Эхо 13 Забытый Род. Трилогия (СИ) - Родович Арон

Двери обеденной распахнулись. На пороге показался мужчина лет пятидесяти-пяти на вид: седина, морщины, прямая походка. Но Эхо тут же подсказало — его настоящий возраст куда глубже. Минимум восемьдесят, а может, и ближе к девяносто. Он держался так, будто прошёл уже почти век. Старик встал перед нами и поклонился. Не так, как здесь принято — уважительный кивок с лёгким наклоном головы. А именно старой школой: почти под девяносто градусов, будто ещё чуть-чуть, и он рухнет на колени. Я невольно усмехнулся. Человек, которому по виду лет под шестьдесят, а по Эхо тянет к девяносто, гнётся так, будто у него нет ни артрита, ни радикулита. Этот мир продолжал меня удивлять.

— Здравствуйте, ваше благородие. Меня зовут Иннокентий Валеревич Гришнов. Я главный дворецкий рода Белозерских. Пришёл просить помощи у будущего жениха и у главы рода Белозерских, госпожи Ольги…

— Иннокентий, — перебил я сразу. — Всё понял. Вы дворецкий, фамилия, имя услышал. Давайте ближе к делу. Здесь все свои, можно без длинных реверансов. Что случилось?

Он на миг замялся, будто готовил речь, но всё-таки кивнул.

— Все эти годы мы держались за счёт земли. Она у нас плодородная. Люди выращивали овощи, фрукты, зерно. Продавали немного, денег хватало только на то, чтобы по чуть-чуть восстанавливать поместье и несколько домов. Род был беден, а так как Белозерские давно не пробуждали Эхо, нас не считали…

— Иннокентий, — я второй раз перебил. — Всё это потом расскажете. Я вижу, что вы сейчас сильно переживаете. Давайте к сути. Что произошло такого, что заставило вас в час ночи прийти ко мне?

Он выдохнул, лицо стало жёстче.

— На нашу деревню напали мародёры. Банда из трущоб, около двухсот человек. Они захватили центр, заняли дома. Полиция не реагирует, жандармерия тоже. Кому нужны сто восемьдесят четыре человека, из них девяносто шесть женщин и тридцать пять детей? Они пришли сегодня с каким-то праздником, уже пьют и беснуются. Боюсь, начнут насиловать женщин и убивать детей.

Кулаки у Максима сжались до белых костяшек, зубы скрипнули. Марка будто колотило изнутри: глаза горели, пальцы вцепились в стол так, что тот жалобно треснул. Он сжал его слишком сильно, и край стола не выдержал.

— Понял, — кивнул я. — Значит, вы пришли за помощью.

— Да, господин, — подтвердил он.

— И как узнали, что мы здесь? Как поняли, что именно Ольга — ваша глава?

— Новости, — спокойно ответил он. — Мы слушаем радио. Слухи уже дошли: ваша невеста из древнего рода. Белозерские всегда были женским родом, глава — женщина. Так что сомнений не осталось.

Я хлопнул себя мысленно по лбу. Ну конечно, радио. Глупо было надеяться, что информация не разлетится. Сегодня первый раз публично было произнесено полное имя моей невесты.

Кстати я еще должен узнать полное имя своей первой невесты. Про Ольгу я знал до этого момента, а вот про Милену до сих пор ничего не известно, кроме ее двух имен.

Дворецкий продолжил.

— Я прошу помощи. Сегодня у них пир, они все собрались. Пока я добирался, там уже могло начаться самое худшее.

Под Марком снова хрустнуло дерево. Он сидел, как пружина.

— Марк, — бросил я, — если так прёт, можешь быть первым. Всё равно поедем спасать.

— #%@#%!этих @#%!.. — прохрипел он, и это было даже не злость, а чистое нетерпение.

— Тогда уточняем маршрут, — сказал я и посмотрел на Иннокентия.

— От вашего поместья двадцать километров по трассе, потом поворот на просёлочную дорогу. Там ещё немного — и деревня.

По сути, мы соседи — двадцать километров от трассы в сторону Красноярска. А я даже не удосужился глянуть карту, где именно находился род Ольги.

Я кивнул.

— Хорошо. Но сначала, Иннокентий, присядьте и поешьте. Я вижу по вам, что вы исхудали. Не принято у нас, чтобы человек, особенно старый дворецкий, стоял голодный и смотрел, как другие едят. Хотите — садитесь за наш стол, хотите — распорядимся, чтобы вам подали в зале дружины. Но голодным вы отсюда не уйдёте, а мы начнем выдвигаться.

