Личная (не)приятность темного магистра (СИ) - Вересень Мара

— Теперь лиловый морк… С краю же.

— Откуда мне знать, что он лиловый, если стекло темное? И вообще их там два в темном. Который?

— Со светлой пробкой. В таких только лиловый. Вдохнуть, не ды… Да не… О-о-о… До того, как открывать, надо было вдыхать, а не после. Ну поплачь, поплачь, как прорыдаешься, лей.

Слёзы катились градом, в носу першило. Лерда Шурп где-то у первых столов (здесь первые столы были заняты) комментировала чей-то внезапный слезоразлив почти так же, как Эвил.

Не дождавшись, пока я продышусь, парень взял меня за запястье и тряхнул над пособием. Сквозь пелену я пусть и нечётко, но видела, как серо-фиолетовая густая смесь обволакивает уже впитавшие все предыдущие снадобья мышцы, сухожилия и кость.

Эвил сунул мне в руки заряженный скобами фиксатор, а сам прижал края разреза, чтобы лучше схватилось.

— Плотнее сажай, а то расползется. Молодец. Хороший глазомер. Всё. Теперь осталось ерунда. Давай на раз…

— Отставить, — рявкнула подобравшаяся к нашему столу Шурп, я вздрогнула, уронила фиксатор, тот подпрыгнул, с грохотом свалился в раковину. — Команды «раз» не было.

Профессор отошла к кафедре, велела поднять руки, свои руки, а не пособия, по готовности, и только когда увидела всех, щёлкнула пальцами у демонстрационного экрана. На нём появилась цепочка рун, два жестовых символа и вербальная составляющая…

— Встань и иди? — изумился кто-то.

— Можете сказать что угодно, хоть попросить скрутить народный оберег от сглаза. Мне всё равно, ваша задача — заставить руку двигаться, — заявила гнома. — Я подхожу, вы анимируете. Поехали.

Когда пришла моя очередь, я так издергалась, что даже напутственные речи Эвила не помогали.

Я мысленно визуализировала цепочку рун, кривовато сомкнула пальцы, направила поток силы на освобождённое от зажимов пособие и…

— Танцуй! — подсказал Эвил.

— Фиг тебе, — огрызнулась я, потому что визуализация поплыла, но дело было сделано. Немёртвая конечность, повинуясь приказу, свернула тот самый оберег от дурного глаза, ещё и большим пальцем похабно подергала.

— Хы-ы-ы, — зашёлся парень и тут же получил по затылку жгучей искрой от лерды Шурп.

— Айдин, годится. Тернел… с тебя танцы.

— Да легко, — отозвался Эвил, молниеносно произвёл нужные действия, и его немертвая рука исполнила поскакушки на столе, выделывая коленца фалангами.

— Айдин, восемь баллов. Тернел — шесть.

— Да за что⁉

Но профессор не посчитала нужным объяснять.

Оставшееся до конца занятия время мы убирали столы. Эвил сделал милость и унёс куда-то обе немёртвые руки, а я убрала и его часть стола тоже. Затем прозвучал гонг.

16

Я устала, хотелось присесть, так что то, что следующим в расписании было лекционное занятие, радовало. После зомборук анатомия уже не казалась чем-то неприятным.

— Да не переживай ты так, — потыкал в плечо Эвил, — это же не человеческие руки, их как големов выращивают. Где бы они рук на всех набрались.

Я тут же представила лес рук, наказанных за проступки адептов, пропалывающих лишние пальцы, икнула и полезла в карман пиджака парня за очередным леденцом. Буйное воображение у прорицателей, к которым я упрямо продолжала себя относить, вовсе не исключение, а очень даже правило. Эвил от моих манипуляций захихикал и выгнулся в сторону, будто ему за бок щекотно стало.

— Я же говорил, что понравится… Здравствуйте, лерд Мортравен.

— Тернел, вы начали год с игнорирования моих занятий, считаете, это сойдет вам с рук?

Опять руки… Конфетка встала поперек горла, я закашлялась, Эвил под пристальным взглядом декана принялся хлопать меня по спине. Толку от его действий было чуть, леденец проскользнул ниже. Я чувствовала, как конфетка медленно сползает по пищеводу… Мортравен шагнул ближе и ткнул пальцем в солнечное сплетение. Я снова икнула, в груди разлилось холодком, леденец благополучно попал куда следует, а я перестала кашлять.

