Возможно, мне нужно было отправиться в город, чтобы поискать его там, но я не могла сдвинуться с места. Ждала на своей башне и не ошиблась.
Я почувствовала это раньше, чем получила видимое тому подтверждение. Поняла, что Рейн пришел за мной, а потом в паре метров от меня вспыхнули синие протуберанцы портала.
Из магического кольца шагнул он… Мой викинг.
Его лицо было в копоти, по щеке протянулась запекшаяся царапина. От него пахло гарью, морской солью и кровью врагов. Но глаза были прежними – смотревшими на меня с любовью и восхищением.
И еще с желанием, не без этого.
Не говоря ни слова, Рейн подошел и меня обнял. А потом поцеловал. Или же это я поцеловала его?..
Но именно в этот самый момент – когда его губы накрыли мои, – все встало на свои места. Я поняла окончательно и бесповоротно, что больше не мыслю ни себя, ни свою жизнь без этого человека.
Глава 9
Под утро я увидела сон.
Я парила на драконе высоко над горами. Летала над заснеженными хребтами и туманными ущельями, где, едва различимые с такой высоты, застыли скованные льдом озера на высокогорных плато.
Воздух тоже был обжигающе‑холодным, и руки мерзли даже сквозь меховые рукавицы.
Но Райни все оказалось нипочем. Она не боялась ни жары, ни ледяного холода. Летела легко, наслаждаясь своей свободой и силой, иногда поднимаясь все выше и выше. Так высоко, что воздух становился совсем уж разреженным и мне было тяжело дышать.
Я сидела в седле, чувствуя под ногами едва уловимые толчки – то, как с каждым взмахом крыльев перекатывались мощные мышцы под кожей моего дракона.
Но на такой высоте я была не одна. Черный дракон держался неподалеку, словно присматривал за нами с Райни.
Он был мощнее и больше моей драконицы и казался мне словно выкованным из металла. Его всадник – тоже мощный и мускулистый, а из‑под остроконечного шлема выбивались светлые волосы.
В этот момент он повернул голову, и я его узнала – даже во сне.
Рейн, это был он!
Именно он разделял со мной эту высоту, холод высокогорья и бесконечную суровую красоту раскинувшихся под нами скал. Я чувствовала его уверенное присутствие всеми клеточками своего тела.
Внезапно поняла, что именно этого я ждала все эти дни с момента обретения Райни – ощущения того, что в небе я больше не одна.
И не только в небе. С Рейном я была больше не одна.
Мне захотелось протянуть к нему руку, хотя я понимала, что его дракон слишком далеко и дотронуться все равно не получится. Но я упрямо вытянула руку, сняв с нее рукавицу…
В этот момент сон оборвался.
Я проснулась от громких голосов – кто‑то проходил мимо нашего дома, смеясь и споря. Затем я услышала, как где‑то рядом пробежали дети – раздались их быстрые и легкие шаги.
Открыв глаза, заморгала и уставилась на пробивавшийся через завешенное шкурой неизвестного мне животного окно свет.
И мне стало предельно ясно – судя по всему, я проспала все на свете.
***
Поднявшись с кровати, я нащупала сложенное на стуле домашнее шерстяное платье. Натянула его, а под него – теплые гольфы, после чего сунула ноги в подбитые мехом удобные сапожки, которые подарил мне Рейн.
В целом, все в этом доме и большая часть моего нового зимнего гардероба были его подарками.
Сладко потянувшись, я с удовольствием отметила, что за ночь восстановился почти весь резерв, порядком растраченный во вчерашней битве.
Иногда не мешает проспать все на свете, сказала я себе.
С улицы тем временем продолжали доноситься оживленные голоса. Кто‑то спорил, кто‑то смеялся, кто‑то зычно требовал еще вина в честь великой победы Скьорвина!..
Тут хлопнула входная дверь – но я знала, что в доме мог появиться только один из наших, чей отпечаток ауры я запечатлела в охранном контуре.
Вчера вечером я снова поставила сигнальные и защитные заклинания, потому что не собиралась рисковать.
