Тайная помощница для ректора-орка (СИ) - Демидова Татьяна

Но его сильные руки лишь плотнее прижимают меня к себе. Он даже не смотрит в сторону стола.

— Пусть горит. Пусть взрывается. Я тебя не отпущу.

Его низкий голос звучит хрипло. Но я все еще пытаюсь бороться с паникой и ответственностью.

— А если... если вся академия...

Ректор коротко смеётся красивым низким смехом, и от этого звука по моей коже бегут мурашки. Он смотрит на меня, и в его золотистых глазах пляшут весёлые огоньки.

— Мы не использовали ничего, что могло бы уничтожить больше, чем стол. А теперь... — его взгляд становится пристальным, властным. — Перестань отвлекаться. И расстегни мой камзол. Сейчас же.

Его приказ звучит как ласка, и я повинуюсь немедленно. Мои пальцы находят очередную петлю, и наконец камзол расстегивается. Под ним только тонкая ткань рубашки, и сквозь нее я чувствую жар его тела и твердый рельеф мышц.

Ректор снова наклоняется ко мне, и его поцелуй уже лишен всякой сдержанности. Глубокий, властный, он подчиняет меня сразу, безоговорочно.

Его язык снова находит мой, его руки ласкают мою грудь, и весь мир сужается до этого кресла, до ощущения его ладоней, до пульса крови в висках.

Я снова тянусь к его камзолу, мои пальцы подрагивают от нетерпения. Плевать, эмориум ли это диктует мне его желать, плевать на всё. Хочу его. Как же я его хочу…

Ткань поддаётся, ректор уже сам сдёргивает камзол и бросает на пол. Следом летит его рубашка.

Его сильные, требовательные руки задирают мой подол. Мои ладони скользят по вожделенной голой спине, по твёрдым, идеально очерченным мышцам. Он прекрасен. Каждый мускул, каждое нетерпеливое движение дышат силой и гармонией.

Он помогает мне снять мою одежду, и вот я уже сижу на его коленях полностью обнажённая.

Запоздалое смущение от его жаркого взгляда почему-то заставляет меня прикрыть руками грудь. Но его руки мягко, но неумолимо отводит мои.

— Не прячься, — его низкий голос звучит твёрдо и хрипло. — Ты прекрасна.

Он произносит это как непреложный факт, и мне хочется верить. Но прежде чем я успеваю что-то сказать, он резко поднимается, легко подхватывает меня и усаживает обратно в кресло. Я остаюсь сидеть голая, пока он расстегивает пряжку своего ремня

Эта пауза даёт мне вспомнить, где мы, и мой взгляд пугливо скользит по огромным окнам под куполом, по двери.

— Никто не войдёт, — он бросает это, сразу понимая меня. — Никто.

Я заворожено смотрю, как он сбрасывает с себя одежду. В его движениях сквозит мощная, хищная грация. Вот он стоит передо мной во всей своей изумрудной мощи, высокий, рельефный, идеальный. Его крупное возбуждение пугает и завораживает одновременно.

Затем он поворачивается к столу, хватает пачку стерильных очищающих салфеток. Одной стремительным, выверенным движением он протирает свои большие ладони. Потом берёт мои руки и делает то же самое — быстро, тщательно, не пропуская ничего.

Эта осознанная уверенность в каждом жесте заставляет моё сердце биться чаще. Он всё контролирует. Даже сейчас. Особенно сейчас. И это невероятно возбуждает.

Использованные салфетки летят на пол, к его одежде, и его взгляд, тёмный и полный обещаний, снова возвращается ко мне.

Его руки крепко обхватывают мои бёдра, и он без усилий раздвигает их. Закидывает одну мою ногу на высокий подлокотник кресла, а потом ловко и удобно устраивает меня. Моя спина опрокидывается на другой подлокотник, и я оказываюсь полностью открытой перед ним, изогнутой в немыслимо развратной позе.

Он нависает надо мной, и его глубокий, жадный поцелуй снова поглощает меня, лишая остатков стыда.

Затем он отрывается от моих губ. Его горячая ладонь находит мою руку и прижимает её к своему животу, ведёт ниже… и вот мои пальцы касаются его члена. Горячего, шелковистого поверх твёрдого, пульсирующего камня.

Он огромен. Мои пальцы скользят по длинному, толстому стволу, и я чувствую, как он вздрагивает под моим прикосновением. Из его груди вырывается низкий, сдавленный хрип.

