Арин (СИ) - Соколова Анюта

Возвратившись, Неда застаёт меня читающей в моей комнате и хвалит за сообразительность. Осмелев, я решаюсь спросить её:

– Почему у тебя одна книга без названия?

Она стоит ко мне спиной, завязывая тесёмки передника. Отвечает не сразу:

– Ты рылась в книгах?

– Мне пришлось искать «Трога», – обиженно тяну я. – Книга стояла рядом. Я читала, но ничего не поняла. Та женщина, она разбилась? И кто такие «Высшие»? И «охранники»? И почему ты говорила, что я прошла все руны, когда я не знала эти?

– Это древние руны, – голос Неды спокоен. – Они вышли из употребления. Ты выучила бы их потом.

– А что они означают?

– Названия исчезнувших итлунгских родов.

Я широко открываю глаза.

– Значит, она спрыгнула! Я так и знала.

Неда усмехается.

– Всё-то ты знаешь. А Кирч тебе гостинца прислал. И подарок. Ждёт тебя внизу.

– Подарок! – воплю я. – Ура! Какой подарок, Неда?!

Я уже не помню о той странной книге. И никогда больше не видела её.

После смерти Неды, разбирая её наследство, я просматривала и книги. Но этой среди них не было, да я и не искала.

***

На Тропе трудновато следить за временем, здесь никогда ничего не меняется. Свет всегда одинаково мягкий, ветер дует с определённой силой, поверхность низа однообразно ровна и гладка. Поэтому самое правильное – ориентироваться по самочувствию. Чувствуешь, что устал, – сходи. Я зорко следила за своими спутниками, боясь упустить момент проявления первых признаков истощения. И когда Орри в очередной раз подавил зевок, притормозила Гнедко.

– Пора передохнуть.

Итлунг слабо запротестовал, явно больше для виду. Я взяла поводья обеих лошадей и увлекла их за собой в тоннель перехода. Всадников на сей раз не предупреждала, пусть привыкают.

Замечательная особенность Троп – сходишь с них всегда в Лесу. Непостижимо, да? Вот вроде бы ты можешь оказаться где угодно – на шумной улице перед колёсами мчащейся упряжки, в хлеву со скотиной, внутри дома в хозяйской спальне, в ледяной воде реки или озера… Мало ли неподходящих мест! Нет, всякий раз тебя заботливо опускают на мягкий коврик из мха посреди лесной полянки. И теперь, привычно мысленно поблагодарив Лес за предусмотрительность, я сползла с жёсткого седла на пружинистый холмик тоцу и с наслаждением растянулась во весь рост. Гнедко хитро смерил меня блестящим тёмным глазом и незамедлительно перебрался к Звёздочке. Рэй и Орри расположились справа и слева от меня, причём итлунг с нескрываемым удовольствием последовал моему примеру, в то время как его телохранитель, хоть и соизволил сесть, но держался напряжённо, зорко всматриваясь в лесную чащу и прислушиваясь к малейшему шороху.

Встречались ли в вашей жизни люди, вызывающие в вас необъяснимое раздражение – одним своим видом, манерой, особенностью двигаться, глядеть, говорить? Если да, вы меня поймёте. Рэй раздражал меня постоянно – тем, что смотрел на меня, уставившись в упор, словно дешёвый гипнотизёр на ярмарке. Тем, как сидел с независимым и отрешённым видом – мол, я сам по себе, ты сама по себе, знать тебя не знаю и знать не хочу. Его манера криво усмехаться с сознанием собственного превосходства вызывала во мне жгучее желание сбить эту усмешку с его губ. Любой другой на его месте мог бы рассчитывать на моё снисхождение – только не он. Глядя на его непроницаемое лицо, я испытывала неодолимую потребность подразнить, вызвать на спор, на ссору – лишь бы не оставлять в покое.

– Расслабься, Рэй, – бросила я ему. – В Лесу безопасность путников защищена Договором.

– Не для Братства, – сухо ответил он.

– Будет тебе, – подал голос Орри. – Одно дело, кричать на всех углах, что пора плюнуть на Договор, и совсем иное – действительно так поступить.

– Орри, куда тебя отвёз Керт? – вкрадчиво спросил Рэй. – В Мерденский лес. Где он тебя оставил умирать? Прямо в Лесу. Сомневаюсь, чтобы подобное разрешал Договор. Значит, не все в Братстве трепачи и пустозвоны.

Он был прав, я вынужденно признала это, но тайком показала язык его жёсткой спине с выпирающими лопатками. По злосчастному стечению обстоятельств, именно в тот момент Рэю приспичило обернуться и увидеть мою гримасу. Смерив меня с головы до ног, вернее, до того места, откуда они (то есть ноги) растут, он отвернулся, сделав вид, что ничего не произошло. Орри, пропустивший эту забавную пантомиму, удивлённо поинтересовался, почему я смеюсь. Пожав плечами, я ответила ему невпопад, что нам пора обратно на Тропу, если мы хотим успеть в Рогал до вечера.

