Арин (СИ) - Соколова Анюта

– Свиток подлинный, я проверял. Он был скрыт Покрывалом Невидимости, для отвода глаз на него были нанесены сценки из Пророчеств. Клянусь, никто из клана лордов-повелителей о нём не подозревал. Он валялся в королевской библиотеке Эрлинга, как не представляющая ценности старая бумажка. Возможно, тот, кто знал о нём, был убит прежде, чем передал своё знание новому лорду. Я наткнулся на него случайно. Видимо, Покрывало было так рассчитано, что исчезало в руках потомков королевской крови. Когда я прочёл, у меня волосы встали дыбом…

– Стоп, – перебила я его. – Допустим, я и так знаю, кто ты, Орри, с той минуты, как ты открыл глаза. Но моё тщеславие будет удовлетворено, только когда я услышу это от первого лица. Пусть твоё сходство с отцом и бросается в глаза любому, кто хоть мельком лицезрел Дирина.

Он покраснел:

– Да. Я Одри-ир-Рии, сын Дирина и королевы Виáды. Пусть и рождённый вне брака, но другого у него нет. По завещанию лорда я его наследник… во всяком случае, считался таковым до того злосчастного дня, когда обнаружил этот Свиток и рассказал об этом отцу.

Я расхохоталась.

– Сколько тебе лет, Орри?

– Двадцать три, – ответил он, пылая как маков цвет. – А что?

– Чем же ты занимался все эти годы? Изящной словесностью? Сложением песнопений? Как мог сын и наследник Дирина вырасти таким… наивным? Да я бы на месте твоего папочки за открытие подобной тайны упекла бы тебя в Храм до конца жизни, если не хуже! Наследников у лорда – пруд пруди, только свистни – набежит с полдюжины, а власть у итлунгов лишь одна.

Первый раз я услышала, как смеётся Рэй – сухо, отрывисто.

– Что я тебе говорил? – вставил он. – Клепал свои вирши – и сочинял бы их дальше! Вошёл бы в историю как первый лорд-литератор. Истины ему захотелось, поэт доморощенный! Правды для Авендума. Сказал тебе – молчи. Узнают итлунги – придушат во сне. Прослышат люди – будет вселенская резня. Нет, честный ты наш… стихоплёт влюблённый!

Слова его звучали горько, но, вопреки смыслу, не злобно. Может, потому Орри не бросился на него с кулаками, а лишь опустил голову и тяжело вздохнул.

– Охами да ахами дело не поправишь, – я постаралась, чтобы мой голос не звучал слишком колко. – Выкладывай дальше, повелитель наш будущий.

– Да чего рассказывать? – горестно протянул Орри. – Отец взял с меня слово, что я никому ничего не скажу. Даже Дило́не, – тут он заалел пуще прежнего. – Это моя невеста, дочь Регнéда, лорда Зорнéса. Святая Нáйна! Она до сих пор не знает, что со мной, где я, жив ли…

– Не уклоняйся от темы, – пробурчал Рэй. – Не помрёт за пять дней твоя Дилона. Крепче любить будет.

– Что ты понимаешь! – жарко возразил итлунг. – Тоже мне, знаток!

– Не отвлекайся! – рявкнула я. – Итак, ты всё сгоряча выложил папочке. Но в Мерден тебя доставила не армия Дирина. Каким образом здесь замешаны Керт и Алькрен? Каковы их цели?

– Альк – старший сын лорда Но́рла, – неохотно сознался Орри. – Если я исчезну, корона лордов перейдёт к нему. Он и прежде был горазд на разные пакости, но – мелкие. Утром он вызвал меня в Орловáи запиской, якобы желая сообщить мне нечто интересное, и я как последний дурак попался на этот нехитрый приём. Разумеется, вместо одного Алькрена меня ждала дюжина малознакомых мне личностей, скрутившая по рукам и ногам быстрее, чем я успел сообразить, что происходит. О том, что он каким-то образом сошёлся с Кертом, я услышал от тебя первой. Как и то, что именно Керт решился тайно убрать меня. И я просто не понимаю, как он мог пронюхать о Свитке, разве что отец по каким-то причинам рассказал ему сам!

– Керт, – проворчала я. – Керт. Кто он такой, леший его побери?!

– Он личность тёмная, – пожал плечами сын Дирина, – родом вроде из Инáгри. Одно время был в чести у отца, затем они рассорились. В Эрлинге его побаиваются и втайне ненавидят. Поговаривают, что ему нет равных в магии, но дел с ним предпочитают не иметь. Ещё ходит слух, будто именно он возглавляет Братство Возрождённых.

