Индульгенция 4. Без права на сомнения (СИ) - Машуков Тимур

— Ага. Да как же. Однако бездарно прозевал убийцу.

— Это случайность, и больше такого не повторится. Я трезво оцениваю свои силы и знаю, что могу, а что нет. Скоро в академии наступят другие порядки, уж ты мне поверь.

— Значит, рекомендуешь Свету, да? –задумалась она. — Боюсь, мы с ней не сработаемся.

— Чего это? Моим будущим женам надо учиться ладить друг с другом. А тут посидите вместе, пообщаетесь — глядишь, и притретесь, и мы замутим тройничок.

— Похотливый кобель.

— Ой, можно подумать, ты об этом сама не думала! Уверен, начни я к тебе сейчас приставать, ты будешь сопротивляться… Но не очень сильно.

— Хочешь проверить? — чуть сощурилась она.

— Зачем? Все приходит вовремя к тому, что умеет ждать. Ты ведь за все время нашего разговора ни разу не возразила, когда я тебя назвал своей будущей женой. То есть, ты об этом думала и внутренне согласилась. Осталось лишь перестать сопротивляться внешне.

— Так, значит, да? — она встала, обошла стол и встала передо мной. А учитывая, что я сидел, вид снизу на ее стройные ножки открывался крышесносный. — Ты настолько уверен в себе, что и за меня все решил?

— Нет. Это ты уже все решила и согласилась.

Мои руки обвили ее ножки и прижали ко мне. Она дернулась, посмотрела на меня, но не отстранилась.

— Прими уже это как факт — ты моя, просто внутренне борешься с этой мыслью. Тяжело, наверное, думать о ком-то, кроме себя.

Я чуть надавил, и она, подавшись еще вперед, оказывается у меня на коленях.

— Пусти! — ее шепот прозвучал как крик птицы, которая сама летит в сети и понимает, что уже не может свернуть.

— А если нет? — прижал я ее к себе покрепче.

— Ну, тогда тебе придется взять на себя ответственность за нашу дальнейшую жизнь.

— Нашу? Значит, все-таки да?

— А ты еще этого не понял?

— Просто хочу услышать это от тебя.

Она чуть отстранилась, посмотрела мне в глаза, будто пытаясь в них что-то увидеть или запомнить. А может, просто понять, что назад действительно дороги нет.

— Я выйду за тебя.

— Горько, — шепнул я, и наши губы встретились. Сладко, вкусно, нежно, трепетно. Я не давил и не давал волю рукам — все было вполне целомудренно. Дикого зверя надо постепенно приручать к хозяйской ласке. Она должна сама искать ее, желать и делать все, чтобы получить.

— Все-таки ты гад, каких поискать, Раздоров, — прижалась она ко мне, спрятав голову на груди. — Жила же до тебя тихо-мирно. Так нет, явился, весь такой загадочный и самоуверенный…

— Так на другого ты бы и смотреть не стала. Кому интересны комнатные болонки, когда рядом ходит имперский волкодав? Он ведь и с детьми поиграть сможет, не навредив им, и глотку любому вырвет, кто на них хотя бы косо посмотрит.

— Д. д. дети?

— Не меньше двух, — кивнул я. — Хочу большую семью. Поэтому придется постараться.

— Сейчас я к этому точно не готова, -выскользнула она из моих объятий.

— Так никто ж не говорит о том, что сейчас, — улыбнулся я. — Перед этим важным процессом надо как следует потренироваться. Много и часто.

— Похотливый кобель.

— Меня так уже называли. И всем это нравилось.

— Ладно, иди уже, женишок. Вечером я загляну к тебе, и мы обсудим план… тренировок, — вызывающе на меня посмотрев, она облизала язычком губки так, что я остро пожалел, что сейчас не вечер.

Помахав ей рукой — подходить ближе я не рискнул, боясь не сдержаться, — я вышел, подышал, успокоился и пошел на лекцию. Но не дошел…

Глава 10

Глава 10

— Раздоров!!! — трое из ларца с одинаковыми, не обезображенными интеллектами мордами преградили мне дорогу.

— Его Темнейшество Видар Григорьевич, шавки подзаборные. Извольте обращаться к князю правильно.

Светлые Перевертышевы, ага. Решили отомстить, надругаться, а заодно и плотно поесть? Прикольно. Я вот тоже чет проголодался, и чай как-то слишком быстро усвоился. А собак вообще едят? Или они волки? Черт, я совсем запутался!

