Гостья - Майер Стефани Морган

– Ладно.

Он прижимает меня к себе. Кладу голову ему на грудь, вдыхаю его запах, ни с чем не сравнимый, как запах можжевельника или дождя в пустыне.

– Мы никогда не расстанемся, я найду тебя где угодно. – Джаред в своем репертуаре: не может говорить серьезно. – Даже если спрячешься. В игре в прятки мне нет равных.

– Чур, считать до десяти.

– И не подглядывать.

– Идет, – бормочу я, стараясь скрыть слезы.

– Не бойся, все будет в порядке. Ты сильная, быстрая и умная. – Кажется, он убеждает не меня, а себя.

Почему я его покидаю? Шансов, что Шэрон осталась человеком, ничтожно мало. Правда, когда я увидела по телевизору ее лицо, у меня не возникло никаких сомнений.

Это была обычная вылазка за продуктами. Обчищая холодильник и кладовую, мы включили телевизор – как всегда, когда чувствовали, что нас никто не потревожит. Решили узнать прогноз погоды; не смотреть же смертельно скучные прилизанные репортажи, которые паразиты называют новостями. Мое внимание привлекли волосы – ярко-рыжие, почти красные. И взгляд, мельком брошенный на камеру, словно говорящий: «Я невидимка; вы меня не видите». Она шла недостаточно медленно, слишком явно стараясь держаться как ни в чем не бывало, слиться с толпой.

Похитители тел так не ходят.

Что Шэрон делает в огромном Чикаго? Может, есть и другие? Нужно отправляться на поиски, это не обсуждается. Если где-то остались люди, мы обязаны их найти.

Придется идти одной. От любого другого Шэрон убежит – от меня тоже, но, может, сперва хотя бы выслушает. Я знаю, где она прячется.

– А ты? – сдавленным голосом спрашиваю я. Нет сил выносить затянувшееся прощание. – С тобой все будет в порядке?

– Нас никому не разлучить – ни Богу, ни черту.

Не давая возможности перевести дух или вытереть слезы, Мелани окунает меня с головой в следующее воспоминание.

Джейми свернулся клубочком у меня под рукой – уже не помещается. Ему постоянно приходится подбирать длинные неуклюжие конечности. Его руки наливаются силой, но в душе он еще ребенок, дрожащий и напуганный. Джаред загружает машину. Будь он здесь, Джейми не стал бы выказывать страх. Он хочет быть храбрым, как Джаред.

– Я боюсь, – шепчет он.

Целую его волосы цвета ночи. Даже здесь, среди колючих смолистых деревьев, они пахнут пылью и солнцем. Джейми – часть меня; разделить нас – все равно что резать по живому.

– С Джаредом ты в безопасности. – Несмотря ни на что, стараюсь держаться уверенно.

– Знаю. Я боюсь за тебя. Что ты не вернешься. Как папа.

Вздрагиваю, вспоминая ужас, боль и страх, которые испытала, когда пропал отец, – правда, через некоторое время его тело вернулось и привело к нам Ищеек. Нельзя допустить, чтобы Джейми снова пережил подобное!

– Я вернусь. Я всегда возвращаюсь.

– Мне страшно, – повторяет мальчик.

Нужно быть храброй во что бы то ни стало.

– Обещаю, все будет хорошо. Я вернусь, честное слово. Ты же знаешь, я никогда тебя не обманываю.

Его дрожь стихает. Он мне верит. Он в меня верит.

И еще одно воспоминание:

Слышу шаги этажом ниже. Через несколько минут или секунд меня обнаружат. Корябаю несколько слов на обрывке газеты. Неразборчиво, но если Джаред найдет записку, то поймет.

Не успела. Люблю тебя и Джейми. Домой не возвращайтесь.

Я не только разбила им сердце, но и лишила укрытия. Представляю наш маленький домик в ущелье заброшенным, теперь уже навсегда. А если не заброшенным, то ставшим могилой. Вижу, как мое тело приводит туда Ищеек. Улыбку на своем лице, когда мы ловим их там…

– Хватит, – сказала я вслух, корчась от невыносимой боли. – Хватит! Я все поняла! Теперь я не могу жить без них. Довольна? Выхода нет – остается только от тебя избавиться. Хочешь, чтобы в тебе поселилась Искательница? Ох! – Меня передернуло от отвращения, словно это мне предстояло впустить ее в свое тело.

