Арин (СИ) - Соколова Анюта

– Арин, – тихо сказала Мириан, – смотри, на подоконнике…

Это было необычное послание. На широкой деревянной доске подоконника один за другим проявлялись знаки. Итлунгские руны. Чётко выведены красивым и твёрдым почерком, укрыты до поры Покрывалом Невидимости.

Не вмешивайся в то, чего не разумеешь. Возвращайся домой. Всё забудь. Поступишь так – девушка останется живой и невредимой. Если нет – твоей и её участи не позавидует никто.

Подписи не было. Я смотрела на строки – и потерянность сменялась яростью. Взмах руки – и молния стёрла написанное. Мириан вскрикнула.

– Как выглядел итлунг, передавший записку? – не глядя на неё спросила я.

– Пепельноволосый, белокожий, румяный. Привлекательный. Лет сто назад я бы сказала – очень привлекательный… Держится уверенно, слегка свысока. Среднего роста, изящного сложения. Одет по столичной моде.

– Глаза прищурены, взгляд надменный и скользкий, говорит растягивая слова, во время разговора премерзко улыбается краешком пухлых губ и постоянно поправляет причёску?

– Ты его знаешь?

– Видела однажды, – хмыкнула я.

Альрен… Нет, Алькрен. Точнее, Читающая. Как имя твоего противника? Того, кто похитил Лоту и смеет угрожать тебе? Того, кто не поставил подписи под посланием? Вспомни тот миг, когда ты любовалась его холёным лицом и горделивой осанкой, когда слушала его перебранку с Кертом, когда почувствовала в нём нечеловека…

Альг-ан-Рéэн. Блестящий меч, поворачивающий вспять. «Реэн» – меч, причём не простой, а двуручный, тяжёлый. Обыкновенный меч по-итлунгски «Рен», если же говорят о мече в переносном смысле, тогда – «Рэн». На человеческий слух никакой разницы, как и в большинстве слов языка итлунгов. Поди угадай, что и когда имеется в виду. «Альг» – блеск, сверкание роскоши. Частица «ан» из низа списка, переводится как «оборачивающий, обращающий в противоположном направлении». Красноречивое имечко. По легенде, имена итлунгов слышат их матери во время родов. Посему, хочешь не хочешь, ходи всю жизнь Поворачивающим мечом или Гибкой ивой – при весе в полтораста килограммов. Великое счастье, что имена людей, в том числе и моё, не имеют скрытого смысла!

Мириан всё ещё выжидательно смотрела на меня. Словно я была способна сей же миг достать Лоту из кармана и явить миру. К сожалению, не могла. Но в моих силах было попытаться вернуть её. Я горько усмехнулась. Вот и оказалась втянутой в дрязги итлунгских кланов, благодаря неуёмному любопытству и не вовремя проявленному состраданию.

– Мириан, ничего никому не говори, – попросила я. – Я сама напишу отцу. Если кто будет спрашивать – мы с Лотой отправились поклониться часовне Святой Йолы.

– Что ты задумала?

– Нужно найти Лоту.

Она недоверчиво посмотрела на меня.

– Ты… сумеешь?

Сумею ли я?

Сумею – что?

Найти Лоту – да. Сеть, брошенная мной из Мердена, порой достигала Иринéи. Я прожила с Лотой бок о бок два года. Я почувствую её даже глубоко под землёй в бессознательном состоянии. Тысячу раз я отыскивала отбившихся от стада полуживых ягнят в самых заковыристых местах.

Но что я буду делать, когда найду её, с теми, кто её похитил? Я не воин, из оружия держала в руках только кочергу, и то без толку. Боюсь, осваивать ратное военное ремесло мне уже поздновато. Привычку относиться к колющему, режущему и рубящему металлу с презрением я переняла от Неды. «Самый захудалый маг опаснее самого искусного бойца», – частенько говаривала она. Теперь мне противостоят и магия, и мечи. Может, зря я уклонялась от тренировок с Тони? Увалень, а мечом орудует ловко. Впрочем, жалеть не стоит.

Угрюмо собрав немногие вещи, я запихнула их в дорожную сумку. Прибрала в комнате. Волосы туго стянула в хвост. Глянула на прощание в зеркало, получив ответный жёсткий взгляд. Спустилась по отполированным до блеска, застланным ковровой дорожкой ступенькам.

И увидела в холле знакомую фигуру, удручённо созерцающую мраморный пол.

