонки, и я заметил несколько царапин там, где порвалась ночная сорочка. Демоны, за что мне это?

Элианна, похоже, заметила мой взгляд, потому что слегка покраснела и поспешила прикрыться. Но я покачал головой.

— Подождите, у вас же ещё царапины. Может, и другие от меня скрываете?

— Ещё я слегка ушибла коленку, — ответила девчонка и лукаво блеснула глазами. — Хотите посмотреть?

Почувствовала, значит, о чём я думаю? Ладно, вызов принимается.

— Хочу, — ответил я. — Мазь от ушибов у меня тоже есть.

Элианна самым бессовестным образом задрала подол и закинула ногу на ногу, так чтобы я мог видеть и бедро, и коленку.

— Мазать сами будете? — спросила она, продолжая сверкать глазищами. Я уставился на левое колено, где явно было заметно красное пятно, которое совсем скоро наверняка превратится в синяк.

Я медленно покачал головой. Может, зря я пообещал девчонке, что супружеский долг буду требовать не чаще раза в полгода? Кажется, явно переоценил свою выдержку. И ведь она сейчас нарочно меня подначивает. Поддаваться нельзя. Я нашёл в аптечке мазь, потом достал свежую повязку, налил на неё обеззараживающее зелье и протянул это всё девчонке.

— А кто же избавит меня от боли? — спросила она, закусив нижнюю губу и потёрла бедро. Я кое-как оторвался от этого зрелища, скривился и процедил:

— Как-нибудь потерпите. А то решите ещё, что у меня какие-то… нехорошие намерения.

— А если я не против нехороших намерений? — Элианна загадочно улыбнулась и слегка повернулась так, чтобы удобнее было дотянуться до бедра.

Ну уж нет, я не дам ей себя переиграть.

— А вам не приходило в голову, что против могу быть я?

— Надо же, — девчонка вскинула брови, — а я-то полагала, что мужчины никогда не против супружеского долга и обычно именно жёны разыгрывают плохое самочувствие или придумывают ещё какие-то предлоги.

— Я бы с удовольствием обсудил с вами эту тему, будь вы собой прежней. Только вот в таком случае, боюсь, мне пришлось бы применять к вам заклятие подчинения, чтобы подтвердить брак. Но то, что вы, вероятнее всего, серьёзно больны, накладывает на меня определённые… моральные ограничения.

— Но это не помешало вам всё-таки подтвердить брак, — поддела девчонка и приложила повязку к пострадавшему бедру, продолжая смотреть мне в глаза.

— Потому что время на подтверждение брака всё-таки ограничено и, заметьте, я дал вам право выбора.

— Вы такой великодушный, позволили мне выбрать между брачной ночью и… брачной ночью. Выбор потрясающий, — едко протянула Элианна и поморщилась, посмотрев на своё бедро.

— Возьмите мазь от царапин, — сказал я, протягивая ей баночку. — Что же до моего великодушия, то вынужден разочаровать и сказать, что язвите вы напрасно: далеко не все мужья терпеливо ждут согласия жены. Не пытаюсь выставить себя в хорошем свете, просто озвучиваю известный факт.

Элианна открыла баночку, зачерпнула немного мази и принялась втирать её в кожу.

— Ладно, допустим, вы молодец. Однако, возвращаясь к теме: я вовсе не чувствую себя больной. Невменяемой меня тоже не назовёшь: я отдаю себе отчёт в том, о чём мы с вами сейчас говорим. Поэтому можете не терзаться моральными проблемами.

Я с удивлением смотрел на девчонку. В чём здесь подвох? Ведь не может же она на полном серьёзе предлагать мне лечь с ней в постель?

— С чего вдруг вы так настаиваете на близости со мной? — Я отвернулся к аптечке, чтобы найти мазь от ушибов, а заодно не смотреть на Элианну и разные соблазнительные части её тела.

— Ну, я подумала… раз вы завтра отвезёте меня в «Сайлентис», то, возможно, мы с вами больше не увидимся. Хотелось бы напоследок запомнить что-то… приятное.

Мне с трудом удалось скрыть удивление. Я уставился на девчонку, приподняв брови и стараясь, чтобы взгляд был как можно холоднее.

— С чего вы взяли, что мы больше не увидимся?

— Ну, вдруг целитель скажет, что вылечить меня нельзя, и вы оставите меня там… в качестве пациентки. — Элианна вздохнула и опустила глаза. — Мне это даже приснилось сегодня, когда я уснула на полу, — призналась она уже тише. На последнем слове голос слегка дрогнул.

— Так вот почему вы даже во сне рыдали в три ручья? — хмыкнул я, наконец отыскав баночку с мазью. — Прошу, выбросите из головы всю ту чушь, которая там есть. Я не собираюсь оставлять вас в лечебнице, даже если целитель найдёт у вас что-то страшное. Будем решать проблемы по мере поступления, но запомните одно: вы моя законная жена, и какие бы между нами ни были отношения, я обязан заботиться о вас и буду это делать. Раз уж я взял на себя ответственность, женившись на вас… такой.