Я молчал, любуясь силуэтами кораблей, пришвартованных в порту. Мой фрегат «Отважный», выделялся среди них своими четкими линиями, своей красотой и белоснежными парусами, которые заходящее солнце окрашивало в нежно-розовый.
Самый маневренный, самый быстроходный, несмотря на свою величину — во всей Селендории было не сыскать второго такого корабля.
— С ума сойти, ты же у нас любишь покорных девчуль, а твоя жена расцарапала тебе физиономию, как дикая кошка! — хохотнул Баббинг. — И что же ты теперь собираешься делать?
— Усмирять, — жестко ответил я и осушил свой бокал. — Иначе мне от нее не избавиться.
Сразу же заныл застарелый шрам, полученный в детстве, когда мне было девять. Очень хотелось прикоснуться к нему, потереть пальцами, но я не стал.
Этот шрам, нанесенный очень сильной магией, нельзя было залечить, убрать при помощи врачевателей, как те царапины, оставленные Виолой.
Но даже, если бы я мог, то не стал этого делать.
Я должен был помнить, что тогда, много лет назад, я был виноват сам.
Во всем виноват сам.
Но это не отменяет того, что Виола Шатопер, дочь этого ушлого капитанишки Шатопера — мерзкая, тупая и расчетливая тварь.
Когда я узнал, что за спасение моего отца из плена, Шатопер потребовал, чтоб я женился на этой переделанной, да еще и поставил условие в виде ребенка, то был готов убить всех троих — и отца, и Шатопера и его дочурку Виолу.
Чего я хотел меньше всего на свете — так это возвращения своего отца, адмирала Фрейзера.
По правде сказать, я уже с радостью пил за упокой его души и то, чтобы океан не стал ему мягкими волнами, когда этот Шатопер предпринял отчаянную вылазку на остров Мако, где морелюды держали моего папашу и готовились его казнить.
Уж на что ненавижу русалов, но за это их можно было похвалить.
Благо, на обратном пути разразилась буря, корвет Шатопера попал в крушение, после которого оба подонка пошли на дно.
Ньёрд все-таки прибрал моего отца, и хитрого капитана с ним заодно.
Но обет отца о нашей с Виолой свадьбе был уже дан и магически скреплен.
Непреложный обет, нарушение которого грозило страшными последствиями не только мне, но и всему роду Фрейзеров, включая моих будущих детей.
Которых я собирался завести вовсе не с Виолой.
— По-моему, ты слишком суров к своей жене, — вставил Баббинг. — Она же просто глупышка, такая нелепая к тому же после всех ее косметий. Но уж никак не всемирное зло! К тому же она столько пережила — выпала с балкона, впала в кому, а теперь очнулась. Может, стоит ее пожалеть?
С Баббингом мы познакомились во время учебы в Морской академии и подружились крепко-накрепко. Но даже ему я не рассказывал, откуда у меня этот шрам на лице.
До сих пор не могу вспоминать ту проклятую ночь.
— Идиотка не заслуживает ни жалости, ни снисхождения, — бросил я. — Благословен будет тот день, когда я смогу вышвырнуть ее из своей жизни и никогда больше не видеть.
Друг был в курсе всех подробностей обета и тяжело вздохнул:
— Вот только перед этим она родит тебе ребенка. Что ты будешь делать с ним, Грэм?
— Отошлю в Сьерра-холл, свое дальнее имение, пусть растет там и воспитывается как должно, — равнодушно проговорил я. — Все равно эта тупица физически не способна произвести на свет настоящего наследника. Зато после этого я буду свободен и смогу, наконец, начать нормальную жизнь.
— Что, прямо так и женишься на мачехе своей бывшей жены? И не испугаешься общественного резонанса?
— После того, как ославила меня в высшем свете эта идиотка Виола, я могу делать что угодно. Все равно это не вызовет большие пересуды, возмущение и насмешки общества. Меня мало заботят эти слухи, друг мой. Гораздо больше то, каким образом я смогу ее обрюхатить, если Виола не вызывает во мне ни малейшего отклика, никакого человеческого чувства, кроме презрения и отвращения. По-моему, после выхода из комы она стала еще более отвратной. Эти розовые глаза, неестественные белые волосы и губы, как у рыбы-капли… За месяц полного блаженства с Амарой я отвык от насквозь фальшивого облика Виолы. Она была так отвратительна, что даже Дейган это почувствовал…
— Погоди, Грэм, твои эмоции были настолько сильными, что передались твоему дракону? — вскинулся Баббинг. — Но… Ты же понимаешь, что это значит?
