Воплощение Похоти 6 (СИ) - Некрасов Игорь

Это была не ударная волна, сносящая стены. Она была тоньше и страшнее. Волна Скверны прошла сквозь камень, сквозь землю, сквозь дерево, неосязаемая и неслышимая для обычного уха. Но для тех, чьи души и тела были уже отравлены, чья воля была подточена неделями страха, а плоть пропитана заражённой водой и пищей, она стала спусковым крючком, сигналом к пробуждению.

По всему Нааркому, в его богатых кварталах и бедных лачугах, на улицах и в казармах, люди замирали на месте. Горожанин, несший в руках ведро только что полученной воды, застывал с пустым взглядом. Часовой, стоявший на посту у стен и с тоской глядевший на дымящийся лагерь барона, внезапно ронял свой лук. Служанка в особняке графа, ставившая на стол свежий хлеб, замирала с подносом в руках.

Их глаза на мгновение закатывались, становясь молочно-белыми, бездонными пустотами. Потом веки снова опускались и поднимались. Но в них не оставалось и следа от былого «я» — ни страха, ни надежды, ни памяти. Лишь пустота, послушная ярость и безоговорочная преданность тому, чей голос сейчас звучал в их разумах.

Они больше не были людьми. Они были слугами. Плотью и костью Сайлона.

Живым, дышащим оружием в его армии мёртвых, призванным встретить «спасителей» из Ордена и погрузить город в настоящую, окончательную ночь.

Врата в Ад.

Колонна паладинов, сверкающая и безмолвная, подошла вплотную к Северным воротам Нааркома. Город перед ними молчал, и это молчание было более зловещим, чем любые крики ужаса.

— Вы! На стене! — крикнул один из инквизиторов, выехав вперёд. Его голос, усиленный магией, гулко прокатился по каменной кладке. — Открывайте ворота! По приказу Верховной Инквизитора Элоди! Городу угрожает опасность изнутри!

Прошло несколько томительных секунд. Наконец, на стене показалась знакомая фигура в шлеме, украшенном потрёпанным красным пером. Это был капитан Вилус. Но даже с этого расстояния было видно, что с ним что-то не так. Его лицо, обычно мужественное и решительное, было серым и осунувшимся, под глазами залегли тёмные круги бессонных ночей.

— Ворота заперты на все засовы! — его голос прозвучал хрипло и устало, но в нём слышались остатки прежней твёрдости. — Приказ графа! Никого не впускать и не выпускать до особого распоряжения! Отступайте!

— Капитан Вилус, — вперёд выехал Брат Теодор, снимая капюшон. Его лицо выражало искреннее беспокойство. — Вы знаете меня! Мы пришли, чтобы очистить Наарком, пока не стало слишком поздно! Вы не можете не впустить нас!

Вилус снял шлем и провёл рукой по лицу, по коротко остриженным волосам. Его рука дрожала. И в этот самый момент, словно в ответ на его сомнения, из глубины города, из-за стен, донёсся первый, пронзительный и неестественный крик.

Это был не крик ужаса, а нечто иное — нечленораздельный, яростный рёв, полный слепой ненависти, в котором угадывались лишь обрывки человеческой речи. За ним последовали другие — десятки, сотни глоток подхватили этот жуткий хор. Лязг стали о сталь, глухие удары, треск ломаемого дерева — звуки уличного боя, доносящиеся из-за стен, были однозначны. В городе шла резня.

Лицо Вилуса исказилось. Он посмотрел вниз, за стену, в сторону, откуда доносились звуки битвы, а потом перевёл взгляд на решительные, стальные лица паладинов, на холодный, непоколебимый лик Элоди. В его глазах боролись долг, страх и внезапно вспыхнувшая надежда.

— Открывайте ворота! — внезапно рявкнул он, и в его голосе вновь зазвучала сила командира. — Немедленно! — и он, не дожидаясь, пока его приказ выполнят, сорвался с места и побежал вниз по узкой лестнице, чтобы лично возглавить своих людей в этом внезапном аду.

Элоди, наблюдая за этой сценой, не проявила ни удивления, ни одобрения. Её лицо оставалось маской холодной целесообразности.

Она обернулась к своим воинам, и её голос прозвучал чётко и властно, разрезая воздух:

— Готовьтесь к очищению! Мечи наголо!