Есть и другой выход, – тихо произнесла Мелани.

– Неужели? Какой же?

Открой глаза – и увидишь.

Я по-прежнему смотрела на горный пик, вздымающийся над равниной. Мелани заставила меня провести взглядом по неровному гребню с двумя зубцами.

Плавная кривая, резкий поворот на север, а затем сразу – в обратную сторону, потом снова на север, на этот раз дольше, после этого внезапный спуск на юг, постепенно переходящий в пологую кривую.

Не на север и на юг, как мне представлялось в ее разрозненных воспоминаниях, а вверх и вниз.

Очертания горного пика.

Вот они, линии, ведущие к Джареду и Джейми. Первая линия, стартовая точка.

Я могу их найти.

Мы можем их найти,– поправила Мелани.– Ты не знаешь весь путь. Как и с хижиной, я не показывала тебе всего.

– Не понимаю. Куда может привести гора? – Сердце забилось быстрее. Джаред, Джейми. Они где-то рядом.

Мелани показала мне ответ.

– Это просто линии. А дядя Джеб – старый безумец. Ненормальный, как и другие мои родственнички. – Я пытаюсь вырвать альбом из рук Джареда, но тот даже не замечает моих усилий.

– Такой же ненормальный, как мама Шэрон? – уточняет он, не сводя взгляда с карандашных линий, уродующих заднюю обложку старого фотоальбома. Это единственная вещь, уцелевшая за годы скитаний. Даже каракули чокнутого дяди Джеба, оставленные во время его последнего посещения, теперь внушают нежные чувства.

– Пожалуй, ты прав. – Если Шэрон еще жива, то оттого, что ее мать, полоумная тетя Мэгги, могла дать полоумному дяде Джебу большую фору в борьбе за звание самого чокнутого из семейки Страйдеров. Моего отца фамильное безумие практически не коснулось – по крайней мере, у него не было бункера на заднем дворе, – зато его сестра и братья – тетя Мэгги, дядя Джеб и дядя Гай – ревностно верили в теории заговора. Дядя Гай умер еще до вторжения; он погиб в дорожной аварии, настолько обыкновенной, что даже Мэгги и Джебу не удалось ни к чему придраться.

Отец любовно называл их психами.

– Пожалуй, пора навестить психов, – объявлял он, а мама стонала (поэтому подобные объявления делались крайне редко).

В один из нечастых визитов в Чикаго Шэрон затащила меня в убежище матери. Мы, конечно же, попались – тетушка повсюду наставила ловушек. Шэрон здорово влетело, и хотя я поклялась хранить молчание, думаю, тетя Мэгги построила себе новое укрытие.

Но я помню, где находится то, первое. Представляю, как Шэрон живет там, словно Анна Франк, в оккупированном городе, среди врагов. Нужно ее найти и забрать с собой.

– Чокнутые должны были выжить, – прерывает Джаред мои воспоминания. – Те, кто всюду видел Большого Брата. Те, кто подозревал всех и вся еще до того, как люди стали по-настоящему опасны. Те, кто заранее подготовил убежище. – Он ухмыляется, внимательно изучая обложку альбома. Его голос мрачнеет. – Такие, как мой отец. Если бы они с братьями спрятались, а не сражались… то были бы живы.

– Тут я с тобой согласна, – мягко говорю я, слыша боль в его голосе. – Но эти линии ничего не значат.

– Повтори, что он сказал, когда их нарисовал.

Вздыхаю.

– Дядя Джеб пытался убедить отца, что никому нельзя доверять. Папа отшучивался. Джеб схватил со стола фотоальбом и принялся… чуть ли не вырезать карандашом линии на задней обложке. Отец рассердился и сказал, что мама будет ругаться. Джеб ответил: «Значит, мать Линды позвала вас всех в гости? Вот так, ни с того ни с сего? И расстроилась, что поехала только Линда? Говорю тебе, Тревор: когда твоя жена вернется, она не будет ругаться. Может, поворчит немного для вида, но разницу ты заметишь». – Тогда его слова казались бессмыслицей, но отец сильно разозлился и выгнал дядю Джеба из дома. Дядя не уходил, все предостерегал нас не ждать, пока будет поздно. «Не давайся им, девочка, – сказал он мне. – Начни сначала и следуй за линиями. Дядя Джеб подготовил для тебя безопасное место». А потом папа вытолкал его за дверь.