— Спасибо, лерд, — просипела я.

— Пожалуйста. Тернел, два пропуска подряд.

— У меня все ваши лекции есть, профессор. С прошлого года остались. Могу ответить прямо здесь.

— Лучше проводите Айдин. А то она снова опоздает, — поджал губы Мортравен. Говорил Эвилу, а смотрел на меня. Я отвела взгляд, и в поле зрения попала его рука. Пальцы дрогнули, сжимаясь, к лицу прилило, и я шмыгнула прочь поскорее, чтобы скрыть смущение. Не понимаю, отчего такая реакция. Подумаешь, за руку взяла. Может, в видении и не его рука была вовсе.

Руки… Умгм…

В туалетную комнату, попавшуюся на пути, я ворвалась ураганом и, едва не сбив какую-то девчонку, повисла над умывальником, упираясь в фарфоровые края. Из зеркала на меня смотрела бледная девица с красными пятнами на щеках.

— Умойся, легче станет, — посоветовали мне. — Понимаю, на первой практике я тоже первым делом после занятия в туалет побежала. Веро́ника Сильф, мы в одной группе.

— А что, бойкот уже окончен? — спросила я после того, как побрызгала на лицо холодной водой и промокнула одноразовым полотенцем.

— Какой бойкот? — вздернула бровки девушка, та самая, на которую я обратила внимание на лекции профессора Бз. — Нет никакого бойкота, просто ты сама не спешишь знакомиться. Девчонки вчера гадали, к кому тебя подселят, и куда третью кровать пихать, если подселят. Тебя оставили в прежнем общежитии? Или ты на этаже с ребятами?

Заглянувший в уборную Эвил избавил меня от необходимости отвечать. Парень поиграл бровями и, копируя голос Витравена, забрюзжал:

— Вы соскучились по мытью полов, лерды? Гонг вот-вот прозвучит.

— Исчезни, Тернел, это дамская комната, войдешь сюда, когда на тебе будет платье, — возмутилась Вероника.

Взлохмаченная челка вместе с просиявшей физиономией Эвила пропала, а девушка снова уставилась на меня.

— А что за шутка с первым рядом? Почему там никто не сидит? — воспользовавшись моментом, спросила я.

— Первый ряд для смертников. Традиция такая, еще со времен, когда на занятиях вместо демонстрационного экрана использовали натуральный материал. Будто у тебя на родине дурацких традиций нет, в которых логики чуть, но все соблюдают.

— То есть я могу сесть повыше?

— Если свободное место будет. Наверное, сможешь.

— На занятии у профессора Шурп первый ряд был занят.

— Она же гномка, они ничьих традиций не чтят, кроме своих собственных. Идем. А то и правда придется полы мыть, как простолюдинкам. Между нами, в общежитии всегда можно договориться за небольшую плату, чтобы кто-то из плебеек сделал это за тебя. Витравен следит за исполнением, только если ему лично самолюбие прищемить. Ты не думай, Адамина, я к тебе в подруги не набиваюсь, но можно ведь общаться и без всего этого.

Я сомневалась, прежде чем кивнуть. В Тафае была традиция по четвергам посыпать порог солью. Непонятно, почему в четверг и почему соль должна быть непременно розовая. Считалось, что это отпугивает от дома дурное. На мой взгляд, толку никакого, только сор в прихожую носится. Но мы исправно посыпали. И чем ярче соль — тем надежнее защита. Сейчас, глядя на радушие Вероники, мне как раз хотелось посыпать вокруг себя солью поярче. Лучше вообще красной. Ей бы пошло красное, с такой кожей.

Когда мы пришли в аудиторию, сопровождаемые плетущимся в хвосте Тернелом, я подумала и села, как прежде, на первом ряду. Никто не пихает локтем, не возится, не отвлекает разговорами. Я и не отвлекалась.

Как быстро идут занятия, когда ты понимаешь, о чем речь. Не то что на лекции декана. То, что было после нее, вообще за гранью. Особенно обещание попробовать в другой раз. Зачем Мортравену прорицатель-недоучка, если он в любой момент может обратиться за прогнозом или предсказанием к магистрам ясновидения? Но ему была интересна именно я. В воспылавшего внезапной страстью к малознакомой девице взрослого мужчину я не верила. Кто вообще в такое верит? На поклонника декан был похож в последнюю очередь. Куратор и то больше, когда мои щиколотки оценивал.