Жрец Хаоса. Книга III (СИ) - Борзых М.

Андрей всматривался в его черты. Сходство было поразительным — тот же резкий подбородок, те же пронзительные глаза, будто высеченные из янтаря. Даже сейчас, измученный, Михаил Дмитриевич выглядел как живое напоминание о том, каким должен быть настоящий Пожарский.

— Не смотри так, — хмыкнул князь, заметив его взгляд. — Матушка твоя резка, но была в своём праве. Другое дело, что от меня она так ничего и не смогла добиться.

Андрей сжал кулаки.

— Почему ты так поступил, дядя? — голос его дрогнул, но не от страха, а от горечи. — Ты же сам меня учил, как до того учил моего отца. Отчего ты пошёл на предательство? На тебя бы я подумал в самую последнюю очередь.

Князь усмехнулся, но в его глазах не было веселья — лишь усталость и что-то ещё… решимость?

— Не понимаешь… Да и не поймёшь, наверно. — Он наклонился вперёд, звенья цепей звякнули. — Сколько у нас архимагов? Восемь. А у японцев? Двадцать два! Так-то почти в три раза больше! Им эти Курилы только повод… Если прогнёмся, то на нас охоту объявят.

— Отобьёмся, — упрямо возразил принц.

— Раньше бы отбились… Не теперь.

Андрей почувствовал, как огонь родовой магии закипает у него в груди, но сдержался. Рано было срывать ограничители. Отец предупреждал — не торопиться.

— И ты им решил, кроме Курил, ещё и родовой артефакт подарить? — он вспыхнул от раздражения, не хуже феникса, но тут же взял себя в руки.

— Яйцо — лишь предлог. Ну не могли они не клюнуть на такую приманку, — Михаил Дмитриевич прищурился. — Ты знаешь, как умирают фениксы Пожарских?

Принц замолчал.

— Феникс сам выбирает, какое из воспламенений последнее, и тогда его сердце взрывается огнём, равного которому нет. Скармливая смерти возможность перерождения, феникс может отнять жизни даже у нескольких архимагов, попавших под выброс.

Андрей резко поднял голову.

— Ты собирался ценой своей жизни проредить японских архимагов?

— А что прикажешь делать? — голос князя стал резким. — У тебя ранг — курам на смех. Я всё ждал, когда же произойдёт то, о чём предупреждал меня твой отец. Но ты ровный, в тебе даже вспышек родовых и то почти не наблюдается. Чем пугать соседей будем? А так — один удар, и минус два архимага. Заодно и по носу щёлкнем, чтобы затихли на какое-то время. А то совсем оборзели. Пришли ко мне как к себе домой с предложением о смене царственной задницы на троне. А так… письма о склонении к предательству я оставил, было бы что японцам предъявить в случае расследования, чтоб не порывались военные кампании начинать. Да всё твой юный и шустрый камер-юнкер похерил со своей инициативностью.

Тишина повисла между ними, густая, как дым после пожара.

Андрей понял: это не предательство.

Это жертва.

Зал Совета встречал напряжённой тишиной. Те же лица, что и на прошлом заседании, но двух архимагов не было.

Министр обороны Юрий Андреевич Суслов стоял у карты Дальнего Востока. Его голос звучал глухо, будто он сам не верил в то, что говорит:

— Ночью оба архимага под прикрытием двух рот казаков перебрались из Южно-Сахалинска на Итуруп… но прошло уже больше восьми часов, а от них — ни сигнала, ни вести.

Княгиня нахмурилась.

— Хоть кто-то вернулся?

— Один катер с десятком тел с пропавшего дирижабля. Тот был обнаружен приводнённым и вскрытым в нескольких километрах от Итурупа. По донесению сопровождения, на момент обнаружения дирижабля магия ещё присутствовала.

В кабинете повисло молчание. Тогда княгиня Угарова резко подняла голову:

— Хрустальную Звезду проверяли?

Взгляды присутствующих выражали недоумение.

— Да бросьте! — она чуть не рассмеялась. — Не может быть, чтобы вы не знали об артефакте, созданном ещё Живиными?

Принц наклонился вперёд, заинтересованный.

— Артефакт, принимающий в себя образцы крови и силы от каждого архимага и отслеживающий их состояние на расстоянии, — княгиня сверлила взглядом министра. — Юрий Андреевич, тебе ключ от хранилища при вступлении в должность передавали?

