Семья волшебников. Том 4 (СИ) - Рудазов Александр

— Ясно.

— Ты что-то какая-то квелая. И скучная. С чего бы это?.. ах да, родители. Точно. Думаю, еще пару дней это будет тебя тревожить.

— Вероятно, — сухо ответила Лахджа. — Я пойду.

— Стой. Это что, все? Разве тебе не нужны связи, чтобы достучаться до моих бывших коллег? Даже чтобы просто встретиться со своими родителями, тебе придется пройти через очень-очень много бюрократии, и тебе все равно скажут «нет». Потому что ты демон. Проклятая душа. Тебя даже некому отмаливать. Да тебя и не отмолишь.

— Какой же ты липкий, — с омерзением сказала Лахджа, открывая окно и беря сумки. — Что тебе надо от меня? У меня ничего нет. А поиздеваться тебе и в Аду найдется над кем.

— Просто хотел усугубить твои страдания, — обезоруживающе улыбнулся Асмодей. — Осквернить твое горе. Чтобы даже о дне смерти своих родителей ты не смогла вспомнить, не вспомнив… это.

И он оглушительно пернул. Лахджа замерла, борясь с желанием врезать в жирную ухмыляющуюся харю. Мучительно хотелось, но… но он ее провоцирует.

Может быть, однажды, когда-нибудь потом.

— Спасибо за попытку развеселить, — отчужденно сказала она. — Тронута.

— Обращайся, — ухмыльнулся Асмодей. — Мы же не чужие друг другу. Кстати, хочешь перечпокнуться?

Лахджа перемахнула через подоконник и захлопнула за собой окно. В другое время она бы не оставила Князя Тьмы одного в доме родителей, но какая теперь разница? Она забрала все, что имело хоть какую-то важность, а папин алкоголь пусть уж Асмодей распивает, если ему хочется.

У Лахджи в этом мире больше ничего нет.

Глава 30

Потолок «Шести элементов» скрывался в клубах дыма. Курили почти все. Манористы по очереди касались разноцветных узоров, ткали мановое плетение, пытались предугадывать ходы противников и дымили, дымили трубками.

Заканчивался третий день фестиваля Бриара. Завтра закрытие, завтра вручат очередную премию Бриара, сегодня тоже состоялось немало мероприятий, но солнце село, и волшебники разбрелись по клубам и пабам. Везде поднимались бокалы, велись дискуссии и обсуждались последние новости.

А любители маноры стеклись сюда, в «Шесть элементов». Во время фестивалей Бриара здесь особенно людно, потому что в Мистерию наезжают волшебники со всего мира, и многие живут там, где в манору сыграть абсолютно не с кем.

В дни фестиваля они оттягиваются за весь год.

За одним из угловых столов сидел ректор Униониса, профессор Майно Дегатти. Он как раз сделал ход Смертью, и дрожащая черная линия поплыла вглубь, вклиниваясь в торжествующий радужный узор Вератора.

— Удачное решение, — улыбнулся дружбомаг. — Но это ненадолго оттянет твой конец.

— Угу, — мрачно кивнул Майно.

Сегодня он играл тускло, без азарта. Теперь, с ректорским жалованьем, мог хоть каждый вечер сидеть в «Шести элементах», но почему-то именно теперь это стало неинтересным. Манора — собственно, не азартная игра, а логико-магическая, но на деньги в нее играют многие, и Майно Дегатти прежде оставлял за этими столами те несметные состояния, что несколько раз сколачивал какими-то причудливыми путями.

Но теперь интерес спал окончательно. Теперь на деньги он играл лишь изредка. Сегодня все-таки заглянул, но больше чтобы развеяться, чтобы как-то отвлечься от тяжелых дум.

— Как сказать детям, что их бабушка с дедушкой умерли? — спросил он не столько Вератора, сколько самого себя.

— Оу, — смутился Вератор. — Соболезную.

— Это, конечно, не столько мое горе, сколько жены, — продолжал говорить больше сам с собой Майно. — Я не был настолько уж близок с ее родителями. Но она ужасно подавлена. А дети спрашивают, почему бабушка с дедушкой не приехали.

— А вы им не сказали?

— Лахджа… кхм… струсила. Она вернулась с Земли одна и… неважно. Мы решили не омрачать день рождения. А потом… тля, сказать ведь надо.

— Пусть они сами скажут, — пожал плечами Вератор. — Призови их.