Он на миг смутился, но всё-таки сел на край. Двигался аккуратно, начал есть медленно, будто экономя каждое движение. По нему было видно: выживали на последних крошках.

Я отметил это про себя и сказал уже своим:

— Максим, собирай восьмые и девятые ранги, седьмых — во второй эшелон. Филипп — перевязка и медики. Марк — разведка и «часовые».

— Есть, — ответили все трое.

Злата сидела с каменным лицом, но я видел — её злость пылала так, что будь у неё выбор, она бы сама пошла резать этих двухсот ублюдков. Ольга побледнела, но держалась. Милена выглядела спокойной, хотя пальцы на вилке выдали её напряжение.

— Девушки остаются дома, — сказал я. — Очаг хранить — тоже работа.

Злата прикусила губу, но промолчала. Я добавил:

— Ритуал отложим. Вернусь — посмотрим, будет ли он сегодня, или всё-таки завтра.

Она только кивнула, но по глазам было видно — внутри она готова рвануть в бой вместе с нами.

Максим посмотрел прямо на меня:

— Аристарх Николаевич, может, вы всё-таки останетесь? Проведёте ритуал, а мы справимся сами.

— Ага, — усмехнулся я. — Я уже восстановился, поел, силы вернулись. И хочу ровно то же самое, что сказал Марк. Повторять не буду, но с ним полностью согласен. Там женщины и дети — значит, я тоже еду.

Злата подалась вперёд, глаза блестели:

— А можно я?…

— Нет, — оборвал я твёрдо. — Ты остаёшься дома с девочками.

Я повернулся к Иннокентию:

— У вас транспорт есть?

— Да, господин, — кивнул он. — У нас три старых пикапа, на них овощи возим. У банды свои машины: три внедорожника, один пикап и две легковушки.

— Значит так, — сказал я. — Нам нужны все машины. Но этого всё равно мало, чтобы вывезти сто восемьдесят четыре человека. Максим, готовь наши машины. Как ты слышал, у Иннокентия есть пара, у покойников тоже. Но людей слишком много, так что будем собирать всё, что можно.

Максим попытался меня снова отговорить.

— Может все таки не поедете, господин?

— Нет уж, — парировал я. — Поеду первым с тобой. А Марк… — я оглянулся, но его уже не было в комнате. — Впрочем, неудивительно. Не удивлюсь, если приедем и найдём только покойников.

— Там есть один сильный, — вставил Иннокентий. — Их главарь. Он и запугал нашего старосту. Поэтому, когда приезжала полиция, тот всем твердил, что это пустяки, люди хорошие.

Мы вышли во двор, и я удивился: дружина уже стояла наготове, как будто все заранее знали, что происходит.

— В этом доме вообще может что-то случиться так, чтобы никто не услышал? — спросил я вполголоса. Толпа дружно рассмеялась:

— Мы готовы!

— В лучшем случае приедем к трупам, — усмехнулся один из бойцов. — Марк уже ушёл. Надеемся, нам хоть что-то достанется, чтобы размяться.

Девушки поднялись в комнаты. Злата — вся надутая обидой, но злость в глазах пылала так, будто она готова сама перерезать всю банду. Ольга побледнела, словно потеряла почву под ногами: её подданные всё это время жили, а она об этом даже не знала. Милена тоже порывалась идти, но один взгляд Максима остановил её. Она формально уже была его госпожой, но время, проведенное в дружине под его командованием не прошло незамеченным.

Она поняла: будет неправильно, если хоть одна из невест отправится в бой.

— Готовьте машины, — сказал я. — Там будут раненные. Мы должны их привезти сюда, перевязать, накормить, напоить. А вы, кто остаётесь, готовьте казармы и места минимум на двести человек. Лучше на двести пятьдесят. Будут дети — сладости не жалейте. Тётя Марина, доставай свои запасы печенья и варенья.

Как я сказал, так все и зашевелились. Дружина уже ждала на улице. Мы сели в машины и выехали. Я только надеялся, что Марк не успеет перебить всех до нашего приезда. Хотелось, чтобы хоть что-то осталось и нам. Меня самого распирало от злости, хотя раньше я за собой такой кровожадности не замечал. Может, это из-за той сущности, что живёт во мне. Может, просто усталость. Но одно я знал точно — эта ночь будет долгой.