Невероятно, но бедолага успел зацепиться за край проёма, и удержался от того, чтобы слететь с каменных ступеней вниз головой. Я слегка расслабился — и совершенно напрасно.
Удержавшая воина рука вдруг покрылась морщинами, кожа стала сухой и тонкой, как пергамент в окружающих нас свитках. Его глаза глубоко запали в глазницах, челюсть отвисла, а новенькая и блестящая броня покрылась ржавчиной, ссыпаясь на пол некрасивыми кусками. Никто больше не пытался сражаться — все в ужасе наблюдали, как за считанные секунды молодой и здоровый мужчина превращается в дряхлого старика, иссохший скелет, и, наконец, кучку праха на полу.
Но что хуже всего — его смерть запустила цепную реакцию.
Там, где он упал, деревянные доски пола почернели, треснули и рассыпались, а порча двинулась дальше, распространяясь по кругу с непередаваемой скоростью. Падали шкафы, столы и стулья, свитки рассыпались в мелкую пыль. Один из отброшенных мной копейщиков не успел встать на ноги — и тут же разделил участь своего товарища. Остальные бросились бежать, но порча была быстрее, гораздо быстрее. Лишь двое достигли второго яруса, чтобы погибнуть уже там — так же стремительно и ужасно, как и все остальные.
Минута? Две? Я не засекал время, ошеломлённо взирая на безумный каскад увядания. Меня он не затронул ни малейшим образом, не считая полнейшего шока от происходящего. Допустим, прошло пять минут — и я остался в полном одиночестве посреди голых каменных стен, окружённый лишь прахом и пылью.
Похоже, Башня Вечности была накрыта барьером вовсе не для защиты от мародёров.
Глава девятая
Проход на следующий этаж находился высоко — под самым потолком, и теперь туда не вело никаких лестниц, ни деревянных, ни каменных. Я сделал круг по опустевшему залу, чтобы убедиться, что здесь не осталось ничего полезного. Порчу пережили только некоторые масляные светильники, отделавшись коррозией на металлических частях и оплывшими, потемневшими стёклами. Только что я держал в руках тонкий пергамент, сидел за столом, сражался, и теперь всё это буквально пошло прахом. Если это была иллюзия, то такая, что комар носа не подточит. Такая, что может либо буквально оторвать голову, либо заставить сойти с ума — один вариант лучше другого.
Не забыть бы по возвращению расспросить Геннадия — он в этой сфере специалист.
Промежуточная задача — добраться до выхода на верхний этаж. Она бы решилась очень просто, захвати я в переносном кармане крюк-кошку, но что толку жалеть об упущенных возможностях? Благо, стена неровная, так что отращиваем «Метаморфом» цепкие когти, вытягиваем тело по типу ящериц-гекконов и начинаем осторожный подъём. Жаль, сколько ни пробовал, механизм присосок так и не освоил — тот оказался гораздо сложнее, чем казался на первый взгляд…
Но и текущий вариант вполне годился, если не дёргаться и не торопиться.
У меня был отличный шанс сорваться ближе к самому концу восхождения, но я им не воспользовался. Минуты три — и я снова оказался на твёрдом камне, вновь ощущая, как по коже бегут мурашки, а шерсть, оставшаяся после «Зверя», встаёт дыбом. Здесь ощущение аномалии казалось ещё сильнее и длилось на добрые полминуты дольше.
А когда оно рассеялось, я услышал голоса.
— Цверги отказались… Гильдии…
— … мы не можем. Это нарушит…
— … время.
Под накинутой «Вуалью» я с большой осторожностью вышел в новый зал, по размерам не уступающий предыдущему. Стиль снова изменился — светлое дерево сменилось красным и чёрным, полки стали тяжелее, их содержимое — немного более современным. Теперь на них развалились, зачастую весьма беспорядочно, тома по архитектуре и механике, свойствах различных материалов и магических ритуалах для помощи строительству. Не меньше трудов, пожалуй, чем лежало свитков в прошлом зале, и гораздо крупнее по объёму. Зал определённо был библиотечным, но в данный момент оборудован для нужд одной группы людей, сидящих за большим столом в центре.
Или же был оборудован когда-то?
