Жрец Хаоса. Книга III (СИ) - Борзых М.

— То есть у нас тоже будут проблемы со связью? — уловил я главную мысль.

— Могут, — кивнула княгиня, — мне Николай говорил о них, когда с химерами разбирал руины больницы, где твою мать убило. Тогда в безмагическом поле расстояние работы связи упало до мизера. Возможно, причиной было и то, что Коля воевал с остатками созданного мной легиона.

— То есть у меня могут быть проблемы с контролем ваших химер, а у вас моих?

— Могли бы быть, если бы ты не создавал химер, а я не запечатывала их. Так как у нас тандем, то теоретически связь должна быть одинаково хорошей с обоими создателями. Но и проверить эту гипотезу мы не сможем, ведь с момента смерти твоей матери пустотные гранаты в нашей империи не применялись.

Княгиня отправила меня домой, уводить химер и заодно сообщить брату, чтобы готовил их к боевому выходу.

— Олег знает, что делать. Я же полечу в Кремль и получу задание.

Курильские острова

К берегу Итурупа архимагов несли самые обычные моторные катера. Быстро переоборудовать военные корабли с маго-технических внутренностей на полностью технические не вышло. Вмещали такие катера до двадцати человек. В помощь и охранение архимагам отправились две роты оборотней из Южно-Сахалинска.

Первая же находка не порадовала. Обнаружили отправленный на разведку дирижабль. Он дрейфовал на волнах. Обшивка его была разодрана в нескольких местах, магические двигатели залиты водой. Вокруг не было ни единого живого человека. Даже чайки не кружились над поверженным гигантом. Лишь плеск волн тревожил тишину.

Команда одного из катеров десантировалась на дирижабль и исследовала его. На беглый осмотр понадобилось почти полчаса, но вердикт был печален:

— Обнаружили десяток погибших. Всюду следы крови, особенно в местах разрыва обшивки. Возможно, через них забрали раненых.

Отдав приказ перегрузить погибших на катер и возвращаться в Южно-Сахалинск, архимаги продолжили свой путь к Курильской гряде.

Чем ближе они подходили к берегу, тем явней ощущался душный магический перегар, опустившийся к земле.

— Чуешь? — тихо уточнил Ермолай Морозов у своего коллеги Агоя Волошина. Возраст и магический ранг позволял им общаться без всевозможных политесов. — Пустотные? Или мне кажется?

— Они, — Волошин покачал головой. — Я эту дрянь вдыхал всего один раз, на месте госпиталя Сахалинского. Но там всё кровью перебивалось. А здесь… пусто.

— Как они только их навострились делать? — сплюнул от досады Морозов, и сосулька беззвучно вошла в морские волны. — Стой, — скомандовал он и принялся намораживать ледяной мост к берегу. Если над Итурупом не было магии, то и призывать свои силы следовало сейчас.

Так проще всего было проверить. Если ледяной мост дойдёт до берега и спокойно там укоренится, то, значит, магия над островом есть. Если же где-то оборвётся посередине — значит, и призывать силы для военных действий следовало отсюда, пока не попали под основной удар. Правда, сам вид Итурупа намекал на то, что Юкионна, извечная противница Морозова из Японской империи, не особо успела разгуляться, иначе бы здесь всё стояло в ледяных торосах, на берегу невозможно было бы высадиться. Посему всё происходящее вызывало у Морозова стойкое чувство грядущих неприятностей. И пусть сами неприятности уже начались, но он не привык к столь лёгким прогулкам: в старину их бы уже обстреляли ещё на подходе к острову. Сейчас же берег был безмолвным и словно бы вымершим.

Мост вышел на загляденье мощный, прочный и позволяющий высадиться сразу же всем двум ротам казаков-оборотней. Они же первыми и ступили на землю. Следом за ними старик Волошин призвал демонов с нижнего плана.

Ну как демонов… Существа это были явно из другого плана бытия, а демонами их называли по привычке. Скорее уж они просто отличались внешним видом от всего виденного в этом мире — непонятные крокозябры, где могли рядом соседствовать как жабры, так и ласты, скорпионьи хвосты и крылья.