С отлаженным, пугающим своим единовременным лязгом, паладины обнажили мечи. Щиты были подняты, формируя непробиваемую стену.

С громким, многоголосым скрипом, массивные дубовые ворота, обитые толстыми железными полосами, медленно, нехотя начали расходиться. Поначалу в щели между створками была видна лишь узкая полоска улицы. Но по мере того как ворота открывались, панорама ужаса разворачивалась перед их взорами во всей своей леденящей душу полноте.

Улица, ведущая от ворот вглубь города, превратилась в филиал преисподней. Солдаты городской стражи, те, кого чума Сайлона ещё не тронула, сражались в отчаянном, безнадёжном бою… против своих же товарищей по оружию, против соседей, против жён и детей.

Но это были не те люди, которых они знали. Их движения были резкими, порывистыми, лишёнными страха за собственную жизнь. Они бросались на мечи и алебарды с голыми руками, кусались, царапались. Они не кричали от боли, лишь издавали животный, яростный рёв.

Врата в Наарком распахнулись.

Но они вели не в город, который предстояло спасти от внешней угрозы. Они вели в самое сердце рождающегося на их глазах некрополиса, созданного волей Архилича Сайлона, и воинам Света предстояло пройти через этот ад, чтобы добраться до его истинного повелителя.

— Вперёд! — скомандовала Элоди.

Глава 6

Некоторое время назад.

Вот же… Черт!

Я едва успел отпрыгнуть в сторону, и выстрел сферы разложения с шипящим звуком пронесся в сантиметре от моего плеча, оставив в воздухе едкий шлейф негативной энергии. Боль, острая и пронизывающая, на мгновение сковала мышцы — даже близкий промах этой штуки был ощутим.

Я уставился на Лулу, сжимая рукоять щита.

Твою мать! Эта её сфера не просто больно бьет, она выедает душу по кусочкам!

Едва я подумал об этом, как новый разряд, похожий на черную молнию, ударил в мой щит. Железо поглотило часть удара с глухим всплеском, но вторая волна энергии, холодная и липкая, просочилась сквозь броню. Темные иглы впились в плоть, высасывая силы и оставляя за собой неприятный озноб.

Ну, сука сисястая! Ну, держись! — пронеслось в голове, и я, превозмогая одеревенение в мышцах, рванул к ней.

Лула, мой низший лич, оказалась куда более опасной и изобретательной соперницей, чем я предполагал. Она не просто метала заклинания — она атаковала на подавление, медленно перемещаясь по периметру зала, заставляя меня постоянно быть в напряжении. Её движения были плавными, почти танцующими, а на губах играла легкая, надменная улыбка.

Наш бой начался с её сферы разложения, первую атаку которой я вернул нагрудником, но отраженная энергия просто бесследно поглотилась сферой. А она будто знала, что так и будет, и на её прекрасном, бледном лице тут же появилось самодовольное выражение, от которого закипала кровь.

— Ледяная хватка, — её голос прозвучал спокойно и размеренно, и земля в радиусе трёх метров между нами мгновенно превратилась в зеркальную ледяную гладь, от которой тянуло могильным холодом.

Я, уже разогнавшись, едва не поскользнулся, почувствовав, как магический мороз сковывает суставы и замедляет каждый мускул. Пришлось с силой выдернуть ногу из ледяных оков и отпрыгнуть назад, неуклюже повалившись на каменный пол. Неудачное приземление и удар локтем отозвался тупой болью.

— Бля-я-я… Сука! — вырвалось у меня, и я быстро поднялся, чувствуя, как по щеке стекает капля пота.

Я тут же рванул по касательной, пытаясь обойти ледяную ловушку и сократить дистанцию. В голове мелькала мысль, что в ближнем бою-то я с ней быстро разберусь. Вот только добраться до неё было чертовски сложно. Но даже когда до неё оставалось всего несколько шагов, послышался её сладкий, ядовитый голосок, предвещающий проблемы.

— Туман. Вечной. Ночи.

Стоило ей закончить, как плотный, чёрный, словно смоль, туман вырвался из навершия её посоха и с гулом обрушился на меня, поглощая свет и звук. Я замер, ослепший и оглохший, в кромешной тьме, пытаясь уловить хоть какой-то шорох. Но всё, что доносилось до меня, — это её насмешливый, многоголосый, оглушительный смех, эхом разносившийся со всех сторон.