– Это что ещё за чудики?

– Чудики? – усмехнулся Рэй. – Члены Братства убеждены, что итлунги слишком низко пали. Мол, пришла пора напомнить людям, кто главный в Авендуме, а итлунгам – что именно они, Хозяева мира, принесли нам магию. И главное, плевать они хотели на Договор. Мол, что это за Соглашение, по которому больше половины Авендума закрыто не то что для людишек, но и для самих итлунгов!

Я задумалась. Перед глазами всплыла карта мира – та, что висела в классной комнате школы Ские, огромная, глянцевая, с загнувшимся нижним краем. Авендум на ней напоминал дерево с тонкими ветвями на бескрайнем зелёном поле. Ветвями были человеческие и итлунгские поселения, тянущиеся вдоль дорог и рек. Зелёным обозначался Лес, где селиться и людям, и итлунгам запрещал Договор. Его текст вбивают в головы в первые дни обучения во всех школах Авендума. Договор заключили Лиэйраль и старейшины первых переселенцев. Вновь прибывшие в мир бесконечного Леса обязались ограничить свои владения берегами рек, озёр, лугами, опушками и прочими, не занятыми Лесом местами. Лес оставался неприкосновенным. Вырубать дозволялось лишь небольшую часть деревьев вблизи поселений. Договор был подписан – два свитка, на человеческом и итлунгском языках – и неукоснительно соблюдался всю тысячу лет с момента Переселения. Он сохранил Лес – Мерден и Рогáл, Синкéль и Лессанг, Нáртог и Толкéу. Насколько мне было известно, ни люди, ни итлунги обижены не были. Ме́ста хватает всем, даже с избытком. В Скируэне, например, свободной земли полным-полно. Лес же открыт для всех, в него может войти (правильнее сказать, вступить) любой. В нём торжество и тайна, в нём кончаются привычные нам деревья, растения и травы и начинается истинный Авендум – такой, каким он был до нашего прихода. Там свои порядки и свои имена, лишь некоторые из них известны людям. Бродя по Мердену, я понимала, что мы ничтожно мало знаем о мире, в который попали, – может, потому, что не хотим знать? Мы так заняты своими заботами, урожаем, ремёслами, любовью, ненавистью, войнами, политикой, интригами, что нам просто не до Леса. Он рядом – и бесконечно далеко. Пять или шесть книг, десятка два учёных – вот и всё наше знание о нём. Для большинства Ле́са вроде и не существует. Мир кончается полоской пограничной земли, за которой нет ничего.

За всю нашу историю, даже при врождённой человеческой жадности и итлунгской рачительности, была всего лишь одна попытка нарушить Договор. Существовал некий клан итлунгов – Паря́щие. Верховодил им Гиг-ан-Диш, что в переводе означает «Сладкоголосая птаха, увлекающая мечтой». Вот Гиш и увлёк за собой сотни две соплеменников в глубь Лессанга, с топорами, пилами, всё честь по чести. О том, что с ними случилось в Лесу, история умалчивает. Легенда утверждает, будто им явился Лиэйраль собственной персоной и наказал их за дерзость. В Скируэне распространена иная версия, мол, сам Лес стал могучей силой, безжалостно расправившейся с нарушителями. Без трупов, крови и членовредительства. Просто двести итлунгов за один миг утратили память о том, кто они и что с ними случилось, сохранив лишь животный страх перед Лесом. Так бесславно кончилась первая и последняя попытка махнуть на Договор рукой.

И вот – нате вам, Братство и очередной итлунг с потугами на мировое господство. А после этого они упрекают людей в глупости и упрямстве! Ну-ну, голубчик, попробуй. Сдаётся мне, что Сила, существовавшая в Авендуме задолго до твоего появления, постоит за Лес и на сей раз.

Но до этого я должна найти Лоту. И вручить её Фиде в качестве ценного приза.

Хотя подлинная легенда о Переселении… Ох, хороша наживка! В низу живота разливается холодок ощущения причастности к Настоящей Тайне. Словно я маленький ребёнок, получивший сладкую конфетку, внутри которой – яд. Удержишься ли ты, Арин, чтоб не заглотить такую приманку?

– Арин, – вернул меня в реальность голос Рэя, – ты поможешь нам, Арин?

Я неопределённо пожала плечами.

– Смотря, чего вы от меня хотите.