Правила семьи Райс. Тетралогия (СИ) - Гринберга Оксана

Но, быть может, прибудет просто гонец с дарами и мое волнение не имеет под собой основания?

И вот уже бок шлюпа мягко ткнулся в деревянный настил. Парни из дружины поймали швартовы и притянули судно к причалу.

Среди них были не только воины, но и маги – Рейн не поверил в слова центинцев о мире, и я прекрасно его понимала. Ждала подвоха вместе со всеми остальными и… дождалась.

Потому что по сходням – легко и грациозно, словно она вышла из своего экипажа, – сошла Аннарита Вейр.

Моя мать.

Безупречно одетая – в синий плащ с серебристой меховой опушкой и темное платье из плотной ткани, идеально сидящее на ее фигуре. Тонкие кожаные перчатки облегали красивые изящные кисти – мама держала в руках инкрустированную шкатулку с позолоченными углами.

С Аннаритой прибыло еще двое – молчаливые центинцы в форменных одеждах, со знаками военного флота, но без оружия.

Но, глядя на мать, нисколько не изменившуюся с последней нашей встречи год назад, я прекрасно понимала, что оружие у нее все‑таки имеется, и ей вовсе не нужен клинок в ножнах.

Аннарита считалась лучшей целительницей Академии Магии Изиля – именно так о ней отзывалась магесса Финли. Но магия была лишь малой частью ее силы.

Ее преимущество заключалось в другом – в холодной и отточенной красоте и в умении ею пользоваться, очаровывая и склоняя на свою сторону каждого, кто попадал в сферу маминых интересов.

А еще – в совершенно безжалостном сердце и стремлении заполучить желаемое любой ценой.

Уж кто‑кто, а мама умела идти по головам.

Тем временем Аннарита остановилась в паре шагов от Рейна. Поклонилась ярлу изящно и уверенно, словно стояла не перед теми, чей город центинцы пытались захватить, а прибыла на бал в дом изильской знати.

– Я благодарна за то, что вы меня приняли, – произнесла она, и голос ее прозвучал мягко и певуче. – Меня послали к вам с вестью и дарами.

И только тогда ее взгляд скользнул с Рейна в мою сторону.

Мама тотчас же мне улыбнулась, но в глазах ее не было ни капли тепла, только холодный расчет.

У меня не осталось ни малейших сомнений – она прибыла сюда по мою душу.

Аннарита все же отвернулась. Посмотрев на Рейна, она царственным жестом раскрыла шкатулку, которую держала в руках.

– Дар ярлу клана Серого Волка и жителям Скьорвина, – сладким голосом произнесла мама. – Центин сожалеет о своих поспешных действиях и приносит свои глубочайшие извинения, а заодно шлет подарки. Не только то, что находится в этой шкатулке, но и то, что мы привезли с собой на корабле.

С этими словами она закрыла крышку, и содержимое я так и не рассмотрела. Увидела лишь то, что оно сверкало и переливалось драгоценными искрами на весеннем солнце.

Тем временем центинцы, стоявшие на причале, принялись с помощью парней из дружины Рейна выгружать со шлюпа бочки – запечатанные сургучом и, кажется, с клеймом центинского винодельческого дома.

– Шесть бочек вина прямиком с жаркого юга Центина, как раз к столу победителей, – все тем же приторным голосом добавила Аннарита. – Мы надеемся, что этого будет достаточно, чтобы скрасить последствия произошедшего недоразумения.

«Недоразумение» – вот как назвали центинцы свое подлое нападение прошлой ночью!..

Из толпы тотчас же раздались недовольные голоса, и я увидела, как мама едва заметно поморщилась. Похоже, поняла, что подобрала не самые правильные слова.

Тут Рейн взял шкатулку из ее рук, после чего передал стоявшему рядом с ними Ринго.

– Мы примем дары Центина, – произнес ярл. – Золото и драгоценности достанутся семьям погибших. Остальное будет разделено между теми, кто проявил доблесть во время сражения.

Сказав это, Рейн перевел взгляд на выгруженные на причал бочки.

– Сперва вино попробует наш целитель, – добавил он. – После чего…

– Его тоже разделят между защитниками Скьорвина! – выкрикнул кто‑то из толпы.

