Тайная помощница для ректора-орка (СИ) - Демидова Татьяна

«И всё же, Кьяра. Почему?»

И сегодняшний день. Его властный голос в переполненном зале.

«Ее успехи будут пересмотрены».

Я с силой провожу тряпкой по столешнице, смахивая последние следы гари. Контраст между тем нежным орком и сегодняшним суровым ректором вызывает настоящую физическую боль где-то под сердцем.

Когда основные следы хаоса устранены, я перехожу к полировке латунных труб. Руки двигаются автоматически.

Постепенно мысли улетают далеко за стены академии.

Как они там, мои родные? Сидят ли за нашим кухонным столом, вспоминая меня? В нашей старой мастерской всегда пахло мамиными пирогами и маслом, которым отец смазывал инструменты.

Теперь я живу в общежитии, где постоянно пахнет казенным машинным маслом и чужими зельями.

Как же я скучаю по родителям! Можно было бы поговорить с папой и мамой по дальней связи, но каждый такой разговор стоит слишком больших денег. С нашими долгами перед корпорацией ни родители, ни я не можем себе этого позволить.

Иногда мне кажется, я будто наяву вижу, как мама украдкой вытирает слезы. Отец стал еще молчаливее с тех пор, как подписал тот проклятый контракт. Как же хочется их увидеть! Обнять…

Может быть, на этих выходных?

Нет, с моим новым индивидуальным планом о поездке домой можно забыть. Они продолжают верить в меня, ждать. А я здесь отдраиваю пол, на котором сама чуть не погибла.

Наконец, после долгих трудов, я откладываю тряпку. Медленно обвожу придирчивым взглядом мастерскую.

Теперь все вокруг сияет чистотой. Латунные детали поблескивают, стеклянные поверхности сверкают, даже пол отливает ровным влажным глянцем. Безупречный порядок, который я создала своими руками.

Если бы я так же могла отдраить свои мысли и чувства…

Теперь я понимаю. Ректор Ирд был нежен со мной только из-за эмориума.

Сначала он нейтрализовал угрозу, потом обеспечил выживание, а теперь, своими решениями, приказами, действиями наводит порядок.

Все идет по его плану, все логично и продуманно.

Я выпрямляю спину, чувствуя приятную усталость в натруженных мышцах.

Да, он публично раскатал меня перед всей академией.

Но одновременно с этим он дал мне реальный шанс. Доступ к мастерской для работы над жидким резонатором, который освободит мою семью.

Хорошо. Я отработаю всё наказание до конца.

Буду идеальной студенткой. И я приму его помощь.

Все ради родителей. Ради того дня, когда мы снова сможем сидеть за одним столом без вечной тревоги в глазах.

Но я больше не буду обманывать себя по поводу возможных чувств ректора ко мне. Что случилось, то случилось.

Медленно обхожу мастерскую в поисках грязи, которую пропустила. Недовольно морщусь, беру тряпку и начинаю оттирать пропущенное на полу пятно.

Нужно жить дальше. Как можно быстрее сделать антидот, пока эта опасная иллюзия не стала для меня слишком реальной.

Я должна постараться не давать волю чувствам. Сделать жидкий резонатор, освободить семью от гнёта корпорации, доучиться и строить свою жизнь самой.

Так и стою на коленях в мастерской, оттирая последнее упрямое пятно на каменном полу, когда открывается дверь.

Узнаю его шаги, не поворачиваясь — тяжелые, мерные, наполняющие все пространство его присутствием.

— Кьяра, — его роскошный низкий голос звучит до боли безразлично.

Глава 20. Тайная помощница

Я делаю ещё несколько яростных движений, пятно наконец-то исчезает, и я медленно поднимаюсь, поправляя подол.

Почему-то прячу тряпку за спиной, и встречаюсь с его взглядом.

Ректор Ирд стоит в дверном проеме, заслоняя собой весь свет из коридора. На нем простой темный камзол, но сидит он на его мощной фигуре так строго, что кажется парадным мундиром.

Его черные волосы туго стянуты, а золотистые глаза изучают меня с холодной отстраненностью. Ни тени того мужчины, что ласкал меня в купальне.

— Ректор Ирд, — тихо произношу я.

