Башни Латераны (СИ) - Хонихоев Виталий

— Я не могу. Семье деньги нужны. Отец…

— Знаю. Густав вчера всё рассказал, после того как ты убежал. — кивает она.

— Ого! Так благородная дейна не к нам пожаловала, а к поваренку Лео! — выкрикивает с места Бринк: — да ладно! Эй, дейна, пожалуйте за наш стол, ужо у меня то поболе чем у этого сморчка! Покажу что такое настоящая любовь солдата!

Алисия поморщилась, стараясь не обращать внимания. Ее служанка повернулась к наемникам и потянула ее за рукав.

— Госпожа Алисия, не место тут для благочинной девицы. Пойдемте уже…

— Библиотека открыта для всех. — сказала Алисия, не стронувшись с места: — Не только для студентов. Я бываю там по средам, после обеда. Если захочешь — приходи. Будем заниматься. Бесплатно. Подготовишься к экзаменам.

— Зачем вам это?

— Затем, что ты мой славный рыцарь из детства. И затем, что терпеть не могу, когда талант пропадает зря.

Она выпрямилась, обращаясь уже громче: — А теперь дайте мне горшочек вашего фирменного жаркого. Отец просил именно из «Трёх Башен» принести, говорит, лучше нигде не готовят.

Лео механически принялся накладывать жаркое в глиняный горшок. Алисия расплатилась, ее служанка взяла покупку и они направились к выходу. У самой двери она обернулась:

— По средам, Лео. Не забудь.

Дверь закрылась за ней. Несколько секунд в таверне стояла тишина. Все присутствующие смотрели на Лео.

— Ну ты даёшь, поварёнок! — заржал Бринк: — такая красотка, а ты стоишь как пень! Таких нужно за задницу сразу хватать, видно же, что она течет как сучка, значит хочет, чтобы ты ее приголубил в уголке. А ты чего моросишь? Завел бы на кухоньку, юбку задрал и прямо на мешках с мукой каак…

— Заткнись, — тихо сказал Лео, стискивая кулаки: — просто заткнись, Бринк.

— Чегось? Что ты там вякнул, щенок? — приподнял бровь наемник: — в себя поверил? Лучше эля плесни, пока мы твою подружку не обсудим хорошенько. Я тебе пару советов дам, малец, как лучше деваху пользовать чтобы она под тобой криком кричала…

Что-то внутри Лео лопнуло. Вся накопленная злость, стыд, отчаяние — как будто все это разом в голову ударило, аж в глазах помутнело. Он перемахнул через стойку и бросился на Бринка, бросился неумело, но яростно. Да, он не был здоровяком и не владел воинским ремеслом, но любой, кто вырос на улицах этого города обязательно умел бить, уж этому на улице в первый же день учат. Удар в нос! И еще!

— Ах ты… — Бринк вскочил на ноги, и отмахнулся от него. Сбил Лео с ног. Он попытался подняться, но Бринк пнул его в живот. Воздух вышибло из лёгких. Ещё удар, ещё… в глазах темнеет, в голове словно колокол бьет, а в душе черная-черная ярость… если бы он мог, если бы у него были силы… он вдруг перестал ощущать боль и почувствовал, как темный гнев поднимается из глубины его души… он их всех убьет. Всех до единого! И… тут удары внезапно прекратились и он — замер, прикрывая голову руками, ожидая… чего?

— Бринк!

Голос Курта Ронингера прогремел по таверне. Командир «Чёрных Пик» стоял в дверях, глядя на своего бойца тяжёлым взглядом.

— Что это такое? — спокойный, ровный голос. Несмотря на то, что Полуночный Волк не повысил тон ни на йоту — в таверне наступила тишина. Лео поднял голову, нашел своего противника помутневшим взглядом и увидел, что тот отступил назад и сглотнул. Побледнел.

— Он первый начал, командир!

— Первый напал на тебя? — лицо у Курта словно бы из темного камня было вырезано, ни одной эмоции, ни один мускул не дрогнул.

— Так и есть! Накинулся как бешеный, кулаками машет! А я ж… ну мы из «Черных Пик», у нас репутация! Никто не смеет бросаться на нас, а кто бросится — тот огребет!

— Так все было? — командир «Черных Пик» обвел взглядом таверну: — никто ничего сказать не хочет?

— В общем примерно так и было. — гудит рыжеволосый наемник, косая сажень в плечах: — Бринк, конечно, со своим языком поганым лезет везде, но паренек первым на него накинулся.

