Ворон, каркни на счастье (СИ) - Разумовская Анастасия

— Вы обвиняете меня во лжи? — процедил он.

— Как можно? — Катарина пожала плечами. — Я не слышала ваших слов, поэтому не могу обвинять.

— Мэ-э, — я подошла к мрачному Офету и схватила его за клинышек бороды. Потянула на себя. Тот ударил меня по руке.

Больно!

— Как вы можете! — возмутилась Катарина.

— Она не знает, что она творит, — вздохнула Синдерела, обнимая меня со спины. — Боже, боже… такой был светлый ум!

Я тихонько сунула в её руку ключ и разревелась, пуская слюни и вытирая сопли.

— Офет! — рявкнул Рамиз. — Не подобает дворянину поднимать руку на женщину. Тем более, умалишённую женщину.

— Да она такая же умалишённая, как ты!

— Ну, знаешь ли…

Граф стянул с руки перчатку и бросил её товарищу в лицо.

— За что? — растерялся муж Ноэми.

— Ты назвал меня безумцем!

— Я не…

— Ты струсил, Офет?

Тут все принялись галдеть и разбираться кто и кого оскорбил. Катарина и Синдерелла принялись напирать на Офета. Герцог Ариндвальский сморщился:

— Взять её. Разберёмся в темнице, что там с разумом у госпожи Элизы.

— Боюсь, Ваша светлость, — неожиданно вмешался ворон и подошёл к нам, — мы слишком торопимся. Времени на темницу у моих братьев нет. Разбирайтесь как-нибудь без нас.

Он положил руки на мои плечи и мягко забрал меня из объятий Золушки. Ишь ты! Учёл моё замечание и специально подобрал слова без «чэ».

— Мэ-э, — похвалила я.

Мной овладело какое-то странное оцепенение безразличия. Я проиграла. Я так отчаянно боролась, бежала, снова и снова, и вот… Если бы я не помедлила, если бы не задумалась о предложении остаться и… Хотелось плакать, но я только глупо таращилась на всех собравшихся и улыбалась.

— Что ж, полагаю, инцидент исчерпан, — согласился герцог Ариндвальский, и тусклые глаза его блеснули.

— А разве вы не… — начал было Офет и замолчал.

Потому что эпоха принца Дезирэ, который мог вломиться в дом графини и произвести обыск, закончилась с исчезновением принца. А Франсуа — не сын короля. Для ареста графини, или её супруга, или сестры брата монарха ему нужен приказ. С печатями. С подписью короля Гильома. Потому что за подобное самоуправство новый монарх точно не погладит его по головке. Ведь одно дело арестовать простую дворянку, как я, и совсем другое — кровного аристократа.

Катарина бросила мне вслед жалостливый взгляд. Это стало последним, что я увидела во дворце Синдереллы.

Мы вышли через служебные ворота, где нас ждали пять кочевников на скакунах. Два ворона, три вельможи в беретах со страусовыми перьями. На миг мне захотелось громко-громко завопить: «Помогите! Убивают», но я стиснула зубы.

Во-первых, раннее утро: город спит. И никто не придёт ко мне на помощь. Во-вторых…

— Ты умеешь ездить верхом? — поинтересовался Эйдэн.

— Умею, — усталым шёпотом ответила я.

— А я надеялся, цто мы её потеряли, — мрачно приветствовал меня Кариолан.

Жених бросил на меня лишь взгляд мельком и сразу отвернулся. Третий ворон бросил ему что-то насмешливое на свистяще-цокающем языке, похожем на удары плетью. И все пятеро иноземцем вдруг сорвались и, пригнувшись к шеям коней, помчались прочь из города. Я подошла к графитно-серому жеребцу и положила руку на луку седла, поставила ногу в стремя, попыталась запрыгнуть. Эйдэн хмыкнул, подошёл и помог, приподняв меня за ягодицы. При этом мои юбки задрались по колено. Затем ворон запрыгнул позади, на круп.

— Тебе луцце сесть боком, — посоветовал он и положил руки мне на талию.

Я подтянула правую ногу, откинувшись мужчине на грудь. Уф, как неудобно-то! И всё же мне удалось пересесть по-женски, при этом лука пришлась мне между ног. Эйдэн отпустил меня и, взяв в руки узду, ударил в бока коня шенкелями.

— Где твой пёс? — спросил он.

— Продала за чечевичную похлёбку, — буркнула я и уткнулась в его грудь.

