Правила семьи Райс. Тетралогия (СИ) - Гринберга Оксана

Люди смеялись, пели, ели и танцевали. Заодно не забывали поднимать кубки – Скьорвин второй день подряд праздновал заслуженную победу.

В Длинном Доме царило ничуть не меньшее веселье.

Рейн сидел во главе большого стола. Рядом с ним были Ринго и еще несколько старших из дружины. Мне тоже нашлось место рядом с ярлом, и за Аньез Райс было поднято немало тостов.

Заодно привечали девушек из Аль‑Убари, ставших с их драконами героинями последней битвы.

Сам же стол буквально ломился от еды, и ее продолжали выносить. Мясное рагу, копченые окорока, тушеная капуста с можжевеловыми ягодами, свежий хлеб, только что из печи, и пироги с начинкой из мяса, лука и грибов.

В очаге на вертеле медленно вращали целого кабана, щедро политого медом. Вино тоже лилось в избытке, но, к моему спокойствию, не центинское.

Несмотря на вердикт целителя, заявившего, что яда в вине им не обнаружено, подарок из Центина решили приберечь для другого случая. Бочки убрали подальше в погреб, а вместо них выкатили те, которые Рейн привез из Хастора.

Правда, сам ярл почти не пил – как и большинство из его дружины. Их чаши оставались нетронутыми, хотя веселье вокруг только нарастало. Становилось все громче и оживленнее, как и песни, которые то и дело затягивали за столом.

– Они гуляют, – склонившись к моему уху, негромко произнес Рейн, – но при этом всем приказано сохранять бдительность. Мы будем осторожны до тех пор, пока флот Центина окончательно не уберется от наших берегов.

Я кивнула, полностью разделяя его опасения. Мой взгляд в очередной раз скользнул по рядам пирующих и остановился на маме.

Аннарита блистала, словно присутствовала не на пиру в северном городе‑крепости, а очутилась на королевском балу в Изиле.

Перед началом застолья ей отвели комнату на втором этаже Длинного Дома, и мама успела переодеться. На ней было дымчато‑серое с фиолетовым отливом платье, подчеркивающее ее статную фигуру и тонкую талию. Волосы, собранные в высокую прическу, украшены нитями жемчуга.

Она сидела в окружении суровых воинов, но, судя по ее лицу, чувствовала себя вполне комфортно.

Я не слышала, о чем она говорила, – до нее было довольно далеко, да и шум за столом стоял оглушительный. Но по движениям ее губ, по томным взглядам и обольстительной улыбке мне стало понятно, что мама старалась изо всех сил.

Очаровывала одного за другим.

После мужчин мама перекинулась и на женщин – о чем‑то долго беседовала с Бринной, с самого начала пира сидевшей в стороне с обиженным лицом, то и дело косясь в мою сторону.

Ну что же, мама себе не изменяет, решила я, после чего принялась за еду. Подумала, что мне пригодятся все силы – как душевные, так и физические (надеюсь, хотя бы до магических не дойдет!).

Нам с мамой нужно было поговорить по душам, и я подозревала, что беседа выйдет не из простых.

Еще через полчаса Аннарита встала из‑за стола, но направилась вовсе не к лестнице, ведущей на второй этаж, и даже не к выходу на задний двор, где находились отхожие места.

Она двинулась в сторону кухни.

Я склонилась к уху Рейну:

– Пожалуй, мне стоит за ней приглядеть. Нет, не нужно идти со мной. В любом случае я справлюсь сама.

Он не стал возражать, и я встала из‑за стола. Сначала мне показалось, что мама собирается попасть в погреб – туда, где хранились бочки с вином и запасы. Может, решила, что наконец‑таки пришло время нас травить?

Но Рейн давно поставил там охрану, так что это было совершенно безнадежным делом.

Но мама даже не взглянула в ту сторону. Вместо этого прошла мимо кухни и выбралась наружу через боковую дверь.

Я вышла за ней следом.

Луна висела низко – яркая и круглая – на усыпанном звездами небе. Воздух пах талым снегом, а порыв ветра принес аромат жареного мяса со стороны площади перед Длинным Домом.

Аннарита стояла у стены и смотрела на небо. Когда я подошла, она даже не обернулась.

Вот и я застыла, разглядывая мать. В лунном свете ее лицо казалось спокойным и умиротворенным.