Очередную часть пути мы проделали молча. Каждый думал о своём. Орри, не иначе, вспоминал свою невесту, настолько отрешённым и просветлённым стало выражение его лица. Сейчас, как никогда, он годился для иллюстрации к любой книге итлунгских легенд с подписью внизу: «Юный лорд такой-то, влюблённый в леди сякую-то». Даже не до конца отмытый с волос зеленоватый оттенок лишь прибавлял юноше очарования. Вообще, надо отдать ему должное, для наследного лорда он вёл себя более чем прилично. Я ожидала от него капризов избалованного прислугой неженки, но, похоже, под изящностью сложения и дорогими тканями костюма пряталась отнюдь не изнеженная душа и довольно-таки твёрдая воля. Без поддержки всесильного папочки, без армии не впасть в панику, не раскиснуть – это о многом говорило. О чём размышлял Рэй, не имею понятия. Сама я пыталась разобраться в той каше, что заварилась у меня в голове при упоминании Свитка.

Итак, если поверить Орри (памятуя о наказах Неды, верить следует с оглядкой, особенно на слово, ничем не подкреплённое, – отсюда и «если»), существует документ, свидетельствующий об искажении нашей истории. Это произошло в такой туманной дали, что вряд ли теперь докопаешься, когда всё случилось и что послужило причиной. Допустим, это правда. Тогда, за отсутствием прямых доказательств, попробуем найти косвенные. Период в истории, о котором не дошло сведений. Нескладывающиеся тексты книг, из которых были изъяты куски. Упоминание названий, имён и событий, не встречающихся более нигде. Тот, кто обстряпал такое дельце, не мог подменить все накопленные знания и записанные легенды. Бо́льшую часть ему, наверно, пришлось уничтожить. Но где-то что-то должно было сохраниться! В малоизвестных книгах, в древних рукописях, запрятанных в святилищах и Храмах, в оригинальных вариантах легенд, в песнях, сложенных в отдалённых уголках Авендума…

Только, чтобы отыскать это, придётся годами рыться в библиотечной пыли! Мысли вызвали першение и щекотание в носу, словно я уже надышалась «запахом веков», как говаривала Ли́сса, заведующая школьной библиотекой в Ские. Нужен историк, назубок знающий события прошлого. Где найти такого? – спросила я себя и сама же ответила: в Эрлинге. В Королевском университете, куда настойчиво и безрезультатно пытался отправить меня отец. Не то чтоб я что-то имела против университета, нет, просто понимала, что я и столица – вещи несовместимые. Я и Ские выносила-то с трудом, хоть он и в дне пути от Мердена. Что уж говорить об Эрлинге! Предложение поехать туда довершать образование было встречено мною в штыки, и я стойко обороняла свои позиции, пока отец не сдал свои. Университет, насколько мне известно, является полноправным королевством в королевстве, подчиняющимся одному Дирину, и то со скрипом. Кроме студентов и преподавателей, он как магнитом притягивал к себе всех имеющих хоть какое-нибудь отношение к наукам. Талантливые самоучки, непризнанные гении, богатые дилетанты, претендующие на известность, так и вились вокруг него роями. Среди них обязательно найдётся нужный мне человек.

Но это лишь одна сторона проблемы. По-прежнему неясно, кто такой Керт и почему ему так важно убить Орри не проливая крови. Обряды итлунгов, при их внешней условности, скрывают глубокий тайный смысл. Упускать это нельзя. Уверена, если я найду ответ на данный вопрос, я разгадаю и главную загадку, подкинутую мне Керн-ит-Иртом. С Алькреном более-менее понятно. Таких жаждущих власти побочных братцев, кузенов и прочих, в чьих жилах есть хоть капля крови лордов, полно во все времена. А вот тип из Пророчества… Пусть он итлунг и глава Братства, мечтающего прижать людишек, ему невыгодно разглашение содержания Свитка. Слишком уж его поступки отдают личной неприязнью. Дирин, даром что лорд, сына и наследника живым в землю не закопал бы. Может, даже заточению не предал бы. Скорее, уговорил бы. Мало ли у влиятельного лорда поводов сделать сына посговорчивее? Та же Дилона, к примеру. Выбирай, дорогой сынок, что тебе важнее – мифическая истина для всех или реальное счастье для себя? Я покосилась на Орри. Он, конечно, славный, чистый, честный… Но вряд ли выбрал бы не любимую девушку, а сомнительную правду, которую ещё и доказывать придётся с риском для жизни и ущербом для чести рода…