Орри рванулся ко мне, едва я вышла из тени. Видимо, из-за появившейся на моём лице гримасы он так же резко затормозил. Вид у итлунга был жалкий донельзя. Вполне приличная одежда, побывав в воде давно не чищенного пруда, выглядела настоящими лохмотьями, к тому же вставшими коробом. Тину из волос он повычёсывал, однако светлые пряди приобрели невыразимый зеленоватый оттенок, который невозможно было бы достигнуть никакими ухищрениями парикмахерского искусства. Странно, что Мириан вообще его пустила за порог. Я повертела головой. Второго не видать.

– Рэй караулит снаружи, – прочёл мои мысли Орри.

– Давно вы тут? – мрачно спросила я.

– Мы шли за тобой. Возвращаться в гостиницу было опасно. Мы ждали здесь, надеясь, что ты выйдешь.

Я с интересом оглядела его. Надо же, сын лорда – провёл ночь на улице, словно бродяга, – и стерпел это, не требуя немедленно ванну, ужин и пуховую перину! Что за обстоятельства заставили его вынести такие муки?

– Что так?

Орри долго мялся, прежде чем сподобился ответить:

– Мы решились довериться тебе, Арин. Это рискованно, но нам так нужна помощь!

– Нам? – ехидно подчеркнула я. – Или всё-таки тебе?

Вид у него стал словно у собаки, получившей хороший заслуженный пинок.

– Ты правильно подметила. Во всём виновен я один. А Рэй… Он считает себя обязанным мне за то, что я сделал для него однажды, пусть мне это ничего и не стоило, – тут он осмелился взглянуть на меня, – однако если мы погибнем – то оба.

– Это не моя вина, Одри-ир-Рии.

Он совсем поник.

Я фыркнула.

– Ой, только прежде смерти не умирай! Ты пока жив. Зови своего дружка. Послушаем, какие байки вы мне сплетёте.

Я отвела их в отдельную комнату, предназначавшуюся для гостей, предпочитающих вкушать пищу за деловым разговором, которому помешали бы посторонние уши, любезно предоставленную нам Мириан. Роскошный завтрак был поглощён моими гостями за считанные секунды. Призна́юсь, я от них не отставала. На хуторах распространена поговорка «Кто как ест, тот так и работает». Судя по ней, работники из нас вышли бы превосходные. Затем наcтупила минута тягостного молчания. Я с деланным безразличием изучала потолок. Орри ёрзал на стуле, нерешительно поглядывая на Рэя. Последний сидел как истукан, глядя в одну точку перед собой. Мне было интересно, кто же из них первый нарушит тишину, и я почти не сомневалась, что заговорит итлунг. Я ошиблась.

– Авендум – старый мир, – тихо произнёс Рэй, – слишком старый. Никто не знает, каким он был до нас. Всем известна лишь Начальная легенда. О явившемся в мир людей существе, назвавшем себя Лиэйралем. Призраком. Итлунгом. О том, как Лиэйраль забрал население целой деревни с их домами, полями и скотом и перенёс их в Авендум. Мир итлунгов.

– И оставил их, напутствуя: «Теперь это ваш мир, берегите его». Ты что, решил мне историю пересказать?! – я фыркнула. – Так я её знаю!

– Арин, – Рэй по обыкновению уставился мне прямо в глаза (вот мерзкая привычка!), – что бы ты сказала, если б узнала, что Начальная легенда искажена? Причём намеренно. Что на самом деле люди и итлунги явились в Авендум одновременно. И итлунги – не хозяева мира, не его господа и повелители, а такие же гости Авендума?

Настал мой черёд вытаращиться на него. Минуты две я справлялась с нахлынувшими эмоциями.

– Доказательства? – потребовала я наконец.

Рэй повернулся к Орри. Тот с неожиданным пылом вскочил с места.

– Они существуют! Я держал их в руках! Свиток, написанный тысячу лет назад одним из тех, кто первым перенёсся в Авендум! Там прямо сказано, что, когда сюда пришли итлунги, люди уже были здесь…

Я скептически пожала плечами.

– Если такой свиток существовал, если это не ловкая подделка, он должен был быть давно уничтожен. Ни один итлунг не допустит, чтобы их права пошатнулись. Это же переворот истории, крупнейшая катастрофа, мировая война! Люди и так еле терпят итлунгскую спесь, легко представить, что случится, если подобный документ станет широко известен. Подумать только, хозяева – не хозяева! Да в мире, где на полтысячи человек приходится один итлунг, их не спасёт никакое долголетие.