Это кто переродился? Трилогия (СИ) - Дрейк Сириус

Щелк! – и зал ярко осветили лампы. Борис застыл. Три сотни зевающих ящериц, лежащих на полу его бара, тоже. Где‑то минуту они внимательно вглядывались друг в друга.

– Завтрак будет? – спросила одна из них. Остальные рыкнули: – Мясо! С кровью!

– Подождите полчасика! – крикнули с кухни. – Сейчас приедет доставщик!

Ящеры, недовольно ворча, поднялись на лапы. Окружив Бориса, они нахмурились, а кое‑кто даже облизнулся.

– Сука… – протянул бармен, покачав головой. – Все же и это сон…

И махнув рукой, пошел на кухню помогать остальным. Он знал, если уж осознал себя во сне, то можно не волноваться. Рано или поздно, ему все равно суждено проснуться.

Устроив Марьяне «головомойку», я принялся готовить золото к транспортировке к Силантию. Оставлять его здесь больше было нельзя – в закромах Инквизиции имеется мой адрес, спасибо Лаврентию, а после истории с больницей Домна, наверняка, просто озвереет.

– … А еще нужно куда‑то девать наших новых друзей, – сказал я, подкатывая еще одну звенящую бочку к выходу. Силантий помогал. – Иначе, чую, наворотят эти хвостатые дел…

По правде говоря, я бы предпочел, чтобы они куда‑нибудь навсегда испарилась, но, чую, их зубы нам еще пригодятся в борьбе с Туннельными крысами. Да и иметь свою карманную армию монстров, которые называют тебя Повелителем и по гроб жизни обязаны, как ни крути, полезно.

Силантий улыбнулся.

– Пускай остаются у меня. Места хватит.

Я вопросительно приподнял бровь.

– У тебя⁈ В твоем домишке, конечно, просторнее, чем в моей комнатке, но туда точно не залезет почти четыре сотни хвостов.

– У меня нет, а подо мной есть несколько пустующих помещений.

– В смысле?

– Я про многоэтажку, господин. Она аварийная да порталоопасная. В ней занята только каждая третья квартира, и чем ближе к крыше, тем «просторнее». Если дыры в крыше залатать, а монстров прогнать, то вполне можно жить.

Я заинтересованно поскреб подбородок.

– А что монстры? Их там много?..

– Нет, но они и не сильно опасные. Там когда‑то давно открылась пара небольших портальчиков и оттуда повылазила всякая мелочь. Мелочь‑мелочью, а жить мешает, вот половина жителей и разъехались кто куда. Те же, у кого нет денег ни на новое жилье, ни на Ассоциацию, сидят и терпят.

– А тебе как? Не страшно там ночью?

– А мне‑то что? Они ко мне на крышу и сунуться бояться. Особенно когда мы с Амадеем нашу машину запускаем! Меня называют Чертов дед со своей Адской бандурой! Амедея же прозвали Чертознай!

– Кто, монстры? Или жители?

– И те, и другие. А их уже друг от друга и не отличить. Чую, еще недельку мы с Амадеюшкой наше золотишко повыплавляем, так и вторая половина жителей съедет.

И зловеще хохотнув, Силантий хлопнул себя по лбу.

– Дырявая моя голова! Я чего заходил‑то вчера⁈ Вот же!

Порывшись в кармане, он положил на стол нечто, завернутое в тряпочку.

– Открывайте! С пылу с жару!

Взвесив это нечто в руке, я удивился. Развернул в мгновение ока.

– Это… что⁈

– Как что? Слиток! – и Силантий победно вскинул эту килограммовую золотую прелесть в руке. – 1023,23 грамма!

С моего лица не сходила блаженная улыбка. Чистота у этого золота была просто поразительной. Буквально тает в руках…

Оставался только один вопрос:

– И сколько меди на это ушло?..

Силантий гордо вскинул свой крючковатый нос.

– Всего пять килограмм! У нас вышло, Иван! Наша машина выдает золото из меди один к пяти! Мы победили!

И он кинулся меня обнимать. Я же был рад до мурашек. Один к пяти? Это уже кое‑что… То есть один памятник Олафу мы сможем переплавить в целые сто килограмм золота⁈

– Немало!

Подкинув слиток к остальным ценностям, мы довольные вернулись в зал.

