Князь: Попал по самые помидоры (СИ) - Фокс Гарри

Меня будто холодной водой окатило. Я отстранился на полшага, глядя на неё с настороженностью.

— И какова их дальнейшая судьба, тётя?

Она лишь загадочно улыбнулась, проведя пальцем по моей щеке.

— Этим вопросом, — прошептала она, — мы можем заняться… позже. На досуге. А сейчас… — её голос вновь зазвучал громко и властно, разносясь по залу, — объявляю пир в честь нашей победы и воссоединения семьи! Приказываю всем гостям пройти в свои покои, дабы подготовиться к торжеству. И поторопитесь, — она снова буркнула, но уже так, чтобы слышали все, — вы так долго тащились, что я за это время уже две бутылки отменного красного одна осушила от скуки!

* * *

Покои, отведённые нам во дворце, напоминали не то будуар, не то операционный штаб. Повсюду суетились слуги, разнося наряды, воду для умывания и инструменты для укладки волос. Воздух был густ от запахов парфюма, пудры и лёгкого напряжения.

Лира, чья кошачья натура не терпела промедлений, оделась первой. Её платье было из чёрного бархата, подчёркивавшего каждую линию её тела, а в ушах сверкали изумрудные серьги, точно повторяющие цвет её глаз. Она подошла ко мне, пока служанка застёгивала последние пряжки на моём камзоле.

— Я всё слышала, — её шёпот был горячим и колким, как укол иглой, в самое ухо. Её пальцы впились в мои плечи. — Про этих… птичек в золотых клетках. — Она отстранилась, чтобы посмотреть мне в глаза, и в её взгляде бушевала буря из ревности и собственнического инстинкта. — Если ты, мой господин, хоть одну из них тронешь, воспользуешься их положением… я буду очень, очень зла. Поверь, ты ещё не видел меня по-настоящему злой.

В этот момент служанка, закончив своё дело, с почтительным поклоном ретировалась. Я повернулся к Лире, глядя на её разгневанное, прекрасное лицо. Вместо ответа я медленно поднял руку и коснулся её уха. Кончиками пальцев я провёл по основанию тёплого, бархатистого ушка, затем нежно потер его между пальцами.

Эффект был мгновенным и магическим. Вся надменность и ярость сдулись с неё, как воздух из проколотого шарика. Её глаза мгновенно закрылись, из груди вырвалось долгое, сдавленное, блаженное «Мммрррр…». Она вся обмякла, прижалась ко мне лбом, а её хвост, только что хлеставший воздух, теперь обвил мою ногу с нежным, мурлыкающим трепетом.

— Подлый… — прошептала она уже совсем другим, сонным и довольным голосом, ласкаясь щекой о моё плечо. — Ты знаешь мои слабые места…

Я продолжил ласкать её ушко, наблюдая, как грозная Первая Мурлыка превращается в вязкую, мурчащую массу у меня на груди. Ирис, наблюдая за этой сценой с другого конца комнаты, лишь покачала головой, но в уголках её губ дрогнула тень улыбки. Оксана же смотрела с нескрываемым интересом, явно делая ментальные заметки. Элиана, краснея, отвернулась, делая вид, что очень увлечена выбором серег.

Я наклонился к самому уху Лиры, так близко, что мои губы едва касались её шелковистой шёрстки. Мои слова были тише шелеста падающего лепестка, выдохом, предназначенным лишь для неё одной.

«Мне нужно, чтобы ты…»

Я прошептал свою просьбу. Всего пару коротких фраз. Нечто, о чём не должны были узнать ни слуги, ни союзники, ни даже самые дотошные читатели, следящие за каждым поворотом этого безумного сюжета.

Лира резко отстранилась, её чарующие глаза широко распахнулись от удивления. Она смотрела на меня, пытаясь прочитать в моём взгляде подтверждение. А затем её губы медленно растянулись в хитрой, понимающей улыбке, полной внезапного азарта и готовности к шалости. Она коротко кивнула, не говоря ни слова. Секрет был заключён между нами.

И в этот самый момент мой взгляд поймал Оксану. Она стояла в стороне, притворяясь, что занята выбором браслета, но её глаза были прикованы ко мне. Она удивлённо похлопала длинными ресницами, и на её лице застыло странное выражение — не просто любопытство, а будто бы… озарение. Мне показалось, а может, это была лишь паранойя, будто она каким-то непостижимым, магическим боком уловила самую суть моего шёпота. Не слова, но намерение. В её взгляде мелькнула искорка одобрения, словно она говорила: «О, хитрый… мне нравится».

