– Ты пришел… Мой чешуйчатый рыцарь.
* * *
На шестом этаже.
Вырвавшись из окружения, Марьяна вбежала в палату, а там кинулась к подоконнику, где виднелась пожарная лестница. Лифт был отрезан, обычная лестница тоже, поэтому единственным способом добраться до бабушки был путь по внешней стороне больницы.
Проблема была в одном – и только открыв окно, Марьяна сразу же осознала свою ошибку. И нет, не ветер, которые снаружи завывал на десяток голосов.
Блеск оптики с одной из соседних крыш.
Моргнув, Марьяна резко ушла в сторону. Выстрел прозвучал следом, а затем пуля взлохматила волосы у нее над плечом.
– Сука… – охнула она, припав к подоконнику. – Похоже, туда мне вход зака…
Но сзади раздались шаги. Марьяна обернулась, и ее прошиб холодный пот.
За ней стоял Григорий. Он был весь изранен, от его светящихся татуировок шел иссушающий жар, а из глаза торчал скальпель. Сзади же шипели озверевшие ящерицы.
– Сука… – сплюнул он кровью и, схватившись за скальпель, резко выдернул его. Марьяне аж поплохело. – ИДИ СЮДА!
– Мама!
И прокляв все на свете, она перелезла через подоконник. Пух на ее руках взвизгнул, но еще сильнее визжали пули – они буквально засвистели от радости.
– Блин! – и вцепившись в поручни, Марьяна скакнула на пожарную лестницу, что змейкой тянулась к самой крыше. – Только не смотри вниз…
Но как назло она посмотрела. И это отнюдь не улучшило ее настроения. Коленки задрожали еще пуще самой лестницы, по которой велся прицельный огонь.
Марьяна бежала вверх по ступенькам, искры блестели у самых глаз, а рикошеты звенели по пятам. Сзади рычали, ругались и кляли ее самым грязным образом – это был Григорий.
Окровавленный и очень злой. Он карабкался за ней.
– Стой, дура! Пригни голову!
Пригнуть?..
Зачем‑то Марьяна послушалась, и из того места, где только что была ее голова, тотчас выбило сноп искр. Вскрикнув, она кинулась выше – всего‑то один пролет, ей следовало пробежать какой‑то жалкий пролет!
Выстрелы следовали каждую секунду – в одном темпе. Поймав его, Марьяна достигла уровня с окном седьмого этажа. Одно длинное мгновение она стояла в опасной позиции. Нужное окно близко: только руку протяни.
Однако ей предстояло встать к снайперу спиной, сделать роковой шаг, выбить окно и пролезть в палату, а в это время…
У него появится время. Вот как сейчас!
Она кинулась в сторону. Но… тишина. Выстрела не было.
– Стой! – кричал Григорий, вылезая к ней. – Стой, идиотка!
Еще одно мгновение прошло в раздумьях. Шаг назад обещал смерть от рук этого обезумевшего Инквизитора. Впереди она получит пулю в спину, и, оставшись стоять, как ни странно, тоже.
И тут пришло осознание – раз темп стрельбы оборвался, значит, этот гад выцеливает ее и ждет момента.
– Стой!..
Пух взвыл. Он тоже понял.
Инквизитор почти добрался до нее. Осталось одно – надежда быстроту. И на чудо.
Скакнув к окну, Марьяна осыпалась мурашками. В следующий миг она коснется подоконника, а затем вывалится с той стороны. И в то же мгновение прозвучит выстрел.
Куда уйдет пуля?..
Но ноги уже принесли ее к окну. Затем она прыгнула – и прямо в стекло. Закрываясь от осколков, покатилась по полу. Выстрела не было.
Затем вскочила и, рискуя получить пулю, кинулась к двери. Выстрела все не было.
Оглянулась.
В окне стоял Инквизитор, а выстрел…
– Дура… – и схватившись за подоконник, он ввалился в палату и рухнул на пол. В нем было целых четыре пулевых отверстия. – Какая же ты дура… Иди же… к своей…
Он опустил веки, а Марьяна выбралась в коридор. Там припала к стене. Сердце стучало как бешеное. Щенок испуганно пищал.
А выстрела не было.
* * *
Где‑то на крышах.
