Зеленая истинная генерала дроу (СИ) - Жнец Анна

— Ну и видок у тебя. А впрочем, сам виноват. Сказала же сидеть в телеге. Ну зачем ты куда-то поперся?

Дракх сиял, глядя на меня со смесью восторга и умиления. Я уже всерьез опасалась за его рассудок.

Когда тишина в палатке готова была зазвенеть от неловкости, тряпка, что заменяла нам дверь, откинулась в сторону и внутрь, согнувшись, пролезла хозяйка этого скромного жилища.

Я бросилась к ней:

— Скажи, что у тебя есть план!

— Какой такой план? — спросила шаманка с хитрым прищуром.

— По спасению вот этого идиота, — я кивнула на Дракха, который все так же безмятежно улыбался, довольный жизнью.

Зьярх смерила меня с ног до головы взглядом, ухмыльнулась и заметила:

— Любо-дорого смотреть, как ты печешься о своем избраннике.

— Что? Нет, не пекусь. Вообще нет. С чего ты взяла? Я просто…

Посмеиваясь, шаманка на четвереньках подобралась к раненому и села подле него на шкуры. Тот одарил ее открытой лучезарной улыбкой мужчины, от счастья желающего обнять весь мир.

Места в палатке было мало, пришлось расположиться у самого выхода, где мне поддувало в спину и грохотало под ухом. Кто-то рядом с нашей палаткой ставил свою, молотком забивая колышки в землю, а казалось — мне в висок.

— Нет у меня плана, — ответила шаманка на мой настойчивый вопрошающий взгляд.

— Но… — У меня дернулось нижнее веко. Я принялась нервно расчесывать ногтями предплечья, сразу оба. — Я думала…

— Духи говорили со мной…

— И что, что они сказали? — я нетерпеливо подалась вперед.

Стук молотка снаружи сменился грубой мужской бранью, видимо, в этот раз, вместо колышка, горе-строитель попал по своему пальцу.

— Сказали, что эти два дня твой избранник должен непременно оставаться в живых и я лично обязана проследить за этим, а потом…

— А потом? — повторила я, еще ближе наклоняясь к шаманке и всем телом напрягаясь в ожидании ответа.

— А потом как придется, — пожала плечами Зьярх.

— В смысле как придется? — резко выпрямилась я. — Что ты имеешь в виду?

— Не я имею в виду. Они, — женщина простерла указательный палец вверх, как бы давая понять, к кому именно мне следует обращаться с претензиями. — Они имели в виду, что дальнейшая судьба твоего эльфа, все, что будет с ним через два дня, их не волнует.

Я растерянно заморгала, переваривая услышанное.

Глава 8.3

Тем временем шаманка склонилась над раненым и заохала:

— Да уж, совсем бедняга плох. Верно и с постели встать не сможет. Голова кружится? Переведи ему, Ньол.

Я подчинилась. Дракх кивнул.

— Болит?

Пленник посмотрел на Зьярх, потом на меня, переводившую ее вопрос, и повторил свой жест.

— Подташнивает?

Эльф задумался ненадолго, затем хрипло выдохнул:

— Да.

— Это ушиб мозгов, — вынесла вердикт Зьярх и окинула больного внимательным взглядом, словно оценивая фронт будущих работ. — Вылечу тебя, — продолжила она. — Но потрачу на твое лечение всю свою ману. Стану пустой на несколько дней. Никому больше помочь не смогу до самого Рагхарта. Понимаешь?

Блаженная улыбка сошла с губ Дракха, и он кивнул шаманке с самым серьезным видом.

— Орки — хороший народ, — сказала ему Зьярх, а я повторила ее слова на всеобщем. — Видишь, женщина из диких степей тратит все свои силы, чтобы поставить тебя на ноги.

В ответ эльф снова качнул головой, и в его глазах отразилась благодарность.

— Мы не враги тебе. Твоя ирственная — орк.

«Истинная, — мысленно поправила я ее. — Ну да ладно».

Зачем Зьярх говорит ему все это? Явно не просто так. Во всем, что делает шаманка, есть смысл, некая глубинная, но порой неочевидная причина.

— Что ж, приступим.

Из своего походного мешка целительница достала уже знакомую мне вонючую мазь, держать которую надо плотно закупоренной, иначе задохнешься. Кривым длинным ногтем она отковырнула восковую пробку из узкого горлышка бутылки, и палатку наполнил запах горьких трав и тухлых яиц. Мы с эльфом дружно поморщились.