Видимо, вдохновившись ими, княгиня Угарова в своё время начала создавать своих химер. Хотя Морозов должен был признать, что у Елизаветы образцы были даже красивыми, в отличие от той жути, что призывал Волошин. Но старых воинов красота никоим образом не прельщала — чай, не на балу, паркет не натирают. А убивали эти твари не хуже, чем химеры Угаровой.

Потому, призвав практически на максимум всех, кого мог, из нескольких планов бытия, Волошин ступил на лёд последним, отправив свою армию вперёд. Казаки контролировали берег, а призванные сущности уходили всё дальше и дальше вглубь острова.

Морозов почувствовал холод раньше, чем увидел врага. Не тот привычный мороз, что танцевал у него на кончиках пальцев, а нечто иное — древнее и бездушное. Воздух звенел, как натянутая струна перед разрывом. Впереди, сквозь нефритовый туман, проступила фигура.

Юкионна.

Её босые ступни не оставляли следов на заиндевевшей земле. Белые, как пергамент, веки медленно поднялись, открыв глаза цвета зимнего неба перед бурей. Морозов вдруг понял: это не просто маг льда. Это сама зима, пришедшая за ним.

— Ты ошибся дверью, северянин, — её голос был похож на скрип льдин под сапогом. — Здесь нет твоей власти.

Морозов не ответил. Он уже бросал вперёд ладонь, выпуская «Коготь Мороза» — технику, заставлявшую воздух кристаллизоваться в смертоносные когти. Но…

Лёд почернел ещё в полёте и рассыпался пеплом.

Юкионна улыбнулась, обнажив зубы, слишком острые для человека. Её пальцы сцепились в странном жесте, и мир вокруг Морозова взорвался болью.

Он увидел, как его собственная кровь закипает в жилах, превращаясь в игольчатые кристаллы. Кожа покрывалась инеем изнутри. Это было не просто замораживание — это было разложение самой материи на составляющие. Кажется, его вечно юная противница кратно прибавила в силе.

— Ты называешь это льдом? — прошептала Юкионна, приближаясь. — Я покажу тебе настоящий холод.

Её руки сомкнулись перед грудью, и пространство между ними потемнело. Морозов успел подумать, что это портал, но ошибся. Это была дыра. Просто дыра. Отсутствие всего.

Он закричал, когда первый луч этого «ничто» коснулся его руки. Плоть не замерзала — она исчезала. Словно кто-то стёр её ластиком из реальности.

Где-то на краю сознания он услышал вопль Волошина. Его напарник бился с чем-то склизким и многослойным, чем-то, что не могло решить, быть ли тенью или плотью. Но помогать было некогда.

Морозов вцепился в последние крохи магии и ударил в землю кулаком:

— Восстань! — прохрипел он заклинание, которое не использовал сотню лет.

Земля вздыбилась. Не просто лёд — целые пласты вечной мерзлоты вырвались на поверхность, образуя стену между ним и этой… этой тварью в облике женщины.

На мгновение он увидел её истинное лицо — пульсирующую голограмму изо льда и тьмы, бесконечно складывающуюся саму в себя. Затем стена рухнула, и боль накрыла его с новой силой.

Он падал. Сквозь туман видел, как Волошин, уже наполовину превратившийся в нечто чёрное и коленчатое, всё ещё пытается рисовать в воздухе запретные печати. Как Нурарехён смеётся этим булькающим смехом, и из его рта выпадают крошечные скелеты.

Последнее, что почувствовал Морозов перед тем, как тьма накрыла его с головой — лёгкое прикосновение к затылку. Как будто кто-то невидимый осторожно взял его за шейные позвонки, готовясь вынуть их, как ключ из замка.

Где-то очень далеко звякнул колокольчик. Или, может быть, это просто лопнул последний кристалл льда в его глазах.

Казематы Кремля

Сырой каменный свод поглощал звуки, оставляя лишь тяжёлое дыхание да лёгкий звон капель, падающих с потолка. В слабом свете факела тени дрожали на стенах, будто прячась от слов, которые вот-вот должны были прозвучать.

Принц Андрей Алексеевич стоял перед массивной решёткой, за которой сидел его двоюродный дед — Великий Князь Михаил Дмитриевич Пожарский. Владыка младшей ветви могущественного рода, а теперь узник, опирался спиной о холодную стену, его руки были скованы магическими цепями, а на обнажённой груди виднелись синеватые следы — метки льда, оставленные допросами.