Книжная Лавъка Куприяна Рукавишникова. Первая часть - Берндт Алёна

– Ну, вот теперь никто не может войти в Лавку, кому быть здесь не положено! – горделиво подбоченился Ермил, – Моя нить, твой огонь, Силы тех, кто был до нас и будет после нас явили Защиту.

– Смотри. Ты тоже это видишь? – спросил Куприян.

Он стоял возле витринного окна, в ночном сумеречном мареве не сдвинувшейся во времени ночи снаружи вилась в воздухе зелёная дымка. От витринного окна, где она уже начала таять, след этот вился в сторону переулка, Куприян отпер входную дверь и вышел на крыльцо.

– Ты куда? Нешто решил пойти? – поглядывая на светлеющее на востоке небо, спросил Ермил, – Мертвяк ушел туда, в проулок… Поспеем ли ухватить след, уже утро наступает.

– Останься в Лавке и запри за мной дверь, – приказал Куприян помощнику, – Я постараюсь успеть, хочу найти, как он попал сюда. И закрыть проход.

– Нет, я с тобой! – Ермил указал на ключ в двери, – Запри снаружи и бежим, может и поспеем! Кажется, я знаю, как он ходит… Арычиха ведает водой, только плохой, затхлой… А тебе дан дар, ты открывать и закрывать ходы можешь… когда обучишься!

– Ты что, а вдруг кто тебя увидит! Ты уж прости, Ермил, но после расспросов не оберёшься!

– Никто не увидит, окромя тебя, – усмехнулся Ермил и почему-то показал на свой нитяной клубок, который носил всегда при себе. Верь мне, как есть говорю! Мало того – меня, а и тебя никто не приметит, я это могу, туманом по улицам пролетим!

– Ладно, нет времени, идём! – Куприян спешил, ему хотелось выследить того, кто приходил этой ночью к Лавке и глядел в окно, чтобы после рассказать про это Белугину.

Не хотелось показаться Григорию Александровичу уж вовсе зелёным, думал Куприян, запирая на ключ дверь Лавки, а так вот приедет к нему в именье да расскажет, вот, дескать, нашли мы путь нечисти в город, и закрыли его. Тем более Куприян вдруг выяснил, что нужные слова ему являются не только в книгах… Он знал, как закрыть ход Арычихиной нечисти, слова яркими строками вспыхивали перед глазами, когда он про это думал.

Две едва приметные тени метнулись в проулок, ловя угасающий смрадный след, Куприян думал, что он уходит к реке, но нет. Он терялся меж старых, покосившихся домишек, и вывел на окраину, там Куприян увидал обгорелые остовы домов. Слободка сгорела, понял он, давно уже, вон, всё травой заросло.

– Куда же он… откуда пришёл, – задумчиво глядя на останки пожарища, протянул Куприян, – Я думал, он к реке… или к пруду какому…

– Там вода чистая, хорошая. Ему нет туда хода, а у Арычихи нет власти. Потому…, – Ермил огляделся и указал рукой куда-то в самые заросли бурьяна, – Там что-то… чуешь?

Куприян и сам почувствовал, какие-то тёмные, колючие нити вели его, опутывали всё вокруг, и тянули, тянули жизнь.

Они стали осторожно продираться через заросли, Куприян поднял палку и стал щупать траву, боясь провалиться в какую-нибудь яму.

Он предстал перед двумя путниками неожиданно. Тот, кто глядел в окно Лавки, стоял сейчас у обгорелого колодца, уже почти провалившегося, невыносимым смрадом несло оттуда, от чего у Куприяна перехватило дух.

Мертвяк не видел и не слышал их, он был занят – впился зубами в горло висевшей на его руках девушки. Голова её была повёрнута за спину и болталась на коже, Куприяна затошнило от этого, и он с трудом сдержался, чтобы не закричать от ужаса.

Спина мертвяка вздрогнула, он медленно пустил свою жертву на вымазанную чёрной грязью траву и повернулся, глянув покрытыми тухлой белёсой плёнкой глазами на остолбеневшего Куприяна. Тот отшатнулся, но собрал всю храбрость, какую только смог в себе сейчас найти.

– Ты зря сюда явился, – прохрипел мертвяк трескучим голосом, – Теперь пойдёшь со мной!

– Это ты зря явился, – спокойно ответил собравшийся Куприян, поднял руку и начал говорить.

Слова сами являлись, оставалось только повторять их, Куприян слышал, как вторит ему стоящий рядом Ермил.

