Наагатинские и Салейские хроники (СИ) - Гичко Екатерина

– Она до смертельного ужаса боится змей! – всплеснула руками перепуганная няня. – Я думала, она не испугалась, а она, похоже, не сразу заметила! О, моя бедная девочка!

Шаш прижал пальцы к аккуратному нежному носику и облегчённо кивнул.

– Всё будет хорошо, – успокаивающе произнёс он. – Вставайте, – велел он плачущей женщине и, с лёгкостью подхватив девушки на руки, поднялся сам. – Куда её отнести?

– За мной, за мной, – няня засуетилась, показывая дорогу. – О боги, какое потрясение!

Приходила в себя Лаодония тяжело. Перед глазами плавала мешанина из светлых пятен, в нос бил резкий, крайне неприятный запах. Дёрнув головой, она попыталась уйти от него.

– Моя милая… – донёсся звук знакомого голоса.

Что произошло?

Няня, будто отвечая на её вопрос, торопливо с кем-то заговорила:

– Она не склонна к потери чувств. Это чуть ли не первый случай! Боги, наверняка из-за обилия впечатлений. Ну и, конечно, – в её голосе послышалось осуждение, – это из-за того, что у вас такой огромный! Её и совсем крохотные ужи пугают, а у вас же всё просто чрезмерно!

– Для моей расы это не самый впечатляющий размер, – ничуть не обиженно отозвался мужчина.

Лаодония резко распахнула глаза и торопливо поползла прочь, к изголовью. Голубые глаза в ужасе уставились сперва на красивое лицо наагасаха, а затем метнулись вниз к его…

Девушка озадаченно прищурилась.

Пугающего змеиного кошмара, отправившего её в беспамятство, не было. Из-под длинных пол чёрных одежд выглядывали босые ноги. Заметив, куда направлен её взгляд, мужчина утянул стопы под стул, на котором сидел.

– Как вы себя чувствуете? – обеспокоенно спросил он.

Лаодония растерянно осмотрелась. Няня обрадованно и ласково ей улыбалась, рядом сидел пожилой лекарь, равнодушный и скучающий.

– Л-лучше. Мне намного лучше.

– Прошу меня простить, – покаянно протянул гость.

– Н-не стоит, – с трудом отринула извинения принцесса. – Вы не могли знать.

– И всё же я причинил вам страшное беспокойство.

«Просто ужасное!» – мысленно согласилась с ним Лаодония.

Воспоминания всё ещё холодили её.

Но страх всё больше и больше замещался разочарованием. Радость от нового знакомства обернулась горечью: из-за своих страхов она не могла общаться с этим необычным мужчиной. А в её окружении не так много мужчин, с которыми можно общаться.

– Я хотел только извиниться, – наагатинский посол поднялся, и Лаодония тут же уставилась на его босые ноги.

Стопы у него тоже были идеальные. Узкие, с вытянутыми красивыми пальцами и розовыми, как у женщины, ногтями.

– Госпожа! – возмутилась няня, и Лаодония залилась румянцем.

– Надеюсь, встреча со мной останется в вашей памяти не таким уж чёрным событием, – наагасаха любопытство девушки повеселило.

– О, ничуть, – поспешила заверить его принцесса.

– Не рискну больше занимать ваше внимание.

– Я вас провожу, – встрепенулась няня.

Лаодония с грустью проводила широкую спину гостя взглядом и перевела взор на неторопливо собирающегося лекаря. В дверях он столкнулся с вернувшейся няней, что-то тихо ей сказал, и принцесса осталась наедине со своей воспитательницей.

– Какой всё-таки ужас, – Мьерида засуетилась у столика, наливая горячий травяной отвар. – Но хотя бы воспитанный! Видела бы ты, с какой лёгкостью он нёс тебя. А как бережно прижимал!

– Он нёс меня? – удивилась Лаодония.

– Ну не я же на своей больной спине! Конечно, он. Ты очень хорошо смотрелась на его руках. Как ребёнок!

– Няня! – смутилась девушка.

– А что такое?

Мьерида уже давно мечтала, что у её юной госпожи появится достойный поклонник, жених, а потом и муж. А наагасах выглядел ну очень достойно и благородно даже с непотребным змеиным хвостом.

