Развод. Не прощу за "походную жену" (СИ) - Гераскина Екатерина

Я крепче перехватила поводья. Кобыла занервничала. Сухой треск ветки справа испугал лошадь, и её понесло. Она сорвалась в галоп, будто под ней зажгли огонь.

Летела вперёд, не разбирая дороги. Поваленные стволы мешали той, и она дергано меняла дорогу, углублялась в лес. Небезопасно неслась между деревьями, норовя запнуться и упасть. А значит, сбросить и меня.

Ветки хлестали меня по лицу, цепляли волосы.

Я оглянулась. Никто из зверья не преследовал нас. Генри гнал коня, пытался догнать. Но как-то не хотя.

Его лицо было… спокойным. Слишком спокойным. Ни страха, ни тревоги.

И тогда я поняла: свист. Этот свист не принадлежал зверю.

Если бы я не была ведьмой, решила бы — птица. Но нет.

Этот свист принадлежал человеку.

Хотел избавиться от меня?

Выдал мне пугливую кобылу, чтобы генеральская жена свернула себе шею? Прекрасный несчастный случай.

Генри явно не собирался догонять меня и помогать справиться с лошадью. Кобыла резко встала перед очередным поваленным деревом, взвилась, рванула в сторону.  Сердце у меня ухнуло в пятки.

Нужно спасаться самой!

Но показывать свой дар я не могла. Не здесь. Не сейчас.

Я вцепилась в поводья, дёрнула резче, чем собиралась, и зашептала прямо в ушко:

— Тише… тише, моя хорошая… спокойно…

Красная пелена ужаса спала с её глаз. Паника отступила. Лошадь всё ещё неслась, но уже не в безумии. Теперь она неслась, но была управляемая мной.

Я выровняла её на тропу, и она пошла ровно, уверенно перепрыгивая поваленные стволы.

Я прижалась к её шее, ощущая каждый толчок её мускулов.

Для себя решила: я не покину этот лагерь, пока не выясню всё.

Мне терять нечего.

Глава 18

Уже заранее начала замедлять ход. В итоге я подъехала к деревне сама. Генри только тогда догнал меня.

— У вас всё в порядке? Вашу лошадь понесло, — зачастил он, едва выровняв дыхание. На лице была обеспокоенность. Но я не обманывалась. Взгляд его был холодным и неприветливым. — Рад, что с вами ничего не случилось.

— Да, она испугалась… Слава богам, я оказалась неплохой наездницей, — произнесла я и снова погладила кобылу.

Мы остановились у конюшни. Генри спрыгнул первым, подошел и подал мне руку, чтобы помочь спуститься. Чужого касания я не хотела, но игра требовала внешней учтивости. Он поймал меня, когда я соскользнула с седла. Отошел от меня, взял мою лошадь под уздцы. Я стала приглаживать волосы, поправила короткую замшевую куртку.

— Сделаю выговор конюху. Лошадь должна быть подготовлена к шуму, — произнёс он.

— Оставляю это на вашу милость, — ответила я.

Что ещё сказать? Что наверняка именно он и приказал дать мне такую кобылу?

Лучше прикусить язык. Кивнуть, сыграть роль уставшей и ничего не заметившей женщины. Пусть думает, что я доверчива, убита горем и глупа.

Генри передал лошадей конюху и громко сказал, что проведёт с ними отдельную беседу. Тот кивнул, но я уловила в глазах старого мужчины полное недоумение. Усмехнулась про себя. Вот значит как…

— Я провожу вас до комнаты и прикажу подать ужин, — произнёс адъютант. — Уже поздно, вам нужны силы после дороги.

Сказано это было так ненавязчиво, что смысл я уловила мгновенно: никуда не ходить, не вынюхивать, сидеть смирно в комнате. Моя задача — закрыться внутри.

Я улыбнулась так, как умела: устало, растерянно, будто мне и правда всё равно. Кивнула. Генри остался доволен моей реакцией.

Он сложил руки за спиной и пошёл размеренным шагом. Я шла за ним.

Смотрела по сторонам, в надежде заметить хоть что-то полезное. Может, мелькнёт та самая Мия. Может, увижу, где она живет.

Шли мы недолго: свернули с главной улицы, и сразу же, на окраине, показался двухэтажный каменный дом. Серый, ничем не примечательный, наполовину заросшей мхом и вьюном.

