— Конечно.
Он что, думал, я сюда с улицы по знакомству пришла? Нет, ну, то есть… То есть с улицы, и по знакомству, конечно… Но это другое!
— Значит, леди Эшборн, — пробормотал профессор Якоб спустя полчаса беседы. Кажется, он остался мною доволен. — Знакомая какая-то фамилия… Ну, неважно. Что ж, добро пожаловать! Рад, что моя лаборатория в надежных руках. Вы знаете, предыдущая помощница… — Он наморщил лоб. — Честно говоря, вообще ее не помню. Куда она делась? И… подождите, а вы не знаете, как ее звали? Это вообще… кажется, это был мужчина…
— Профессор Якоб, — поспешила я перебить, пока он не ушел окончательно в размышления. — Эйдан…. ректор Карвелл не говорил с вами о том, что в этом году вы будете преподавать?
— Я? Преподавать? Побойтесь бога, милочка! У меня полно более важных дел. Вы мне тогда зачем? Вы ассистентка, вы и учите этих обалдуев! И, если хотите знать мое мнение, я бы трижды подумал, выходить ли к ним вообще. Они же хуже дикарей! Вот уж дудки, я свое отучил!
Чтоб его, не сработало. Уж не знаю, какой план был у Эйдана, который обещал, что я буду заниматься одной только бумажной работой, но он явно шел крахом.
Мне удалось проработать спокойно до конца дня и даже расспросить профессора Якоба о его открытиях в области заимствования магического потенциала, когда в лабораторию влетела Лаванда.
— Тук-тук! В смысле… Здравствуйте, профессор Якоб.
— А вы кто? — с неохотой оторвался он от своих записей.
— Лаванда Рин, секретарь ректора, — немного устало, как будто уже не в первый раз, представилась Лаванда. — Мне бы… О, Анджела! Анджела! Ты представляешь, ректор Хадчинсон такой злой!
— Надо же, как неожиданно, — откашлялась я, пряча огнем горящее лицо в чашке чая.
Хамить было не в моих правилах, но... как же было хорошо.
— Ага. Поручил, если есть свободные академические часы, закрыть их тобой. Представляешь? Я говорила, что у тебя есть договоренность с ректором Карвеллом, но… Хм, выходит, у нас теперь два ректора? А как правильно называть…
— Лаванда, ближе к делу, — попросила я. — Какие там дыры ты мной заткнула, не томи.
Она спала с лица и, подбежав ближе, хлопнула передо мной лист бумаги с моим расписанием.
— Вот.
Стоило мне пробежаться по нему глазами, как мне поплохело.
— Группа А первого курса — это…
В мои времена распределение по группам на первом курсе происходило по желанию адептов и в группу А обычно попадали сливки сливок.
Вот сын самодовольный сынок Норрингтонов и его компания — явно в А.
А мне предстояло у них вести… магическую жестикуляцию, да.
Обязательный предмет, который относился к компетенции нашей лаборатории — не прикопаешься.
Но был, как говорится, нюанс. Жестикуляцию ненавидели, презирали и считали дуростью. Это было примерно как… как ОБЖ или труды. Ну, такое ОБЖ или труды, с которых сбежать уйти, а потом еще и экзамен нужно сдавать.
— Ой, нет! — засмеялась Лаванда. — Ректор Карвелл еще в прошлом году издал указ и ввел обязательные смешанные группы. Так что в А попали как драконы, так и люди, стипендиаты даже! Которые по квоте, ну, понимаешь… Из бедняков.
Мило.
Пороховая бочка, а не группа.
И их мне предстоит учить предмету, который они заранее ненавидят.
Две пары в неделю плюс один факультатив.
Напиться что ли?..
Всю ночь я ворочалась, а на завтраке неожиданно для самой себя съела три порции яичного омлета.
Меня уже месяца три, примерно с начала… с начала беременности, которую я потеряла, воротило от яиц, а сейчас вдруг так захотелось…
К сожалению, омлет попросился наружу еще до того, как завтрак закончился, так что пришлось, зажав рот, отлучиться под удивленные взгляды коллег и некоторых адептов.
— Удачи, — ухмыльнулась Вив позже, когда мы выходили из столовой в сторону аудиторий, и демонстративно задела меня плечом. — Помогу соскрести с пола то, что от тебя останется.