Ящерки, жуя приготовленный для них завтрак, все не спускали с Бориса настороженного взгляда. Тот спокойно готовил бар к открытию и смотрел на них разве что искоса. Странно… видок у него был настолько непринужденный, будто со вчерашнего вечера наличие в его баре почти четырехсот человекоподобных ящеров стало чем‑то привычным.

А ведь вчера едва коньки не откинул. Хорош, Борис! Хоть и слабак.

– А этот человек, – ткнула в него вилкой Людмила, – надежный? Не выдаст?

– Борис? Да, как кремень, – кивнул я. – А вы, давайте быстрее с завтраком. До семи нужно перенести все до последнего мешка!

Они закивали и продолжили уплетать свое мясо. Найти его в такую рань было делом нелегким, однако Ольга справилась на ура. Они с Ириной все утро не отходили от плиты.

Аристарх тоже был среди ящерок. Правда, сидел в дальнем уголке мрачный, грустный и молчаливый. К нему никто не хотел подходить, даже дети побаивались его, а они уже облазили в баре каждый уголок, и даже заглянули на кухню. Оттуда их гнали взашей, но их любопытные носы были упорными.

Я тоже пока не стал беспокоить няньку: он как ни одна из «рептилюдей» тяжело принимал свой новый облик. «Я провалился…» – сказал он мне еще вчера. А затем замолчал почти на сутки. На Марьяну тоже не глядел. Казалось, мир вовсе не интересует его.

Оставив его в расстроенных чувствах, я спустился в подвал за последним бочонком. На входе меня встретил кот Василий, а еще Крыс в клетке. Наш «гость» снова был в своей крысиной форме, но даже так было заметно, что поработали с ним изрядно. Шерсти на нем практически не осталось. Он был розовым и дрожащим комочком нервов.

– Коля сказал, что ты «раскололся», – ухмыльнулся я, усевшись на весело звякнувший бочонок с золотом. – Это очень мудрое решение. Для крысы.

Мерзкие глазки‑бусинки сощурились.

– Как я закончу все свои дела, мы с тобой и еще парочкой моих друзей прогуляемся до ваших. Надеюсь, вы еще не успели потратить все МОЕ золото? Иначе, я очень расстроюсь…

Крыса покачала головой.

– Тоже мудро, – и я вытащил из кармана золотой. Он тут же заплясал между моих пальцев. – Золото тратят только полные кретины, которые и представить себе не способны его истинную красоту, не слышат его голоса, не видят его истинные возможности…

Оба животных следили за монетой, как завороженные. Она с легким звоном прыгала с одного пальца на другой, а затем и обратно – легко и изящно, как лепесток на легком ветру. Закрутив монету на ладони, я ловко подбросил ее в воздух щелчком пальца.

Но на пол она не упала. Раскрутившись, зависла в воздухе прямо перед клеткой. И начала медленно‑медленно вращаться вокруг своей оси.

– Поможешь мне забрать у своих все до последней монеты, уйдешь живым. А нет…

Как по команде Василий прыгнул на клетку – крыса же с визгом кинулась к стенке и затряслась. Кот зашипел.

– Вот‑вот, – улыбнулся я. – Обманешь, попадешь к нему в лапы. Ты же не убьешь его сразу, так Василий?

И я погладил кота по спине. Тот молча смотрел на крысу – взглядом охотника‑убийцы.

Вернувшись в зал, я застал Марьяну. Она сидела у стойки, завернувшись в халат и с мрачным видом клевала яичницу с беконом. Рядом весело щебетали девушки – как ни странно с ящерками и их детишками.

– Как с меня тот «морок» спал, я так перепугалась! – говорила Людмила, глотая бифштекс целиком. – Кровь везде, когти, хвост! – И она продемонстрировала эту полутораметровую красоту всем и каждому. – Но потом… Когда выбрались из канализации и остались тут на ночь… Даже понравилось.

– Чем же⁈ – охнули девушки.

Ящерка ухмыльнулась.

– Ну, вы еще молодые. А мне в пятьдесят пять лет проснуться утром без ломоты в коленях – это не описать словами!

Остальные ящерки закивали.

– Мне в семьдесят вообще красота, – поднялась другая ящерка, которая своей комплекцией выглядела лет на тридцать. – Как второй шанс!

И поднявшись, она легко прошлась туда‑сюда, чтобы ее грациозная фигурка была видна всем и каждому. Повернулась, а затем, прыгнув, уселась на шпагат. Все охнули, а затем разразились хлопками.