И тотчас раздались довольные голоса и смех – жители Скьорвина одобрили решение своего ярла. Заодно все хотели продолжить праздновать победу над поверженным врагом. И то, что этот враг признал свое поражение и даже прислал в знак примерения щедрые дары, викингам пришлось по душе.

Рейн кивнул:

– Так тому и быть! – возвестил он. Затем снова посмотрел на мою мать, словно размышляя, что с ней делать. – Госпожа Вейр, вы сможете оставаться гостьей Скьорвина до завтрашнего утра. Но с первыми лучами солнца, как только начнется отлив, ваш корабль должен покинуть порт.

Аннарита кивнула на слова Рейна с самым царственным видом:

– Благодарю вас, ярл! – произнесла она. – Я с радостью воспользуюсь вашим гостеприимством.

Ну что же, на этом официальная часть встречи завершилась, и больше оставаться в порту было незачем. Все зашагали по дороге, протянувшейся от причала к Длинному Дому.

Аннарита принялась пользоваться обещанным гостеприимством, а я порадовалась, что Рейн не предложил той остаться в нашем с Тарис доме. Вряд ли бы тогда я смогла заснуть, ожидая от мамы любого подвоха.

Город тоже вернулся к обычной жизни – торговцы возле порта снова наперебой расхваливали свои товары, в гончарных мастерских и кузнях занялись привычными делами. Дети со счастливыми криками пробегали мимо, играя в победу викингов над Центином, а женщины провожали мою маму долгими и порой завистливыми взглядами.

Она казалась прекрасной райской птичкой, случайно занесенной суровыми ветрами в эти северные края.

Но за ней приглядывали, не без этого. Маму по приказу Рейна сопровождали два викинга, да и остальные из дружины не сводили с нее глаз.

Но постепенно она начала отставать – до тех пор, пока не поравнялась со мной. Явно собиралась поговорить, но первой это сделала все‑таки я.

– Зачем ты здесь? – негромко спросила у нее.

– Прибыла с дарами, чтобы загладить нелепое недоразумение, возникшее между Центином и Хъедвигом, – с легкостью отозвалась она. – А заодно уговорить тебя вернуться домой.

Я усмехнулась. Затем спросила, не скрывая ехидства в голосе:

– А домой – это куда? В Изиль? Или же прямиком во дворец к королю Ийседору?

– Во дворец к своему отцу Ийседору Гервальду, – как ни в чем не бывало поправила меня мама.

– Мне кажется, ты забыла: моего отца и твоего мужа зовут Двейн Райс. Но мы с ним давным‑давно мертвы. Умерли от чумы еще в Калинках. Разве ты этого не помнишь?

Аннарита с недовольным видом качнула головой – словно отгоняла мои слова, как назойливых мух, которым нечего делать на приготовленном ею «угощении».

– Аньез, ты еще слишком молода, но все же запомни мои слова… Только женщина может знать, кто на самом деле отец ее ребенка!

Не выдержав, я снова усмехнулась.

– Но ты‑то этого не знаешь, мама! Или же хочешь сказать, что ты – не женщина?

Ну что же, мне все‑таки удалось вывести ее из равновесия. Мамина броня дала трещину, правда, всего на пару секунд. Аннарита моментально взяла себя в руки.

– Твой отец – Ийседор Гервальд, – твердо произнесла она. – И я готова поклясться Трехликим, что это именно он! Да, долгое время мне приходилось скрывать этот факт от всех, чтобы уберечь тебя от опасности. Ты же знаешь, что на трон покушался этот мерзавец Имгор…

– Прекрати уже ломать комедию, мама! – поморщилась я. – Кстати, что тебе за это пообещали – за то, чтобы ты заманила меня в Центин? Или же тебе угрожали?

Очередная трещина в ее броне, которая затянулась так быстро, словно мама обладала драконьей регенерацией.

– Но я говорю истинную правду, Аньез! – медовым голосом произнесла Аннарита. – Ийседор Гервальд – твой отец, и он ждет не дождется, когда наконец‑таки сможет обнять свою дочь.

Пир давно уже выбрался за пределы Длинного Дома, захватил площадь и даже близлежащие дома. В воздухе пахло дымом от множества костров, жареным мясом, свежеиспеченным хлебом и специями, привезенными с юга.