— Ты. — Курт Ронингер уставился на Лео своим холодным взглядом: — ты напал на моего бойца. Знаешь, что за такое полагается? Зачем ты напал на него?

— Да он! — задыхается от обиды Лео: — он! Я его не прощу! Он гадости про Алисию говорил!

— Серьезно, Бринк? — поворачивает голову командир: — ты говорил гадости? Как ты мог? Ай-яй-яй. Разве я не обучал тебя на курсах благородных дейнов как говорить не гадости, а приятности? Нет? А почему?

— Не обучали, командир. — ухмыляется Бринк: — как есть не обучали. Грамотам и манерам не обученные мы.

— Слышал, малец? — командир бросает взгляд на Лео: — не обучен он приятности и комплименты говорить. Потому что у нас не институт благородных дейнов, а рота «Черные Пики». А за то, что ты на моего бойца напал в военное время я бы тебя вздернул на ближайшем суку или вон на перекладине ворот. В мирное же высек кнутом как следует. Но у нас с вашим бароном уговор, так что на первый раз прощается. Вставай, хватит на полу валяться. И эля нам принеси.

— Как скажете… дейн Курт. — Лео медленно поднимается с пола и вытирает разбитый рот рукавом. В душе у него кипит ярость. Конечно, думает он, наемники наемников покрывают. Сволочь этот Бринк, вот бы ему силы… стать бы магом Третьего Круга и сжечь этого Бринка и всех его дружков что над его сальными шуточками хохотали…

— Бринк! А ну подь сюда! — повышает голос Курт Ронингем и как только наемник подходит к нему — коротко, без размаха дает ему кулаком в зубы. Бринк всплескивает руками, отшатывается и садится прямо на пол, лупая стеклянными глазами по сторонам в изрядном недоумении.

— Никто не смеет бить моих бойцов кроме меня. — говорит Курт и наклоняется к сидящему на полу Бринку: — и когда ты уже научишься свой поганый язык на привязи держать?

— Да я… — неуверенно начинает было наемник, но командир отмахивается от него рукой.

— Заткнись. Тебе бы язык вырезать вместе с мудями, так отличный солдат вышел бы. Клянусь, попрошу магикусов в столице ампутировать тебе и то и другое.

— Так у него вся сила в языке и мудях, командир! — весело кричит кто-то и таверна снова оживает, все хохочут.

Лео, шатаясь, идет в кухню, за новым кувшином темного эля. Вильгельм молча подает ему мокрую тряпку для разбитой губы.

Вечером, когда Лео вернулся домой, в комнате царила напряжённая тишина. У кровати отца стоял знахарь — тот самый, которого отец прогнал. Лео вопросительно глянул на матушку, пусть знахарь и не виноват, но все же отец его взашей выставил, почему он вернулся?

— Я достала деньги, — сказала матушка, не глядя ему в глаза. — На операцию. Дольше ждать уже нельзя, он может не выдержать.

Знахарь положил руку ей на плечо. Задержал дольше, чем следовало. И посмотрел на неё так… По-особенному, не так как прежде. Такие вот взгляды Лео в таверне порой ловил, когда тот же мерзкий Бринк на Маришку смотрел или на молоденьких служанок что за едой приходили… Мать отвела взгляд, нервно поправила волосы.

— Откуда деньги, мам? — спросил Лео, внутри у него что-то сжалось.

— Заняла. Мир не без добрых людей.

— У каких людей? Ростовщики без залога не дают…

— Не твоё дело! — резко ответила она: — и не до того сейчас. Главное сейчас — отца спасти.

Лео видел, как знахарь смотрит на мать. Как она избегает его взгляда. Мать всё ещё красивая женщина, несмотря на годы и усталость. Высокие скулы, тонкие черты, фигура сохранилась… Нет. Нет, не может быть. Он гонит прочь гадкие и отвратительные мысли.

— Дайте ему это, — знахарь протянул матери склянку с мутной жидкостью. — Снотворное. Чтобы не дёргался во время процедуры. Ампутация — дело серьезное, не каждый это может сделать. У некоторых прямо на столе кончаются, а у меня никто еще не помер. Почти никто.

Мать заставила отца выпить зелье. Тот пытался сопротивляться, но сил почти не осталось. Вскоре он забылся глубоким сном, его лицо наконец разгладилось, стало ровным, безмятежным. Лео подумал, что он уже и забыл, как выглядит отец без этой постоянной гримасы страдания на лице.