Шептун ударил еще раз, и Призрак наконец сломался. С воем он покатился к краю крыши, где лежала снайперская винтовка, но его противник был быстрее. Схватив врага за ногу, шпион подтащил его к себе. В руке блестел нож.
– Нет! Нет! Нет! – завизжал Призрак, пытаясь дотянуться до винтовки. – Давай же!
Еще чуть‑чуть, и у него бы получилось. Однако нож Шептуна уже вошел ему в бедро. Захлебнувшись криком, Призрак одернул руку и получил в зубы. А потом еще раз.
Устав бить это ничтожество, Шептун сел на него. Сорвав маску, прижал клинок к его горлу. А тот раскрыл рот – вместо резца мелькнула капсула с ядом.
– Не так быстро! – и клинок вошел врагу меж зубами. Призрак застонал. – Сдохнешь только, когда назовешь своего хозяина, грязный предатель!
Откинув голову назад, Призрак принялся хохотать, но Шептун парой тычков вернул эту сволочь в нужное русло.
– Кто твой хозяин⁈ Говори, падла!
– Король… – прохрипел Призрак. – Король скоро возьмет свое…
– Какой, к черту, Король? Король умер месяц назад!
– Ошибаешься, – хохотнул тот. – Раз один Король умер, значит, новый Король вскоре восторжествует… Так было и так будет…
– Кто он? Имя, назови имя!
– А ты не догадываешься? Эх, Шептун, а ведь в академии ты был одним из лучших…
Гадать Шептун не собирался. Вырвав у него из пасти опасный зуб, он подцепил острием настоящий.
– Что ты?..
Шептун ухмыльнулся.
– Будешь играть в молчанку, значит, я буду считать твои резцы. Потом клыки, а затем и коренные… Давай, на счет раз! Ты называешь имя, а я оставляю тебе зубы. Нет, тогда пеняй на себя. Ну как?..
– Ты…
– Отлично! Раз!
Тут Призрак завизжал, а зубы у него во рту принялись расти. И даже там, где еще недавно была капсула в ядом, показался острый белоснежный клык. Глаза же его бывшего друга стали как щелочки.
– Сука! – и оттолкнув это чудовище, Шептун попятился. Рука потянулась к пистолету. – Вот ты, значит, как?..
А ящер был уже на ногах. Он весь менялся – когти, клыки, чешуя. Все как положено.
– Прости, дружище, – и Шептун поймал ящера в перекрестье прицела. – Но человеком ты мне нравился больше.
Взревев, монстр кинулся на него, и Шептун нажал спуск. Выстрелы следовали один за другим, пистолет дергался до тех пор, пока изрешеченное пулями тело Призрака не пропало за краем крыши.
Щелк! – и затвор откинулся. Перезарядив пистолет, Шептун осторожно подошел к краю крыши.
Выглянул.
– Долг можешь не отдавать, – вздохнул шпион, а затем, заслышав приближающиеся сирены, поспешил убраться подальше.
* * *
На седьмом этаже.
Только Марьяна подошла к Кировой, как пантера, что вылизывала ей лицо, оскалилась. Пух же принялся гавкать на нее.
– Хорошая киска, – пропищала Марьяна, обходя животное по широкой дуге.
К счастью, пантера и не думала на нее кидаться, а только защищала свою хозяйку. Кирова же выглядела ужасно, но, судя по всему, была жива. Хорошо это или плохо, Марьяна так и не решила.
Она шла к палате, и стоило девушке подойди к порогу, как раздался такой дикий крик, какого она не слышала в жизни. Вдруг дверь раскрылись и на нее выскочила фигура, объятая голубым пламенем.
– Сука!
Уйти в сторону она успела только в последний момент. Горящая живьем тварь ринулась прочь – к лестнице. Вынесла преграду лбом и покатилась по ступенькам.
Марьяна смотрела ей вслед с замиранием сердца. Не стоило и гадать, чья это работа…
Она обернулась к палате, где все было окутано тьмой. А еще тишиной. Жуткой.
И в ней будто кто‑то что‑то говорил. Очень тихо.
Она уже хотела переступить порог, как услышала, как сработал лифт. Стрелка указала на шестой этаж и, постояв там всего несколько секунд, подъемник вновь принялся подниматься.
Марьяна с тяжелым сердцем закрыла дверь в палату, а затем прижалась к ней спиной. Пух, заскулив, посмотрел ей в глаза.
