Сердце Изнанки 3 (СИ) - Ковальчук Олег Валентинович

— Ну, сегодня вы доказали, что способны на многое, — вежливо произнёс мэр Слуцкий. — Не хотите ли поделиться вашим видением на данную ситуацию?

Все взгляды обратились ко мне. Я почувствовал себя как на допросе — каждый из присутствующих пытался прочесть по моему лицу, что я задумал. А ведь я хотел уйти, надо ведь было генералу начинать всё сызнова… Хотя, признаться, задумал я нечто совершенно безумное. Но говорить об этом здесь, в логове потенциальных противников? Увольте.

Набрав полную грудь воздуха, я выдохнул:

— Казнь капитана Медведева станет огромной потерей для империи. На этом мне больше нечего добавить.

Груздин смерил меня пронзительным взглядом. Он молчал, но на его лице так и было написано: «Что-то ты точно задумал, я тебя насквозь вижу, парень». В его сторону я старался не смотреть. Слишком он проницательный и явно сможет создать проблем вне зависимости от того, какой степени криминальности план я выдумаю.

Мартынов то и дело заговорщически мне подмигивал, ехидно улыбаясь. Мэр с интересом смотрел на меня, Петрищев тоже. Но самый неприятный и цепкий взгляд был у барона Левина. Тот будто пытался определить, насколько я опасен и чего от меня следует ожидать.

Я же подсказывать ему абсолютно не собирался. Мы с ним враги, и рано или поздно мы с ним сойдёмся в схватке, это отчего-то было для меня очевидно. Не знаю, осознаёт ли это сам барон, но я ему тоже явно не нравлюсь. К тому же он чётко дал понять, что Злобин является для него врагом. И тот факт, что Пылаевы на стороне Злобина, является для Левина красным флагом. Он изначально будет рассматривать нас как потенциальных противников, а меня в первую очередь, учитывая, что сегодня было сказано.

Стоит ли обсуждать свои планы по спасению Медведева в таком обществе? Абсолютно не следует. Более того, это будет опасно, а значит глупо.

— Господа, — я слегка поклонился, — благодарю за гостеприимство, но мне, увы, пора. День был… насыщенным.

— Да-да, — подхватил Петрищев, — отдохните, молодой человек. Вам предстоит многое обдумать.

Раскланявшись со всеми ещё по одному разу, я наконец покинул дом Петрищева.

Не справедливо говорить, что этот ужин был бесполезен. По крайней мере, было одно ясно — никто из присутствовавших мне ничем не поможет. Все прекрасно понимали, какого масштаба трагедия намечается, но подставляться не собирались. Простой полковник, начальник тюрьмы, заставил их засомневаться и проглотить языки.

И плевать им, что герой такого уровня будет казнён из глупости и самодурства. Даже Петрищев, сколько бы он не изображал муки совести, похоже, и пальцем о палец ударить не планирует.

Да уж. Прогнило местное общество, хотя в этом есть и свои плюсы, ведь такими людьми легко манипулировать. Жалко, что у того же Груздина или у Горина не появилось желание во что бы то ни стало спасти жизнь капитана. Тогда я бы ни на миг не усомнился в том, что капитан выживет. А так — простые пустобрёхи, которые лишь изображают желание помочь, но ничего при этом не делают. Однако, если капитана удастся спасти, сразу первыми прибегут с заявлениями, как много они сделали.

Чинуши. В любых мирах и временах неизменны.

Выйдя на улицу, я решил пройтись до гостиницы пешком — вечер был ещё не поздний. Небо было светлым, а воздух на удивление чистым и пьянящим, несмотря на то, что я находился в самом центре города. Видимо, это достоинство подобных городов, которые расположены в лесистой местности.

Я глубоко вдохнул, ощущая, как уходит напряжение этого долгого дня.

Стоило мне пройти метров сто, как рядом со мной остановился чёрный автомобиль. Стекло пассажирского сиденья опустилось, и на меня уставился мэр.

— Интересный вы человек, Константин Пылаев, — произнёс он.

Я тоже остановился, глядя на него.

— Господин мэр, вы решили со мной что-то обсудить?

Слуцкий посмотрел на меня в упор, и взгляд его был совсем иным, нежели на приёме у генерала — жёстче, искреннее, без той показной любезности, которую он демонстрировал перед остальными гостями. Сейчас передо мной был совсем другой человек — расчётливый, деятельный и, без сомнения, опасный.