Суслов медленно кивнул.

— Тогда иди и проверь, — отчеканила архимагичка. — И лишь после этого будет понятно — живы Волошин с Морозовым, или мы потеряли ещё двух архимагов.

Суслов матерился так тихо, что даже пыль в углах его кабинета не шелохнулась. Его пальцы нервно сжимали ключ от отдельного тайника Министерства обороны. И не беда, что ещё вчера Юрий Андреевич его использовал, чтобы открыть бутылку элитного коньяка.

Ворвавшись в тайник, министр оглянулся. Что может быть этой чёртовой звездой?

Взгляд его скользил по пыльным полкам шкафов со старыми досье, артефактами и эликсирами, пока не упёрся в груду бумаг в центре.

'Надо будет прибраться, — мелькнула у него мысль, пока сам министр с непониманием уставился на основание из камня мутного цвета.

«Да ну нет! Не может быть!»

Неужели этот чертов кусок хрусталя, который годами служил ему столом, оказался великим артефактом государственного значения? Суслову вспомнилось, как неделю назад он поставил на этот артефакт кипящий чайник, а в прошлом месяце выбивал о него пепел из трубки.

— Млять… — прошипел он, сгребая с поверхности кипу докладов, три чашки кофе и пепельницу с потухшей сигарой.

Хрусталь обнажился, и Суслов впервые за десять лет разглядел его по-настоящему.

Поверхность артефакта была испещрена светящимися друзами, каждая из которых пульсировала, как живая. Возле них — гравировка родовых гербов архимагов.

Сердце Суслова упало в сапоги.

Друза Морозова — почти потухла, лишь слабый голубоватый отсвет дрожал в её глубине.

Друза Волошина — почернела, как уголь, но где-то в самой сердцевине ещё тлел багровый огонек.

А вот друза Угаровой — пылала яростным серебром, будто насмехаясь над ним.

— Сука старая… — Суслов стиснул зубы. — Неубиваемая!

Неубиваемая… в отличие от Морозова и Волошина, которые были на грани гибели.

ОТ АВТОРА:

Следующая глава выйдет в течение 2–3 часов.

Глава 8

Олега Ольгердовича я встретил в химерне. Стоило существам приземлиться в саду, как он тут же принялся их обхаживать. Они ластились к нему, словно котята, подставляя головы и тела для поглаживаний и ухода. Меня поражало, как человек, абсолютно лишённый зрения, мог так спокойно и уверенно обращаться с ними — и это при том, что с момента возвращения ему конечностей прошло не так много времени.

Пользовался он полузвериными руками виртуозно, дозируя силу и ни разу не причинив химерам боли. Олег Ольгердович осматривал их, гладил, проверял состояние мышц, будто самый настоящий ветеринар, ощупывая их и определяя состояние каждой из химер. Фактически он сортировал их. Тех химер, которые моими стараниями сегодня обзавелись мелкими ранами и подпалинами, он определил в отдельный загон и принялся врачевать, нанося всевозможные мази для заживления.

Он не отвлекался и методично обрабатывал каждую рану.

— Княжич, вы чего-то хотели? — всё так же не отвлекаясь от занятия, уточнил он. — Я слышу, что вы так и не ушли. Хотите научиться ухаживать за химерами? — предположил он.

— Вы знаете, Олег Ольгердович, наверное, хотел бы, но, пожалуй, не сейчас. Сейчас я должен передать вам сообщение от княгини: её вернули на службу и снова вызвали во дворец.

Адъютант княгини дёрнулся всем телом и замер.

— У нас нет такого количества химер, чтобы с ними можно было воевать. Даже с учётом тех шагов, которые вы предприняли с княгиней… Мы не успеем восстановить численность легиона. Никак.

— Я считаю так же, — ответил я. — Но, как сказала бабушка, дезертиров в нашем роду не было и не будет.

Олег Ольгердович хмыкнул:

— Я даже не сомневался, что она ответит подобным образом. Хорошо, я подготовлю химер к боевому выходу и сам отправлюсь вместе с ней. Что-то ещё?

— Вы знаете, да!

Мне вдруг пришла на ум шальная мысль, что оставлять бабушку и Олега Ольгердовича на растерзание японцам я не имею никакого права, а потому одних я их не отпущу. Особенно после того, как орденцы изрядно потрепали их здоровье и ауры.