Фигуры, что расположились за столом, даже нельзя было назвать «призрачными». Призрачность подразумевала некоторую, прозрачность, размытость. Здесь же в воздухе словно висела цветная мозаика, в которой не хватало больше половины кусков. Части тела, что двигались без какой-либо видимой связи друг с другом, но сами не видели в этом никаких проблем.
Зрелище столь же жуткое, сколь и необычное, и как будто не имеющее ничего общего с предыдущим залом.
Итак, длинный стол в центре помещения, за ним — четверо, двое мужчин и двое женщин. Вроде бы. Не точно. Поскольку из них более-менее «целой» была лишь одна, высокая и мускулистая леди за тридцать, спрятавшая кольчугу под рабочий комбинезон. Из её головы торчали два скруглённых бараньих рога, но это лишь придавало ей шарма.
— Сроки горят, — веско сказала она, хлопая левой ладонью о поверхность стола — правая у неё отсутствовала. — Половина помещений не работает уже сейчас, и каждую ночь ломается что-то новое. Без внешней помощи…
Её речь всё-таки прервалась, и следующие слова растворились в «белом шуме». После небольшой паузы вступал следующий говорящий:
— Цверги отказались… Гильдии…
Другим заседающим повезло куда как меньше. От одного, к примеру, остались одни только крупные руки. Руки нервно барабанили по столу пальцами, увешанными драгоценными перстнями, и невольно привлекли моё внимание. На левой руке кольца чередовались — перстень с рубином, сапфиром и топазом. На правой рубин и топаз были симметричны левой, а вот перстня с сапфиром не было. Забыл надеть перед встречей? А заодно и голову забыл, по классике…
Вторая женщина голову не забыла, но щеголяла лишь верхней частью лица. Её расу можно было попробовать угадать по выразительным жёлтым глазам с вертикальным зрачком, но мне не удалось. Сколько я правил в Полуночи, а таких не видел, ни среди посетителей, ни среди врагов.
Наконец, во главе стола сидел мужчина без головы, спины и живота, но сохранивший часть смутно знакомых светлых волос. Он тяжело опирался на стол, терпеливо выслушивая плохие новости.
Без лиц и ртов было тяжеловато сказать, кому принадлежал тот или иной обрывающийся голос, зато и тему можно было не объяснять. Они спорили о поломке Полуночи.
Поразмыслив, я скинул «Вуаль» и подошёл поближе — это не вызвало ни малейшей реакции за столом. Что бы из себя ни представлял этот зал, аномалия в нём «работала» по совершенно иным правилам, чем в предыдущем.
— … мы не можем. Это нарушит…
— … время.
Театральная сцена, вырезанный фрагмент из фильма длиной не более пяти минут, что проигрывался раз за разом на повторе. Испорченный фрагмент к тому же, позволяющий сделать некоторые выводы о содержимом, но далеко не все. Предположительно, дело происходило в прошлом — семьсот или восемьсот лет назад, когда замок получил сильнейший удар, и с трудом его пережил. Именно тогда Полночь начала постепенно угасать, разваливаться, с трудом перемещать те или иные комнаты и с подозрением относиться к идее очищения старых слуг. Да и с «наймом» новых из архива душ были проблемы — ограничение только на девушек, в условиях чрезвычайно урезанных ресурсов.
Предположительно — не значит наверняка. Любая история имела тенденцию идти по спирали, тем более история места, насчитывающая более десяти тысяч лет. За это время на Земле люди успели построить цивилизацию, даже не зная, что где-то в соседних мирах несколько «вечных замков» существуют, конфликтуют, набирают силу и разваливаются. С другой стороны, Рассвет и Заря этого противостояния не пережили, так что в какой-то момент спираль должна была оборваться.
Более внимательный осмотр помещения не приблизил меня к разгадке. В этом зале я тоже находился на правах призрака, не способный толком взаимодействовать с окружением. Через одни книги мои руки проходили насквозь, другие просто отказывались открываться, третьи внутри были совершенно пусты, как дешёвый театральный реквизит. Сидящие за столом раз за разом повторяли свои слова и движения, даже когда я подходил к ним вплотную, изучая детали одежды и остатков лиц.
