Князь: Попал по самые помидоры (СИ) - Фокс Гарри

— Думаю, господин, я заслужила чуток ласки за своё примерное поведение? — прошептала она, дыша мне в шею. — Я же сегодня такая паинька… почти.

— Да, — сухо согласился я. — Но вечером.

— Я сильно хочу кушать… — её голос стал жалобным и томным, она прильнула ко мне всем телом. — Совсем обессилела… Ты совсем обо мне не заботишься, господин… Умоляю…

Я тяжело вздохнул, отставляя бокал. Слишком много всего происходило сегодня, чтобы ещё и бороться с голодным суккубом.

— Ладно, — буркнул я, вставая. — Пошли. Но только быстро.

— Я всё сделаю сама, — пропела Оксана сладким, обещающим голоском, её пальцы уже вцепились в мою руку, чтобы тащить меня к заветной двери.

Мы вышли через тот же потайной вход за троном, где только что решались судьбы королевств. Марицель, заметив наше движение, лишь бросила на нас томный, полный скрытого смысла взгляд и одобрительно кивнула, её улыбка растянулась до ушей. Она явно представляла себе нечто весьма специфическое.

Дверь захлопнулась, отгородив нас от гула пира. Мы оказались в том же мрачном, торжественном коридоре. И прежде чем я успел что-либо сказать, Оксана с силой прижала меня к холодной каменной стене. Её движения были стремительными и опытными.

— Не время для нежностей, господин, — прошептала она, и в её голосе не было привычной игривости, только голодная, животная целеустремленность.

Её пальцы ловко расстегнули пряжку на моих штанах, а затем стянули их вместе с трусами до колен. Холодный воздух коридора обжег кожу, но тут же её руки, тёплые и цепкие, обхватили мой член. Она прижалась к нему лицом, как к долгожданной добыче, и глубоко, с наслаждением вдохнула его запах.

— Ммм… наконец-то, — выдохнула она, и её дыхание было горячим на моей коже.

Затем её губы коснулись головки — сначала просто нежный, почти робкий поцелуй. Потом ещё один, чуть ниже. Её язык, плоский и шершавый, лизнул основание, заставив меня вздрогнуть. Она опускалась ниже, осыпая поцелуями и лёгкими покусываниями мою мошонку, лаская яички то губами, то кончиком языка. В её движениях была не просто страсть, а нечто сметающее все границы, первобытное и всепоглощающее. Она словно замирала на мгновение, вдыхая мой запах, а затем снова принималась за ласки, с тихими, жадными всхлипами.

Мои пальцы автоматически вплелись в её волосы, лаская её голову и проводя по нежным, удивительно тёплым ушным раковинам. Оксана ответила на это тихим, довольным стоном, и её рот принялся за работу с новой, отчаянной энергией.

Она взяла мой член в рот, поглощая его то почти целиком, заставляя головку коснуться задней стенки горла, то отстраняясь, чтобы шумно, с придыханием вдохнуть воздух, её губы оставались плотно сомкнутыми вокруг ствола. И тут я почувствовал нечто новое. Её язык… изменился. Он стал не просто умелым — он стал магическим. Его текстура стала иной, будто покрытой крошечными, вибрирующими ворсинками, которые создавали невероятное, пульсирующее ощущение. Он обвивался вокруг меня, словно живой, независимый орган, совершая волнообразные движения, которые вышибали разум. Кончик её языка выписывал немыслимые фигуры прямо на самом чувствительном месте, заставляя моё тело напрягаться и прогибаться.

Волны наслаждения накатывали всё сильнее, сметая все мысли о политике, договорах и интригах. Я не мог больше сдерживаться. С низким, срывающимся стоном я кончил, мощные спазмы выплёскивая в её горло поток за потоком.

Оксана не отстранилась ни на миллиметр. Наоборот, её пальцы впились в мои бёдра, удерживая меня на месте, пока она с жадными, чавкающими звуками глотала, высасывая каждую каплю. Когда всё было закончено, она медленно оторвалась, её губы блестели, и она облизнулась с видом истинного гурмана. В её голубых глазах, обычно полных озорства или ярости, теперь плясали крошечные фиолетовые огоньки — признак насыщения и магической подпитки.

Не теряя ни секунды, она резко развернулась, прижавшись спиной к моей груди, и грубо задрала подол своего платья, обнажив гладкие, округлые ягодицы и уже снятые ею самой ажурные трусики, беспомощно висящие на одной ляжке.