– Неужели ты и правда приплыла сюда, чтобы всех отравить, а меня увезти в Центин? – не удержавшись, спросила я.

Мой голос прозвучал холодно и язвительно.

– У меня нет другого выхода, – пожала мама плечами. – Двейн Райс сбежал. Когда за ним пришли люди Ийседора, его уже нигде не было. Кто‑то его предупредил, так что он забрал свою молодую жену с детьми и исчез. Говорят, ему помогли выбраться за пределы Центина.

Я кивнула.

– Рада это слышать. Отличные новости, – сказала ей.

Но мама так не считала.

– Зато мне сбежать не удалось. Да и не стала бы я этого делать! Прятаться и убегать – не мое.

– Тогда что же твое, мама?

– Я хочу прожить лучшую свою жизнь, и мне непременно это удастся. Если я привезу тебя в Изиль, то я стану королевой Центина. Ийседор возьмет меня в жены как мать своего единственного ребенка.

Меня передернуло, когда я вспомнила об аудиенции у Ийседора Гервальда. Стать женой… этого огромного черного паука?

Но маму, похоже, ничего не смущало.

– Погоди, а как же твой муж? – поинтересовалась я. – Не думаю, что лорду Вейру придется такое по душе.

Мама усмехнулась, затем сказала, что Эммерих Вейр никакая не проблема. Конечно же, потому что у нее имелась другая, посерьезнее.

– Я никуда с тобой не поеду, – сообщила ей.

– Знаю, – спокойно отозвалась она. – Уговаривать нет никакого смысла. Тебя можно привезти в Изиль только силой. А потом ты смиришься, Аньез!

Я посмотрела ей в глаза. Удивительно, она говорила с совершенно серьезным видом!

– И как же ты собираешься это провернуть? Никто не пил вина, подаренного Центином. Город готов к обороне, а на сторожевых башнях не спускают с моря глаз. К тому же помимо умелых воинов и собственного флота, у нас есть еще три… Вернее, четыре боевых дракона!

Райни, которой скормили половину коровьей туши, почувствовав, что я говорю о ней, тотчас же ответила мне ленивым согласием. Она укладывалась спать вместе с тремя своими крылатыми подругами за воротами Скьорвина. Но если нужно, они моментально поднимутся в воздух – так мне и сказала.

Аннарита не ответила сразу. Сперва на ее губах появилась довольная улыбка.

– Вино вы не пили, зато вы ели хлеб, – сообщила мне с видом победительницы. – А еще пироги, мясо и овощи. Все, что стояло на праздничном столе.

– И что из этого? – пожала я плечами.

– То, что одна ревнивая девица из местных заодно с теми, кто ей сочувствует, подмешали во всю еду на пиру несколько капель из флакона, который я им дала. О, это отличное средство!..

– Не верю! – покачала я головой. – Бринна бы на такое не пошла.

Хотя уже понимала, что мама не врет. Ставки в этой игре слишком велики, и мама сделала отличный ход. Нашла наше слабое звено – Бринна и ее друзья‑охотники, которые считали, что в Скьорвине мне не место.

Они могли на такое пойти!

– Я всего лишь пообещала, что мы заберем тебя с собой. Сказала, что мы здесь только из‑за тебя и никому другому не причиним вреда. Вместо этого немедленно отплывем с тобой в Центин. Все это ей только на руку – уже скоро тебя не будет, а ярл, которого она так любит, останется в полном ее распоряжении.

Это накатило внезапно. Сперва ударило по слуху – и шум пира вдруг стал казаться ватным, а потом его словно унесло порывом ветра.

Затем к горлу подобралась дурнота. Стало жарко, тогда как пальцы оставались ледяными.

Зрение тоже сбоило – мне показалось, будто воздух загустел, превратившись в тягучее варево. Цвета расплывались, рассыпались на составляющие, и это вовсе не походило на действие обычного снотворного.

К тому же у меня не получалось обратиться к своей магии. Я забыла, как это сделать, – мысли замедлились и текли еле‑еле.

«Мне нужно предупредить Рейна… Рассказать остальным!» – крутилось в голове.

Я едва помнила, как очутилась в Длинном Доме, и не понимала, почему мама позволила мне уйти. Кто‑то подхватил меня по дороге, не давая упасть, потому что я едва держалась на ногах. Но потом он и сам упал, а я завалилась на него сверху.