— Работа сделана добросовестно, — констатирует он, бегло окидывая взглядом сияющую чистоту вокруг. — Идем за мной.

Он разворачивается и выходит, не дожидаясь ответа. Я торопливо пристраиваю тряпку в подсобке, наскоро вытираю руки о подол рабочего халата, вешаю его на крючок и бросаюсь следом.

Ректор ведёт меня через боковую дверь, которую я раньше не замечала — она искусно вписана в панель стены.

Вместо ожидаемого мной ещё одного помещения, за ней оказывается узкий проход в толще камня. Он слабо освещен тусклыми светящимися шарами, воздух здесь спертый и пахнет затхлостью и пылью.

— Запоминай путь, — бросает он через плечо, не замедляя шага, — будешь пользоваться только им.

Мы движемся в полумраке, и я стараюсь запомнить каждый поворот, каждую особенную трещину на стене.

Ректор идет так близко, что я чувствую исходящее от него тепло и улавливаю его неповторимый запах, пробуждающий воспоминания.

От этой близости в темноте по телу разбегаются мурашки, а внизу живота завязывается знакомый, предательский узел желания.

Я стискиваю зубы, чувствуя, как от этой реакции к горлу подступают слезы досады. Эмориум. Все еще эмориум.

Мы спускаемся по узкой лестнице вниз и проходим по подземному тоннелю, где с потолка свисают корни древних деревьев, а в жёлобе у стены журчит вода.

Наконец, он останавливается у неприметной двери и молча указывает на винтовую лестницу, уходящую вверх в каменной башне.

— Поднимайся.

Лестница кажется бесконечной. Каменные ступени узкие, стерты посередине. Я иду, держась за холодную стену, слушая, как его шаги звучат на виток ниже. Сердце колотится, меня переполняет волнение, целая буря противоречивых чувств.

Наконец, мы выходим наверх, останавливаемся перед монументальной дверью.

— Открой, вот ключ, — он протягивает мне небольшой прямоугольный камень. — Будешь открывать им.

Я беру неожиданно лёгкий предмет — на нём рельефный узор, который идеально совпадает с таким же рядом с ручкой.

Дверь легко поддаётся, я вхожу внутрь и… замираю, забыв, как дышать от увиденного.

Помещение под огромным стеклянным куполом поражает воображение.

Это не лаборатория, а храм технологий. Сложные аппараты из полированного металла и сияющего стекла стоят повсюду, тихо пощелкивая и мерцая разноцветными огнями. Вдоль стен тянутся шкафы с бесчисленными склянками и реактивами за прозрачными, но, я уверена, прочными стеклами.

Здесь оборудование, о котором я читала лишь в самых передовых научных журналах, и то в теории.

Ректор проходит к центральному столу, заваленному чертежами и деталями, и, не оборачиваясь, бросает через плечо:

— Я рад, что ты добросовестно подошла к уборке. Приятно знать, что не ошибся, и я действительно могу доверить тебе свою личную лабораторию.

Меня протряхивает от макушки до пяток. Личная лаборатория ректора Ирда!!

Только вот он не даёт мне времени осознать всю степень моей удачи, и властным жестом указывает на стол в центре.

— Начнем с антидота. Ты будешь ассистировать. Строго следуй инструкциям. Халат вон там.

Я заставляю себя сбросить оцепенение и бросаюсь натягивать халат. Сходу погружаюсь в работу, которую ректор успел уже начать.

Его тон сухой и деловой, но каждый раз, когда его пальцы случайно касаются моих при передаче пробирки, по коже пробегают мурашки.

Я вижу, как его взгляд на мгновение задерживается на моих руках, прежде чем он отворачивается к аппарату. Химия между нами густая, почти осязаемая, как запах реактивов в воздухе.

— Дозируй катализатор. Три капли, не больше, — приказывает он, стоя так близко, что я чувствую тепло его тела.

— Да, ректор.

Я работаю с предельной концентрацией, боясь ошибиться. Мои движения точные, выверенные. Я подаю инструменты прежде, чем он успевает их попросить, предугадывая ход его мыслей.

Постепенно его тон меняется. Сначала просто менее резкие команды. Потом короткие кивки одобрения.