Внутри было лучше. Добротная мебель, плотные шторы, ковры. Всё скромное, но явно отведённое для высокопоставленных гостей фронта.

Генри открыл дверь комнаты на втором этаже.

— Располагайтесь, леди Дрэдмор. Ужин будет через несколько минут.

Взгляд мой сразу упал на кровать. На ней уже стояла моя сумка. Кто-то заранее её сюда перенёс. Я скривилась. Ничего не мешало им досмотреть их.

Я прошла внутрь. Красный бархат покрывала, такие же тяжёлые шторы и безвкусные красные обои, словно заляпанные кровью. Ещё бы позолотой украсили — и можно было бы перепутать с комнатами в самом императорском дворце.

Я подошла к окну, аккуратно отодвинула белый тюль. Внизу, у калитки, стоял воин. Кажется, мне полагался ещё и охранник. Прекрасно. Значит, свободы будет ещё меньше.

Тюль я опустила.

Я едва успела снять куртку и приготовить чистую одежду. В дверь постучали, я распахнула ее. В проёме стоял Генри с подносом. На ужин была горячая каша с мясом, салат, крепкий чай.

Я пропустила его внутрь. Он поставил поднос на комод и произнёс:

— Отдыхайте. Сегодня уже поздно. Завтра я зайду за вами с утра, чтобы проводить.

— Я бы хотела после ужина переговорить с генералом, — сказала я, не сводя глаз с Генри.

Он смотрел на меня. Я смотрела на него.

— Я доложу, — ответил он с лёгким прищуром.

— Хорошо. Через час я буду готова встретиться с ним, — произнесла я твёрдо, тоже обозначая, что не изменю своего решения.

Генри склонил голову в подобии поклона и вышел.

Я закрыла дверь, подошла к подносу. В чае явно угадывался успокоительный сбор. Слишком насыщенный, слишком настойчивый. Почти снотворный. Я хмыкнула.

Ну конечно, чтобы спала крепко и не бродила ночью.

Я отнесла чашку в ванную, вылила содержимое в раковину. Потом вернулась, поела. Пусть кусок в горло не лез, но силы мне были нужны. Я заставила себя доесть всё.

После ужина позволила себе короткий душ. Переоделась: тёмные узкие замшевые штаны сменила на коричневые, надела другую чёрную блузку, почистила куртку. Волосы убрала в высокий хвост.

К назначенному времени я уже была готова. Посмотрела в зеркало напоследок. Там я увидела, не убитую горем мать, а женщину, упрямо решившую выяснить правду.

Как и прежде, Генри постучал в мою дверь.

Мы снова шли по деревне. Уже было темно, сумерки опустились, на перекрёстках зажигались костры. Караульные несли службу.

Я давно уже приметила здание целительской — там горели свечи. Попасть бы туда… Но кто же мне даст?

Мы свернули вправо. Прошли еще немного до штаба генерала Нормийского.

Прошли внутрь. Навстречу выходили разговаривавшие друг с другом офицеры.

Мы обошли их. Свернули в сторону кабинета. Генри остался в приемной, но открыл мне дверь, пропуская внутрь.

Генерал встретил меня уже без форменного камзола: тот висел на вешалке, в открытом шкафу. Сам генерал сидел за столом, в белой рубашке с закатанными рукавами, писал что-то. Как только я вошла, он отложил бумагу, аккуратно убрал её во внутреннюю полку стола и коротко приказал адъютанту:

— Принеси нам чай.

Генри кивнул и оставил нас двоих.

— Присаживайтесь, — генерал указал рукой на стул. Его лицо ничего не выражало. Поза была расслабленной, только мне казалось это обманчивым. Глаза выдавали Нормийского. Слишком пристально он следил за мной.  — О чем вы хотели со мной поговорить?

Глава 19

— Я хочу воспользоваться вашим гостеприимством и задержаться здесь, — произнесла я.

— С чем связано ваше желание? — генерал Нормийский прищурился.

Я выдержала паузу, словно собираясь с силами. Внутри я была напряжена как пружина, но наружу я выпустила только усталость и горечь.

— С тем, что я не могу просто уехать, — тихо ответила я. — Там, где оборвалась жизнь моего сына… я должна быть рядом хотя бы ещё немного. Пусть это место и опасно, но я хочу почувствовать, что не предала его память тем, что поспешила домой, в тёплый дом и тишину. Мне нужно время, чтобы проститься.

Я опустила глаза, позволила голосу дрогнуть.