— То, что Виола здорово разозлила меня, только и всего!
— А ты… ее ему показывал? — тихо спросил друг.
— Дейган видел мою жену десятки раз. И каждый раз никакой реакции, кроме как желания сожрать ее, Виола у него не вызывала, — пожал плечами я. — То ли дело, как он относится к Амаре. Пару раз даже давал себя погладить. Из всех моих женщин Амара была принята Дэйганом наиболее лояльно. И это очевидно.
— Полагаешь, Амара — твоя истинная?
— Я хотел еще проверить. Но, похоже, вероятность этого очень и очень высока.
ГЛАВА 20
Я не рассказал другу, в каком состоянии нашел своего дракона, когда услышал его дикий рев и поспешил от этой идиотки Виолы в его логово.
Мой дракон жил в специально обустроенной пещере прямо под виллой. Ее своды были выше сводов главного зала в царском дворце, а посредине было расположено огромное подземное озеро с водопадом.
Дейган был морским существом — крыльев у него не было, отчего летать он, соответственно, не умел. Вода была его стихией.
Более того, не таким уж он был и огромным, как рассказывали древние легенды — три метра в высоту, если вставал, как змея перед броском, и около двенадцати метров в длину.
От тонких и длинных, как хлысты, усов до чешуйчатого хвоста.
В его логове Дэйгану было хорошо и уютно, благо там была пещера, пройдя через которую он мог оказаться в открытом море и порезвиться вдоволь.
Дэй мог пропасть на пару дней, максимум на неделю, но всегда возвращался ко мне — своему сиблингу.
В нашем мире драконами не рождаются — ими становятся.
Поймать, приручить дракона и стать с ним кровными братьями — буквально обменяться кровью — задача не из лёгких.
Но тем смельчакам, кто с ней справится, достается вся магическая мощь этого сильного древнего существа.
В нашем царстве драконов можно посчитать по пальцам — и я один из них, а Дэя по праву можно назвать королем среди морских драконов за его мощь и разум.
У нас одна магия, одна сила, одна душа на двоих.
И если происходит нечто из ряда вон выходящее, то каждый из нас способен почувствовать эмоции другого.
Именно это и произошло, когда безмозглая Виола махнула своими розовыми когтями.
Там, внизу, в подземелье, Дэйган взъярился и принялся метаться по озеру, как бешеный.
В штате слуг виллы были специально обученные слуги, в обязанности которых входило кормить Дэйгана и ухаживать за ним, но сейчас они бы не осмелились к нему приблизиться.
Только я мог.
Едва заслышав звук моих шагов, дракон успокоился и поплыл ко мне в воде, как будто искал защиту, поддержку и успокоение.
Хотя, так оно и было.
Вынырнув из озера, Дэй положил свою клыкастую башку на каменный бортик в ожидании ласки.
Я прикоснулся к изумрудной чешуе, поглаживая в самом его любимом месте — между глаз.
— Тише, тише, малыш… Все хорошо. Тебя тоже разозлила эта придурошная? Тоже хочется поскорее от нее избавиться? Понимаю, все понимаю. Я думал, что она нас больше не побеспокоит, но идиотка пришла в себя. Поэтому теперь приходится идти на крайние меры. Обещаю, скоро это закончится, и рядом со мной будет Амара. Она намного больше похожа на истинную, и ты сам это знаешь.
Дракон довольно урчал, как большущий зеленый кот, явно напрашиваясь, чтоб я почесал его за ухом.
Но обращаться с ним так можно было только мне — его сиблингу.
Стоило кому-то другому покуситься на нечто подобное, как он был бы немедленно разорван в клочья.
Амара несколько раз гладила Дэя, но только когда я его подготовил, когда он был в хорошем настроении, и все это происходило под моим присмотром.