И пусть силы меня оставили еще на башне, а Рейн донес меня до дома на руках, наказав немедленно ложиться спать и не вставать как минимум до полудня… Но стоило ему уйти, как я упрямо сползла с постели и все же обратилась к своей магии. Удостоверилась, что защита стоит как нужно, и только тогда вернулась в кровать.
Уснула почти сразу, хотя со стороны Длинного Дома по всем закоулкам города разносились громкие голоса. Жители Скьорвина праздновали победу, да так громко, что иногда сквозь сон мне казалось, будто с гор сойдут последние ледники.
Но ледники так и не сошли, а некоторые горожане, судя по их голосам, до сих пор продолжали праздновать.
Наконец, я привела себя в порядок и вышла в просторную общую комнату.
На кухне хлопотала раскрасневшаяся и улыбающаяся Маиса – судя по ее виду, первая брачная ночь задалась, да и свадьба вышла на загляденье – вместе с победой над центинцами.
Маиса тотчас же принесла мне кружку горячего травяного чая с вересковым медом. И пусть подруга перебралась жить в дом к Ринго, но она продолжала заботиться еще и о нас.
Оказалось, пришел Кассим.
– Значит, уже встала? – произнес он.
Кивнула.
– Все хорошо, – улыбаясь, сказала ему.
Наверное, Маиса заразила меня своим настроением. Да и мне, если честно, не на что было жаловаться.
Но тут я еще раз взглянула в мрачное лицо Кассима и улыбаться перестала. Внезапно поняла, что, несмотря на праздник за окнами, за время, пока я спала, что‑то произошло, поэтому Кассим и явился к нам в дом.
Решил дождаться, пока я проснусь, чтобы сообщить мне о последних новостях.
Я кинула на него еще один быстрый взгляд, гадая, что это могло быть, но рассмотрела лишь залегшую тень усталости под черными глазами.
– Рано утром центинцы прислали письмо с извинениями, пообещав нам дары в знак примирения.
Я замерла.
– Дары – это хорошо, – сказала ему. – И в чем же подвох? Он ведь есть?
И не ошиблась. Подвох был.
– С дарами прибывает их парламентер.
Я поставила чашку с чаем на стол. Ладони внезапно стали скользкими, и я побоялась разбить кружку.
– Значит, парламентер. И кто же он?
Кассим пожал плечами:
– Имени центинцы не назвали, но я думаю, что нам всем стоит быть осторожными. Они здесь по твою душу, Аньез, и не успокоятся, пока тебя не заполучат.
…Я никогда не обладала даром предчувствия. Не верила в знаки и не гадала на кофейной гуще. Но сейчас внезапно почувствовала, что этот парламентер привезет с собой не только дары, но и серьезные перемены.
Центинский парусный шлюп появился на горизонте, когда солнце стояло уже высоко, а его отражение тонуло в ледяной глади залива. Заодно слепило глаза тем, кто пытался высмотреть корабль раньше времени.
Ну что же, еще через полчаса шлюп оказался в пределах видимости.
Он был мал и стремителен, с загнутым носом, вырезанным в форме головы дракона, раздуваемым ветром белым парусом и без какого‑либо флага на мачте. Словно со стороны центинцев это и впрямь была показательная демонстрация мира с дарами, в которую я, как, впрочем, и многие в Скьорвине, по‑настоящему не верила.
Возле пристани прибытия шлюпа ожидали не только Рейн и его дружина, но и другие жители города. Но пусть на берегу собралась внушительная толпа, почти все хранили молчание, и я буквально чувствовала разлитое в воздухе напряжение.
Рейн тоже разделял мои опасения.
Еще утром он пришел в наш дом, буквально сразу после Кассима. Обнял меня, а затем сказал, что я не обязана идти на причал и что, кто бы там ни приплыл со стороны Центина, он разберется с этим сам.
Но мне хотелось увидеть все своими глазами. Посмотреть, кого послали в качестве парламентера, потому что меня терзали дурные предчувствия…
Заодно я мечтала избавиться от нарастающей тревоги, которая буквально пожирала меня изнутри с того самого момента, когда я узнала, что Центин посылает к нам парламентера.