— Думали об этом. Но у Лахджи какие-то комплексы. Сама в свое время принудила меня призвать родителей, а как зашло о ее собственных — мнется. Наверное, боится, что ауру увидят.

— Вы же им вроде сказали, что она демон?

— Я не знаю, что там у нее в голове, — поморщился Майно. — Извини, что гружу.

— Да ничего. Для чего еще нужны друзья?

В молчании волшебники сделали еще несколько ходов. Плетение Майно таяло, он неуклонно шел к проигрышу. Попытался перехватить инициативу на северо-востоке, но безуспешно. Ткнулся ниже — с тем же успехом.

— Мне кажется, она что-то скрывает, — угрюмо произнес он. — Она отгородила часть памяти.

— И ты не можешь пробиться?

— Могу, но не буду. Ты же не призываешь своих друзей против их воли?

— Пару раз случалось, — возразил Вератор. — Но они потом благодарили.

— Обязательно потом расскажи, — вяло ответил Майно. — Наверняка интересные истории.

Ему не хотелось говорить, хотя именно ради этого он и выбрался этим вечером в «Шесть элементов». Поболтать с лучшим другом, обсудить то, что не обсудишь с семьей.

Вместо этого он грустно перетаскивал туда-сюда капли маны, глядя, как меняется узор над доской. Слушал, как бубнит что-то Вератор, как восхищенно рассказывает о школьных успехах падчерицы, Мамико… и совсем не заметил, как рядом встал бледный лысый эльф в серебристо-желтой мантии.

— Мэтр Майно Дегатти? — раздался холодный голос.

Волшебник вздрогнул. Уже заливший в себя добрый ковш виски, он не сразу осознал, кого видит перед собой. А осознав — снова вздрогнул, поморгал и неуверенно переспросил:

— Мэтр Сарразен?.. Не знал, что вы играете.

— Я не играю, — ответил префект Кустодиана. — Не в таких заведениях, по крайней мере. Я здесь, потому что вы член ученого совета, так что повестку обязан вручить лично.

— По-повестку?..

— Судебное разбирательство. Сегодня на вас поступила серьезная жалоба. Слушание состоится на следующем заседании. Не покидайте до того времени Мистерию, иначе будете исключены из ученого совета и объявлены магиозом.

Майно слушал это со все большим изумлением. Вератор тоже. Это звучало какой-то ахинеей, сюрреализмом.

— Магиозом?.. — с донельзя глупым видом переспросил Майно. — За что? В чем меня обвиняют?

— В геноциде. Вам предъявлено обвинение в убийстве от десяти до двадцати пяти миллионов разумных индивидов. Точное число еще предстоит выяснить.

Майно взял сложенный лист пергамента, не отрывая взгляда от голубых, похожих на ледяные осколки глаз. Он заподозрил бы, что это шутка, розыгрыш, но у Найма Сарразена нет чувства юмора. Возможно, его он тоже превратил в эмоционала, а возможно, уже появился на свет с его полным отсутствием.

Нет, это не шутка. Майно действительно будут судить. Будь он обычным профессором, с премией Бриара или без оной, ближайшего Медного дня он ждал бы под домашним арестом. Но поскольку он член ученого совета, его просто предупредили, чтобы не вздумал покинуть остров — причем не абы кто, а лично префект Кустодиана.

— Доигрывать будем? — спросил Вератор, когда Сарразен удалился.

— Будем, — угрюмо кивнул Майно. — Еще пять минут дело подождет.

Лахджа молча сидела в беседке. Снаружи шумел фестиваль, а она уединилась тут и смотрела в одну точку. Ее снова накрыло, хотя прошло уже три дня.

Волос коснулись теплые губы. Майно поцеловал жену в голову, сел рядом и обнял, прижав к себе. Так они просидели несколько минут, пока дыхание Лахджи не изменилось. Гнетущая печаль снова отступила — на какое-то время.

— Я тоже тебя люблю, — слабо улыбнулась она мужу. — Много проиграл?

— Э… ну… это неважно, — дернул щекой Майно. — Есть дела поважнее. Прочти-ка.

Судебную повестку Лахджа прочла дважды, а потом, чтобы убедиться, что все поняла верно — в третий раз.

— То есть… — медленно начала она.

— Да, меня будут судить, — подтвердил волшебник.

— Судить… тебя… Погоди, это все из-за тех сраных микробов⁈ — тряхнула повесткой Лахджа. — Тебя обвиняют, что ты их тогда затопил⁈