— Ты сейчас сдохнешь, — злобный оскал, сопровождавший эти слова, наверное, должен был кого-то напугать, но меня лишь рассмешил. Ну да, стоят трое дурачков с третьего курса, рангом не выше гридня, а гонора-то аж на воеводу, не меньше. — Рвем его! Стая — вой!!!

Тени коридора академии сжались вокруг, как лапы голодного зверя. Каменные стены, пропитанные запахом столетий, дрожали от тяжелых шагов. Трое. Их глаза светились желтым ядом, клыки обнажились в рычащих гримасах.

Оборотни. Не звери до конца — когти уже прорвали кожу на пальцах, но человечьи черты еще цеплялись за их лица. Они двигались в полукруге, отрезая путь к отступлению.

Первый, массивный, с плечами, как у быка, скрипел зубами. Второй, стройный и гибкий, крутил в руке обломок цепи — украденный, видимо, из пункта сдачи металлолома. Третий, низкорослый, с перекошенной от злобы челюстью, царапал стену, оставляя борозды в камне. За это, я думаю, ему еще прилетит позже — академия резко отрицательно относится к порче своего имущества. Но сейчас в глазах зверя не осталось ничего человеческого, способного осознать свою ошибку.

Адреналин ударил в виски, превратив дыхание в свинцовые вздохи. Я отступил на шаг, сохраняя дистанцию. Попади я им в когти, и сразу разделят на кучу маленьких Видаров.

— Сожру! — прошипел низкорослый, прыжком сокращая дистанцию.

Его когти метнулись к моему горлу — я рванулся влево, чувствуя, как они рассекли воздух в сантиметре от шеи. Рука сама взметнулась вверх, локоть врезался в переносицу. Хруст. Вопль. Кровь брызнула на мою щеку, горячая и липкая.

Но времени на торжество не было. Массивный бросился вперед, как таран. Я крутанулся, пропуская его мимо, край кулака врезался мне в ребро — взрыв боли, дыхание сплющилось. Но его инерция стала для меня оружием: схватив за шею сзади, я вколотил его головой в стену. Камень треснул, крошась под ударом. Оборотень осел, но сознание не потерял — его лапа вцепилась мне в бедро, когти впились в мышцу. Рев исторгся из глотки, я рванул, оставив клочья ткани в его хватке.

Цепь третьего свистнула в воздухе. Удар пришелся по плечу, рука сразу онемела. Стройный хохотал, крутя звенья над головой.

— Р-р-р-р-разорву! — его голос был как скрежет железа.

Я бросился под очередной взмах, пригнувшись, и врезался в него грудью. Руки сцепились — его пальцы с когтями рвали мои рукава, ища плоть.

Колено в живот. Он согнулся, я схватил его за волосы, таща к окну. Стекло разбилось от удара его затылка, осколки впились в кожу. Он вывернулся, царапая мне грудь, но я успел схватить обломок цепи — и всадил ему в бок. Ребра хрустнули под металлом.

Бедро горело болью, кровь стекала по ноге, но я уже развернулся к первому. Массивный поднялся с окровавленным лбом. Его глаза сузились, зрачки дрожали.

— Убью! — рявкнул он, бросаясь.

Мы сошлись в центре коридора, его руки схватили меня точно железные тиски. Дыхание сперло, ребра скрипели. Но его голова была близко — я боднул лбом, целясь в нос. Хрящ подался, кровь хлынула рекой.

Тиски ослабли — я вырвался, схватил его за пояс и рванул вбок, используя его же вес. Он рухнул на колени, а мой ботинок врезался в челюсть. Зубы вылетели, смешавшись с криком.

Низкорослый, с изуродованным лицом, прыгнул сзади. Его когти впились в спину, разрывая кожу. Я упал вперед, перекатываясь, придавив его телом. Его нога хрустнула под моим весом. Визг. Вскочил, схватив его за сломанную конечность, и закрутил, пока колено не вырвалось из сустава. Тело дернулось, глаза закатились.

Оставшиеся двое поднимались, но уже медленнее. Стройный, хромая, выплюнул окровавленный зуб. Массивный, с перекошенной челюстью, пытался встать на дрожащие ноги. Я шагнул к нему, игнорируя боль.

Удар кулаком в висок — он рухнул, ударившись головой о пол. Стройный бросился в последний рывок, но я поймал его руку с когтями, выкрутил до хруста, затем своим коленом сломал его коленную чашечку. Его падение сопровождалось хрипом.