Мертвяка скорчило, спина его заломилась назад, страшно хрустнули кости, кожа порвалась на суставах, сквозь полуистлевший кафтан было видно, как отваливается от костей мёртвая плоть. Упырь повернул голову, от чего шея свернулась в гармошку, зашипел, и спиной вверх пополз на Куприяна.

Но тот и не дрогнул, продолжал говорить, поднял ладони вверх, они горели жаром, и ему казалось, что этот жар нагревает воздух, он будто начал густеть, и мертвяк стал вязнуть в нём. Руки и ноги его скрючились, кости полезли наружу, и с противным скрежетом и хлюпаньем мёртвое тело стало разваливаться на куски. Эти куски чернели, съёживались, как бумага в огне, и вскоре превратились в чёрный прах. Мёртвая девушка, которую мертвяк жрал у колодца, так же рассыпалась в пепел.

– Ох ты…, – сказал Ермил, и добавил несколько ругательств, которые Куприяну были неизвестны, на каком языке Ермил ругался, он не знал, но понимал его почему-то, – Вот же напасть какая! А ты, Куприян, и глазом не моргнул! Я хоть и всякого навидался, но вот так, чтобы близко к мертвяку… и это вот… ох ты…

– Ладно. Давай поглядим, что с колодцем можно сделать, – сказал Куприян спокойно, хоть внутри у него тоже всё дрожало, – Надо закрыть проход, чтобы больше отсюда никто не явился. Смотри… там же… вроде там что-то есть…

Куприян осторожно наклонился над истлевшим колодезным срубом, опасаясь поскользнуться на чёрной жиже, разлитой кругом. Там, в тёмной воде он разглядел лицо. Красивое, бледное лицо девушки, она словно хотела вынырнуть, цеплялась руками за скользкие гнилые брёвна… И Куприян не замечал, как склонялся всё ниже, ниже…

– А ну, отойди! – Ермил дёрнул его за руку, – Ты что, Куприян?!

– Там девушка, надо помочь! Он видимо её туда кинул, а она не может выплыть! – кричал Куприян помощнику, – У тебя есть верёвка?

– Какая верёвка! Какая девушка! Али забыл, где мы?! – Ермил вдруг отвесил Куприяну увесистую оплеуху, тот осел на траву и растерянно заморгал.

– Ну? Окстись, это же Арычиха манит, дурень! Закрывай ход, я помогу! Ну, давай скорее, пока оттуда нам ещё мертвяков не наслала! Сил у тебя покуда мало, с такими управляться! Этот эвона какой здоровенный был!

Куприян потряс головой, и правда, чего это он! Какая девушка может быть в чёрной тухлой воде? Только мёртвая… Он поднялся на ноги стал обходить колодец по кругу, останавливаясь и шепча заговор:

– На час, на два, на полдень и на полночь, со мною солнца свет и лунный луч, ветра свист, коло посолонь иду, жар огня несу, воду очищаю, двери закрываю!

Сверкнуло в воздухе синим, грохнуло, будто молния прошила старый колодец, хотя в рассветном небе не было ни облачка. Вздрогнула земля у колодца, внутри что-то плеснуло и взвыло нечеловеческим голосом.

Куприян закрыл уши руками и отпрянул назад, Ермил упал на спину, тоже закрывая уши и ругаясь на своём странном наречии.

Солнце выпустило первые свои лучи, озарив кромку неба, когда двое ночных странников отняли руки от ушей и поглядели сперва друг на друга, а после на колодец. Большой камень лежал на месте гнилого колодезного сруба, Куприян подошел и осторожно тронул его, камень отозвался едва слышным гудением.

– Ладно, идём домой. Всё мы здесь управили, как надо, – устало вздохнул Куприян, – Снова меня дядька Сидор пожурит, что до обедни сплю. А вечером мне к Белугину ехать… может и сладим мы с ним вместе с этой Арычихой.

Ермил глянул на него, искрами сверкнули его глаза, повёл рукой и снова укрыл их незримый туман, пока пробирались два путника проулками к Книжной Лавъке Куприяна Рукавишникова.

Глава 13.

Куприян немного продрог от утренней прохлады и росы, которая сыпалась на них с кустов, когда они с Ермилом пробирались под заборами узких проулков. Зато как же хорошо и уютно показалось ему оказаться в Лавке!

Заперли за собой дверь и устало выдохнули, внутри было тепло, приятно пахло сладкими ватрушками, которые так и лежали – надкушенная Куприянова, и непочатая Ермила. У обоих голодно заворчали животы, тут же взялись за ватрушки, и прихватив крынку с молоком сотоварищи уселись прямо на пол, потому что грязные были оба, в чёрной земле и пыли.