Я собиралась привычно промолчать, но от нервов, должно быть, язык у меня мел, как помело, так что я ляпнула:
— Вив, мужчины не любят грубых женщин! С таким характером до пенсии в девках будешь ходить!
Вив споткнулась, и я как-то…
Спишем все на волнение.
Чувствуя, как от страха подкашиваются колени, я направилась вверх, к лестнице, а оттуда — дальше по коридору до самой северной башни, где у меня было назначено занятие с проблемной группой А.
Когда я открыла дверь, тишина в аудитории повисла гробовая.
Глава 18.
Выпрямив спину, я направилась к кафедре мимо длинного ряда парт. Помещение было довольно просторным, рассчитанным и на практические, и на теоретические занятия.
Сегодня я планировала обойтись теорией, начнем с доктрины Гюнтера, а там…
— Это с ней развелся дракон? Неудивительно. Такая старая и страшная, — раздался громкий девичий шепот.
Я решила не обращать внимания, и тут же услышала:
— Как он вообще на ней женился?
— Говорят, они были истинными.
— Вот не повезло ему! Еще долго продержался! Как вообще можно так себя запустить?
Послышались смешки, и я качнула головой.
Я бы соврала, если бы сказала, что меня не ранят такие замечания, но увы, каждый раз в меня как будто втыкалась ледяная игла.
Я была обычным человеком и старела, как обычный человек. У меня были морщины и — о ужас! — поплывший овал лица. Мои глаза потускнели, а волосы стали далеко не такими густыми и блестящими, как раньше, когда мне было семнадцать. Обычное дело для женщины сорока лет, верно?
Но по меркам драконов, да и просто одаренных магов, я выглядела глубокой старухой, о чем мне не забывали напоминать.
Метку на запястье запекло.
Добравшись до кафедры, я окинула взглядом аудиторию.
Ага, конечно. Весь “золотой состав” в сборе, на последнем ряду, конечно.
Светловолосый и блестящий Саймон Норрингтон, сын главы Парламента — тот самый, который вчера едва не сбил меня с ног.
Рядом — Люк, сын младшего принца, одержимый идеями превосходства драконьей крови.
С ними сидели еще пятеро нагло ухмыляющихся юных драконов — видимо, тоже сливки общества.
Невеста Норрингтона, Кира де Бран, как я теперь знала, дочь королевского советника, сидела рядом с Норрингтоном, обхватив его за плечо.
Боится, что убежит?
Ну, как и следовало предполагать — весь цвет нации в группе А.
Неудивительно, что этих красавцев сбагрили мне.
Ну, Хадчинсон…
Ничего, так просто я не сдамся. Даже если из этой аудитории меня вынесут вперед ногами.
Те самые адепты, которые попали в академию “по квоте”, видны были не вооруженным взглядом: бледные, испуганные, аккуратно причесанные и в таких отглаженных мантиях, как будто от их состояния зависела чья-то жизнь.
Я ободряюще улыбнулась сидящей на первом ряду русоволосой девушке с толстыми косами.
Кажется, к обмороку она была еще ближе, чем я.
Ладно, по крайней мере, пока все живы — уже успех!
Что ж, начнем.
— Добрый день, — поздоровалась я, заходя за кафедру и раскрывая план лекции, который я набросала отчаянно дрожащей рукой. — Меня зовут Анджела Эшборн.
— Мы в курсе! — выкрикнул кто-то, а затем раздался неприличный звук, и по аудитории расплылась удушающая вонь.
Мило.
У этих детей магии больше, чем когда-либо будет у меня, и вот, на что они предпочитают ее тратить — на то, чтобы имитировать запах испражнений горного тролля.
— Впечатляюще, — согласилась я, шагая к окну, чтобы проветрить. — Но сегодня займемся теорией. Я буду преподавать у вас магическую жестику…
— Ты? — заржал белобрысый наглец Норрингтон. — Ты — человек! Чему ты меня, дракона, можешь научить? У тебя даже магии нет, все про это знают! Даже мужу сына родить не можешь!
Все засмеялись, даже те, которых набрали по квоте и которые не знали всех столичных сплетен и скорее всего видели меня впервые.
По спине пробежал озноб.