— О, ты чуешь запахи! Чудесно! — обрадовалась шаманка и принялась осторожно, густым слоем наносить смердящий состав на поврежденную, опухшую плоть. — А теперь выпей это.

Я не заметила, как в ее руках оказалась маленькая серебряная фляга с узорами на обоих боках — у нас таких не делали, а значит, фляга была трофейная: вероятно, Зьярх притащила ее с поля боя, сняв с пояса покойника.

Шаманка отвинтила крышку, и носа коснулся аромат диких перебродивших ягод.

— Это не лекарство! — воскликнула я за миг до того, как эльф присосался к горлышку бутылки.

— Не лекарство, но боль облегчить-то надо. Одной мази недостаточно, — она повернулась к больному и пальцем приподняла флягу, прижатую к его губам. — Пей, пей, до дна. Чтобы смог вытерпеть.

Когда внутри не осталось ни капли и Дракх пьяно откинулся на подстилку из шкур, шаманка сунула ему в рот какую-то деревяшку. Та была длиной в ладонь и толщиной в два пальца.

— Сожми зубами, — Зьярх надавила ему снизу на подбородок.

То, что последовало за этим, стало для меня испытанием, хотя, казалось бы, я давно привыкла к стонам боли и виду чужих мучений, однако на сей раз мне было очень и очень не по себе.

Сначала шаманка окурила тесное пространство внутри палатки с помощью двух тонких палочек с запахом древесной смолы. Это, насколько я поняла, была подготовка, а когда дым рассеялся, Зьярх напрямую приступила к лечению. С закрытыми глазами она шептала себе под нос заклинания и водила руками над изуродованным лицом пленника, а тот вгрызался в деревянный кляп, изо всех сил давя крик.

Под торопливый бубнеж колдуньи Дракх стискивал зубы и напрягал все мышцы, зажмуриваясь так крепко, что на лбу вздувались бугры. Его ноги дергались, пальцы вырывали из волчьей шкуры, на которой он лежал, целые комки шерсти, пока поврежденные кости его носа с влажным хрустом двигались под кожей, вставая на место. Прямо у меня на глазах кривая носовая перегородка постепенно выравнивалась, а пугающая припухлость у нижних век таяла вместе с синяками. Но исцеление причиняло боль, а из ноздрей на губы, растянутые деревянной палкой, текли струйки крови. Дракх кривился, скалил зубы и страдальчески мычал в кляп.

Несколько раз я бросала отчаянный взгляд в сторону выхода и пятилась к нему, порываясь уйти, но понимала, что не имею на бегство никакого морального права. Я должна быть здесь. Пока Зьярх трудится, а Дракх терпит, я обязана оставаться рядом с ними, даже если ничем не способна помочь ни одной, ни другому.

Наконец, вечность спустя, лицо эльфа вернуло себе прежний вид. Теперь его нос выглядел почти так же, как до встречи с кулаком Бешеной Секиры. Прямой, точеный, с изящными линиями крыльев и аккуратным закругленным кончиком.

Запыхавшись, как после долгого бега, шаманка уронила руки себе на колени. С заметным отвращением исцелившийся пленник выплюнул кляп. Деревяшка блестела от слюны, на ее поверхности темнели вмятины от зубов.

— Силен, — шепнула Зьярх не без восхищения в голосе и бросила ему тряпку, чтобы утереть кровь. — Даже не отключился. Теперь отдыхай.

Дракх кивнул, хотя вряд ли понял хотя бы слово из ее речи. Судя по его виду, он собирался последовать совету шаманки — отдохнуть. Его веки смыкались. Понимая, что засыпает, пленник распахивал глаза, а через две-три секунды снова начинал клевать своим выправленным носом.

— Ньол, поди-ка сюда, — подозвала меня к себе Зьярх.

Повинуясь ее жесту, я села рядом с эльфом, а тот нашел мою руку и попытался переплести наши пальцы. Я сразу отдернула ладонь, но сделала это от неожиданности и по привычке, не успев подумать и остановить себя. В ответ Дракх смиренно улыбнулся. Шаманка фыркнула.

— А знаешь, что, — сказала она с хитрым блеском в глазах. — Вы с этим красавчиком ирственные. Между вами связь. Ляг с ним — и его раны затянутся быстрее.

Пока шаманка говорила, Дракх слушал ее, чуть нахмурившись, затем, когда она закончила, посмотрел на меня, мол, переводи.