Я холодно посмотрел на неё, давая понять, что любое разглашение будет караться. Оксана лишь загадочно улыбнулась и, повернувшись, принялась напевать себе под нос какую-то весёлую, беспечную мелодию.

* * *

Мы вплыли в бальный зал, и казалось, будто само солнце решило спуститься с небес, чтобы посмотреть на это зрелище. Мы все сияли. Лира в своём чёрно-изумрудном великолепии была воплощением хищной грации. Ирис в строгом, но безупречно скроенном платье цвета ночи — ледяной аристократкой. Элиана в небесно-голубом — трепетной принцессой из старой сказки. Даже Оксана, в подобранном для неё платье цвета спелой сливы, на удивление выглядела… почти прилично, если не считать её голодного взгляда, скользившего по присутствующим мужчинам.

Но настоящий шок вызвали Годфрик и Мурка. Капитан в расшитом золотом камзоле и бархатных штанах выглядел как настоящий герцог, а его дородная фигура лишь придавала ему вид могущественного вельможи. Мурка же в шелковом платье пастельных тонов, с аккуратно уложенной шёрсткой и скромным ожерельем, была олицетворением нежной знати. «Хотя… — мелькнула у меня мысль, — глядя на них, понимаешь, что звание герцога для них было бы не наградой, а лишь вопросом времени».

Наш триумфальный вход был тут же омрачён появлением нервного, суетливого человечка с моноклем в глазу и с пачкой пергаментов в трясущихся руках.

— Ах! Ваши сиятельства! Преосвященнейшие! — залепетал он, кружа вокруг нас, как майский жук вокруг лампы. — Прошу, за мной, умоляю! Королева уже на подходе! Она… она недовольна задержкой, ой, как недовольна! Мне страшно! — Его взгляд задержался на моих спутницах. — Ой, какие прекрасные… то есть, прошу прощения! Сюда, вот эти места! Лучшие в зале, само собой! Для самого князя Драконхейма и его… э-э-э… блистательной свиты! Ой-йой-йой!

Он рассаживал нас с таким видом, будто раскладывал взрывчатку, постоянно озираясь на двери. Мы едва успели занять свои места, как трубы прорезали воздух, возвещая о появлении хозяйки бала.

И вот она вошла.

Марицель. На ней не было ни парчи, ни бархата. На ней было нечто, отдалённо напоминающее ночнушку — струящееся платье из тончайшего чёрного шифона, настолько откровенное, что оно оставляло плёточки воображения. Оно переливалось при свете факелов, обрисовывая каждый изгиб её тела. И при этом на её голове красовалась массивная золотая корона, словно насмешка над всеми условностями.

Она прошлась по залу, как хищница, лениво и уверенно, её взгляд скользнул по потрясённым лицам знати. Затем она подошла ко мне. Наклонилась и, не обращая внимания на всех, громко чмокнула меня в макушку.

— Ах, мой племянничек, — она пропела ласковым, сладким голосом, который резал слух сильнее, чем боевой клич. — Какой же ты очаровательный в своём парадном камзольчике. Прямо ми-ми-ми. Просто тронута до слёз.

Потом она выпрямилась, её лицо вновь стало маской абсолютной, безумной власти, и она заняла своё место на троне, развалившись на нём с видом кошки, проглотившей не только канарейку, но и всю птицефабрику. Пирушка, судя по всему, начиналась. И я чувствовал, что это будет нечто незабываемое.

Трубы смолкли, и Марицель поднялась с трона. Её голос, усиленный магией или просто безграничной самоуверенностью, легко заполнил собой огромный зал.

— Дорогие гости, верные подданные и… члены моей многострадальной семьи! — её взгляд скользнул по мне, и губы тронула улыбка. — Сегодня мы празднуем не просто победу. Мы празднуем рождение нового мира! Мира, где Аскарон и Драконхейм, две величайшие династии, наконец-то объединили свои силы! Да славится мощь Аскарона, сокрушившая старого врага! И да славится мудрость Драконхейма, чей огонь очистил нам путь!

Поднялся вежливый, но оглушительный гул аплодисментов. Началась трапеза. Вино лилось рекой, а блюда сменяли друг друга с невероятной скоростью. Воспользовавшись моментом относительной приватности, я наклонился к тётке. ( Во время празднества, мы с Лирой сели рядом с Марицель. Она позвала нас к себе, после того, как опрокинула три добрых бокала вина).