— Мы ведь с вами оба понимаем, что никто капитану не поможет. И я в том числе не могу себе позволить этого, по крайней мере, не своими руками. Капитан хороший человек, но рисковать ради него своим положением я просто не имею права. И так слишком много удерживаю. Вычеркни меня из этой схемы, и Братска не будет так же, как Иркутска. Это многие понимают… Но кто-то понимать не хочет, а кто-то, напротив, с радостью бы от меня избавился.

Ага, значит, его власть в городе не так уж и крепка, как он пытается показать. Интересная информация, которая может пригодиться в будущем.

Я понимающе кивнул.

— Я вам сочувствую, — развел я руками. — Политика — дело грязное. Да и жизнь чиновника вашего уровня тоже далеко не проста. На том и держимся. Так, вы что-то хотели мне сказать?

— Садитесь ко мне в автомобиль, — произнёс Слуцкий. — Хотел с вами кое-что обсудить.

Оглядевшись по сторонам и убедившись, что за мной нет слежки (а то, учитывая характер последней встречи, не удивился бы, если бы таковая обнаружилась), я всё же решился. В конце концов, мэр — публичная фигура, и его внезапное исчезновение вместе со мной вызвало бы слишком много вопросов.

— Не переживайте, я вас на долго не задержу, — подмигнул мне мэр Слуцкий.

Я открыл дверь и сел рядом с ним. Салон автомобиля пах кожей и дорогим одеколоном. Водитель, молчаливый здоровяк с шеей, как у быка, не поворачивая головы, завёл двигатель и медленно тронулся с места.

— Так и что же вы хотите со мной обсудить? — напомнил я Слуцкому.

— Нельзя дать Медведеву погибнуть. Петрищев огромную глупость допустил запустив это дело. Казнь то в канцелярии подписали, но когда поймут, что именно было подписано, там головы у всех полететь могут. Шутка ли, в моём городе казнили героя, и как это дело расхлёбывать?

— Это всё? — беспощадно спросил я.

— Я заметил блеск в ваших глазах на нашем собрании, — начал мэр, задумчиво разглаживая усы. — Для начала хотел бы обозначить вот что: этой встречи не было. Вы меня не видели, и я вам ничего не говорил. Мы с вами понимаем друг друга? — посмотрел на меня в упор.

— Конечно, Алексей Павлович.

— Ну вот и прекрасно, — кивнул мэр. — Сам долго думал, как отсрочить или отменить казнь, не подставив при этом Горина. Всё-таки он, хоть и бескомпромиссный человек, но хорошо выполняет свою работу, и такие кадры нужны, причём ценятся на вес золота. Поэтому надо нам провернуть это дельце тихо: и Медведева спасти, и чтобы Горин ничего не заподозрил, как и инспекционные службы. Думаю, вы меня понимаете?

— Пока что нет, — признался я.

Мэр подался вперёд, понизив голос, хотя водитель всё равно мог всё слышать. Похоже, это был доверенный человек, который знал слишком много, чтобы от него скрывать что-то ещё.

— Нужно бунт устроить в тюрьме, — хитро произнёс он. — Самый настоящий.

— Петрищев уже в курсе? — спросил я осторожно, просчитывая, сколько людей замешано в этом заговоре.

— И сам, кстати, предложил эту идею, — кивнул Слуцкий, довольно щурясь. — Если хорошенько пошуметь, то Горину станет попросту не до Медведева — все силы бросит на то, чтобы бунт усмирить. А там и положенное время пройдёт, и помилование придёт ко сроку.

Я прикусил губу, задумавшись. План был рискованным, но имел шансы на успех. Однако оставался один важный вопрос.

— И как же это будут устроить? — спросил я.

Машина свернула на боковую улицу, практически пустую в этот час. Фонари здесь горели через один, и салон то погружался в полумрак, то снова заливался желтоватым светом. Мэр говорил и внимательно следил за моей реакцией, будто проверяя, можно ли мне доверять.

— Есть у нас парочка идей, — продолжил Слуцкий, — но, сами понимаете, надёжных людей у нас недостаточно, а самим нам подставляться не с руки, потому как может это для нас плохо выйти.