Моя смелость растёт. Я сжимаю его чуть сильнее, и он запрокидывает голову, резко втягивая воздух сквозь плотно стиснутые зубы. Видеть, что я могу так влиять на этого могущественного мужчину, кружит голову, заставляет забывать обо всём.

Пока я исследую его, его пальцы оказываются между моих ног, находят чувствительный бугорок и начинают ласкать медленными кругами. Сначала легко, почти невесомо, затем давление усиливается.

Волны удовольствия начинают растекаться по всем моему телу. Я непроизвольно выгибаюсь, тихо стону.

Его пальцы не останавливаются. Скользят ниже, находят вход. Один палец медленно погружается внутрь меня, наполняя. Потом второй. Ощущение растяжения, полноты заставляет меня задохнуться.

Он начинает двигать ими с идеальным, выверенным ритмом, находя внутри таинственную точку, от прикосновения к которой всё моё тело вздрагивает и напрягается. Его большой палец при этом продолжает давить на клитор, и теперь эти два ощущения сливаются в одно — невыносимое, нарастающее напряжение.

Мир сужается до ощущения его рук, внутри всё сжимается в тугой, огненный комок. Ректор пристально смотрит на меня, а волны удовольствия накатывают всё сильнее. Я уже не могу сдерживать стоны. И очень скоро меня накрывает яркая, сокрушительная волна, заставляя тело выгибаться и дрожать.

Он не отрывает от меня взгляда, пока волны оргазма сотрясают мое тело. Его золотистые глаза, обычно такие пронзительные и строгие, сейчас темные, почти черные. Он наблюдает, ловит каждый мой вздох, каждый спазм.

Пока последние судороги еще пробегают по моему телу, он легко поднимает меня и усаживает на широкий подлокотник кресла. Моя спина упирается в его спинку. Он снова раздвигает мои ноги, еще шире, обнажая меня полностью. Его взгляд прикован к моей самой сокровенной части, которая все еще влажная и пульсирует в такт отступающему наслаждению.

Это так бесстыдно и порочно, здесь, посреди огромной лаборатории, что я пытаюсь прикрыться руками. Но его пальцы мягко, но неумолимо, обвиваются вокруг моих запястий и отводят мои руки в стороны, прижимая их к холодной коже кресла.

— Не надо. Дай посмотреть на тебя.

Прерывисто дыша, ещё подрагивая от наслаждения, чувствуя, как ритмично сжимается моё лоно, я замираю, глядя, как он рассматривает меня.

— Я ничего красивее не видел, — хрипло говорит он.

Я замираю, чувствуя, как тепло от его слов переполняет меня. А потом он поднимает глаза. Его серьезный и горящий взгляд встречается с моим.

— Самая красивая, что я видел.

Он говорит это так твердо, с полной уверенностью в своих словах, что у меня перехватывает дыхание.

Я смотрю на его суровое, невероятно красивое лицо, воспринимая его всего, могучего и совершенного, и слова сами собой срываются с моих губ:

— А ты… ты самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела.

Глава 23. Лучше

От моих случайно вырвавшихся слов Дорхар замирает. Полностью.

Кажется, даже воздух в лаборатории перестаёт двигаться, застывая в напряжённом ожидании.

Его широкие плечи застывают в неестественном напряжении, а в золотистых глазах, пристально впивающихся в меня, будто что-то щёлкивает — тот самый последний предохранитель, сдерживавший бурю.

Я видела его страсть, его властность до этого. Но сейчас... прорывается иное. Дикое, первобытное, что он, видимо, тщательно скрывает и подавляет.

Вся его сдержанность, всё железное самообладание, скрываемые под маской сурового ректора, рушится в одно мгновение, после моего простого, искреннего признания.

С низким, сдавленным рыком, идущим из самой глубины его груди, он наклоняется.

Его горячее дыхание обжигает внутреннюю поверхность моих бёдер. Обе его руки крепко держат мои ягодицы, приподнимая меня навстречу его губам.

— Красивый, значит, — усмехается он, — интересно. Никогда такого не слышал, — он легко целует внутреннюю сторону бедра, заставляя меня вздрогнуть. — Зато я слышал, как ты сладко стонешь, когда кончаешь. Вот этого я точно сейчас наслушаюсь.