Это было очень неудобно — шершавая парча царапала лицо, металл, вшитый в куртку, леденил кожу. Во всём этом была лишь одна радость: Гарм оказался вне опасности. Его новая хозяйка наверняка не будет жестока с моим пёсиком. И всё же из глаз вырвались слёзы. Я зажмурилась. Фу, фу, Элис! Не будь эгоисткой! Было бы ужасно, если бы Гарм…

И тут позади раздался отчаянный лай. Я выглянула из-за плеча ворона.

Но… а…

Эйдэн придержал коня, ухмыльнулся и натянул узду. Серое облачко подлетело к нам, перестав лаять, запрыгнуло на сапог ворона, тот перехватил беглеца за шиворот и перекинул мне на колени. Я прижала малыша к себе.

— Ну здравствуй, цецевица.

— Гарм, — прошептала, и мой нос тотчас облизали. — Но ты же… фу, не… фу, Гарм!

Но мне пришлось сдаться под яростной атакой собачьей радости. Вопреки собственным мыслям я была совершенно счастлива. И даже осознание, что я стала воровкой (десять золотых ведь по-прежнему утяжеляли мой карман) не мешали мне всхлипывать от счастья.

— Что ты наделал, Гарм! — прошептала я, зарываясь в мокрую шерсть и вдыхая аромат псины. — Что же ты наделал, мой герой! Ты мог бы остаться в тепле и роскоши, быть сытым и…

Но не договорила. Уж кто-кто, а Гарм точно не заслужил упрёков.

* * *

Мы мчались и мчались, и дома очень быстро исчезли в прошлом, а вокруг были только снег, и камень, и деревья, и снова — снег. На выезде из города к нам присоединилось ещё порядка троих человек с шестью навьюченными конями и одной телегой. Мне не было холодно: ноги грели бока лошади, живот — Гарм, а ещё Эйдэн закутал меня в свой чёрный плащ, удивительно тёплый, словно настоящее крыло птицы. И очень скоро я задремала на плече варвара.

Проснулась, когда мы остановились на берегу речушки, злобно плещущейся в валунах ледяными волнами. Ворон спрыгнул с коня, и я едва не завалилась набок, словно куль. Но мужчина обнял мои бёдра и спустил меня вниз. Я пошатнулась, вцепилась руками в его куртку.

— Тёмный брат мой, — крикнул насмешливо Кариолан, привязывавший гнедую лошадь к корявой ободранной ёлке, скрючившейся над рекой, точно древняя старуха, — может, на невесте женишься ты?

И процедил что-то сквозь зубы на своём языке.

«А было бы неплохо», — внезапно подумала я.

Если выбирать между Кариоланом и Эйдэном, то… Третий ворон как-то посимпатичнее будет. Ну, по крайней мере, у него есть чувство юмора, и, если разобраться, варвар не причинил мне вреда… Мой спутник что-то короткое бросил в ответ и, покосившись на меня, внезапно перевёл:

— Поцему бы и нет? Я с удовольствием посижу на твоих костях, брат.

В каком смысле?

Они принялись ставить шатры, разжигать огонь. Я молча присела на поваленное дерево. Гарм спал, дёргая задней лапкой во сне.

Я буду жить в степи. Бескрайней, как… Там нет гор. Как это, когда нет гор? Наверное, там огромное небо… Я попыталась представить и не смогла. И там нет домов, а только шатры. А как они моются? А в туалет куда ходят? А готовят как? Не на печах, вот прям всё — на костре? Голова кружилась.

Впрочем, может, я не долго буду жить, может надоем мужу и тот меня пришибёт чем-нибудь тяжёленьким, а скажет, что сама? Или и объяснять ему ничего не надо будет?

— Тырдыщ цэй, — вдруг отчётливо выговорил Эйдэн, направляясь ко мне.

— Мэ, — привычно ответила я.

Не то, чтобы вот прям выразительно. Он усмехнулся.

— Добро пожаловать, госпожа.

Ворон взял меня за руку и провёл в уже поставленный шатёр. Я обернулась к нему:

— Что вы имели в виду, когда обещали посидеть на костях моего жениха?

— Каган приказал своему слуге жениться, — поколебавшись, ответил тот. — Слуга не послушался. Слугу схватили, исполосовали кнутами и бросили на землю. Сверху положили…

Эйдэн запнулся, пытаясь подобрать нужное слово, а потом уверенно продолжил:

— Деревянный щит, на него поставили столы. Каган смотрит на состязание бойцов и наслаждается стонами ослушника.

Я сглотнула.

— А потом?

— Цто потом?

— Ослушника милуют?