– Даже жаль, что он наг, – грустно вздохнула няня. – Ваша матушка точно не одобрила бы такой брак.

– Глупости какие говорите, – Лаодония надулась. – С таким мужем со страху умереть можно.

Но ноги у него определённо красивые. Лучше, чем хвост!

[1] Признанная принцесса. Лаодония родилась не в семье Митреск и по сути права на титул не имеет. Но брат-император признал за ней это право. Титул не наследный, детям не передаётся.

Цена тайны. Глава 3. Ночная вылазка

Император здорово озаботился безопасностью высокого гостя. Шаш в наглую, стоя у стены, пережидал, пока мимо пройдёт очередная суетящаяся парочка, потерявшая его. Мужчины агрессивно общались знаками, показывая на пальцах всё, что они думают о наге. И думают не очень хорошо. Шаш сокрушённо покачал головой.

До полудня за ним определённо ходило немного меньше народа, но после встречи с принцессой их число увеличилось почти на половину. Император ничего не передавал самому наагасаху, но он явно расстроился, что тот умудрился познакомиться с его прелестной сестрицей. Если бы Шаш знал, что она во дворце, то действовал бы осторожнее, а не усложнял себе жизнь.

Принцесса Лаодония никогда не появлялась при дворе. По крайней мере, во время собрания глав. Бывшая императрица Дамадрия чрезмерно заботилась о безопасности дочери, и та очень редко выезжала в свет, большую часть времени обитая в провинциальном имении отца. В возрасте двадцати двух лет она ещё не была представлена обществу как потенциальная невеста, но ходили слухи, что девушка очень красива. Как её мать в юности и даже лучше.

Шаш убедился, что даже лучше. Прозвище Прекрасная ей подходило.

Увидев принцессу на дорожке, ведущей к фонтану, наагасах поразился эфемерности образа. На фоне зелёных кустов и в потоке лучезарного света девушка походила на солнечное видение, нанесённое на полотно мира лёгкими золотистыми мазками. Невысокая и очень хрупкая, тоненькая в слишком уж широких юбках. Кожа белая, почти прозрачная. Чудилось, что вот сейчас сквозь неё проглянет зелень кустов. Волосы белые, с золотым отливом на изломах локонов. Они опускались до пояса, и именно их солнечная лёгкость заставляла сомневаться в реальности медленно плывущей по дорожке девушки.

И глаза.

Большие, изумлённые и радостные. Прозрачные как вода и ярко-голубые как небо.

Неудивительно, что императрица прятала дочь. Уже высокое положение признанной принцессы делало её лакомой добычей для амбициозных царедворцев, а красота только усиливала притягательность. Шаш почти сто лет, начиная со своего рождения, сопровождал отца во всех поездках и успел убедиться, как быстро втягивают в интриги столь высокопоставленных и красивых женщин. Они как приз в захватывающей игре.

Парочка соглядатаев скрылась за углом, и Шаш, развернувшись, быстро и сноровисто полез по стене вверх. Перемещался он совершенно бесшумно, под ногами в мягких сапогах даже потрескавшиеся карнизы не трещали. Добравшись до третьего этажа, мужчина ненадолго притаился в тени между двумя полуколоннами, ожидая, когда пройдёт очередная пара охранников, и двинулся по карнизу направо.

Надо отдать должное, охрана сразу сообразила, где стоит его искать, и направилась к крылу самого императора. Хотя Шаш завёл их в парк и пытался убедить, что слинял в город. Видимо, им дали очень чёткие указания: пусть высокий гость ходит, где хочет, но не на личной территории его величества.

Шаш не знал, чего ждать от нынешней ночной вылазки. Она больше была разведывательной. Пока он точно не знал, где ночует император: здесь или, как в детстве, в башне Кривого Мизинца. Не знал, что может увидеть и что найти. Но в этом самая прелесть и азарт работы соглядатая. Никогда не знаешь точно, что найдёшь и найдёшь ли вообще.

Завернув за угол, мужчина различил в темноте язык выступающего подоконника. Окно открытой галереи было в каких-то двух саженях от него. Место здесь было замечательно тёмное, карниз – узенький, только если ворона пройдёт. Ну или Шаш. А внизу шелестели густые кусты и сразу за ними блестела ровная гладь прудика. Охрана здесь могла только если пролететь или проплыть.