— Теперь… возьми свою шлюху, господин, — выдохнула она, глядя на меня через плечо, и в её голосе не было унижения, а лишь порочная, животная жажда. — Я вся твоя.

Я не заставил себя ждать. Одной рукой я сжал её упругую попку, чувствуя, как мышцы подрагивают в ожидании, а другой направил свой всё ещё твёрдый член к её влажному входу. С одним резким толчком я вошёл в неё, погружаясь в обжигающую, невероятно тесную плоть. Она вскрикнула — не от боли, а от наслаждения.

Я начал двигаться, сначала медленно, затем всё быстрее и жёстче, вгоняя в неё свой член с силой, которая заставляла её вскрикивать при каждом толчке. Моя рука не прекращала ласкать её ягодицы, то сжимая их, то отвешивая звонкие шлепки, от которых на её бледной коже проступали алые следы.

— Да! Да, господин! — она кричала, её голос срывался на высокой ноте. — Я твоя шлюха! Твоя ненасытная сучка! Трахай свою шлюху сильнее! Ты мой великий Дракон! Мой повелитель!

Её слова, грязные и полные обожания, смешивались с её стонами и моим тяжёлым дыханием. Я чувствовал, как её внутренности сжимаются вокруг меня в ритме нашего безумного танца, и знал, что этот момент, несмотря на всю его греховность, был ещё одной нитью, намертво связывающей меня с этим безумным миром и его обитателями.

Мои руки скользнули вперёд, под её платье, и я грубо отстегнул лиф, освобождая её грудь. Я сбавил темп, но не остановился, продолжая неглубоко двигаться внутри неё, пока мои пальцы ласкали и щипали её твёрдые, чувствительные соски.

— Ах! Да… вот так… — её стон стал громче, театральным, она явно старалась, чтобы её голос пробился сквозь дверь в пиршественный зал. — Господин, умоляю… не мучай… выеби свою шлюху как следует!

Её мольбы подлили масла в огонь. Я снова ускорился, мои бёдра с силой бились о её ягодицы, наполняя коридор влажными хлопками и её срывающимися криками. Затем я наклонился, подхватил одну её ногу под коленом и задрал её выше, открывая себя для ещё более глубокого проникновения. Её тело изогнулось, став полностью зависимым от моей хватки.

В суматохе её ажурные трусики, и так спущенные до колен, не выдержали — раздался короткий звук рвущейся ткани, и они беспомощно повисли на одной лодыжке. Теперь ей буквально не за что было держаться. Она шаталась от каждого моего толчка, её свободная рука отчаянно упёрлась в стену, чтобы не упасть. Другой рукой она попыталась дотянуться назад, чтобы погладить мои яйца, но её пальцы лишь бессильно скользнули по коже, не в силах координировать движения в таком положении.

Я чувствовал, как спазмы внизу живота нарастают с новой, неумолимой силой. Мне было уже не до нежностей. Я резко вытащил из неё свой член, весь блестящий от её соков, и сильным движением поставил её на колени перед собой.

— Открой рот, — прорычал я, и она послушно запрокинула голову, её глаза сияли фиолетовым огнём в полумраке коридора.

Волна оргазма накатила на меня, и я кончил ей на лицо густой, горячей струёй. Она с жадностью ловила капли своим ртом, высовывая язык, стараясь не упустить ни капли. Сперма стекала по её щекам и подбородку, а она, тяжело дыша, с видом полного, блаженного удовлетворения облизывала губы.

— Спасибо… что накормил, господин, — прошептала она, и в её голосе снова появились знакомые игривые нотки.

Глава 46

Мои орехи — не твои орехи!

Мы с Оксаной вернулись в зал, стараясь выглядеть максимально непринуждённо. Она с сияющими глазами и едва заметными следами на щеках сразу же направилась к столу с фруктами, а я постарался раствориться в толпе. Вскоре появились Лира и Ирис. Ирис была бледна, но держалась с привычным холодным достоинством, а вот Лира… Лира горела.

Она сразу же подошла ко мне и, не говоря ни слова, взяла за руку, ведя в центр зала на танец. Её хвост нервно подрагивал. Музыка зазвучала снова, и мы закружились. Марицель, сидя на троне, смотрела на нас с томной, заинтересованной улыбкой, попивая вино.