Пара для проклятого дракона (СИ) - Гераскина Екатерина

Но черт возьми… Если допустить, что его предок действительно так поступил, то где гарантия, что Селий — не такой же? Где гарантия, что он уже не играл со мной точно так же, как его родич когда-то сыграл с моим?

У него та же кровь. Та же жажда власти. Та же безумная одержимость.

А ведь все его действия, слова падали на благодатную почву. Талант к манипулированию у Вальдренов в крови, как и железная выдержка.

Я вспомнил, как жил прежде. На широкую ногу.

Без оглядки. Без правил. Без чувства вины.

Жил одним днём — и был в этом искренен. Тогда мне было плевать на всех и каждого.

Я знал одно: всё в этом мире продаётся и покупается. Главное — правильно назвать цену.

Я был холодным, расчетливым. Даже проклятие, что висело на мне, казалось просто фоном — частью моей судьбы.

Я знал, что сдохну, рано или поздно. Что не передам это проклятие дальше — потому что не будет наследника.

И именно потому мне не нужна была никакая женщина. Особенно любовь. Особенно чувства. Особенно… она.

Но потом я встретил её. Амелию.

Я не мог даже представить, что Селий тоже положит на неё глаз. Мы с ним, как два самца, как два зверя, решили поспорить — кому из нас она первой проявит интерес. Детская, тупая бравада. Только тогда я ещё не знал, что проиграть — это не про десять золотых, стоящих на кону. Это про душу.

Потому что я влюбился. Влюбился по-настоящему. По-настоящему и навсегда.

Влюбился в ту, кого раньше счёл бы слабостью. В ту, кто пробудил во мне то, от чего я сам столько лет бежал. Чувства.

И с каждым днём я погружался в них глубже. Всё, что я когда-то презирал, — доброту, нежность, верность — я увидел в ней. И захотел сохранить это. Но как сохранить, если ты сам проклят? Если твоё проклятие — смертельно? Я знал, что умру. Я знал, что не хочу вовлекать Амелию в это.

Я пытался держаться на расстоянии. Снова и снова. Но чем сильнее я отталкивал её, тем сильнее хотел быть рядом. Потому что впервые в жизни мне было не всё равно.

А теперь Селий. Снова он. Снова этот род. Снова та же история.

Как и тогда, предок Селия завидовал и желал того, что принадлежало моему. И снова — женщина между нами. Только теперь это моя истинная. Моя пара. Моя. И он хотел отнять её у меня.

Кровь стучала в висках. Дракон внутри не утихал.

Я чувствовал, как во мне загорается пламя.

Не просто огонь — это была ярость. Слепая, первобытная.

Но я держал себя. Потому что у меня была цель. Я должен защитить Агнию.

Даже если для этого придётся сжечь половину Империи.

Я вышел из подвала, а потом — из заброшенного дома на окраине города. Запрыгнул на лошадь. Занимался рассвет.

Мне нужно было составить донесение Альберу. А потом — ожидать предсказуемого представления.

Вскоре я уже был дома, под своей же личиной. Вошёл в особняк. Меня встретила экономка — молча. Я кивнул ей, отпустил ее.

Принял душ, переоделся в подходящую для казематов одежду. Спустился вниз, сел на диван, зажёг камин. Подался вперёд, устроил локти на коленях и смотрел на языки пламени.

Моя память уносила меня почти на пять лет назад.

Снова и снова я вспоминал то, что было между нами.

Между Агнией и мной.

Оказалось, что она — другая. Не такая, как я привык. Она не падала к ногам, не смотрела в рот, не пыталась понравиться. Не хотела иметь ничего общего — ни со мной, ни с Селием. Как бы мы ни ухаживали, как бы ни старались — она не отдавала предпочтения никому.

Равнодушная, холодная. Недосягаемая.

Сам не помню, в какой момент азарт в груди разгорелся до огня, и вспыхнули чувства. Помню, как долго добивался её. Как Селий отступил. А я — нет. Я продолжил. Уперто, слепо, жадно.

Помню, как провели вместе ночь. Она была… самой потрясающей. Самой запоминающейся. И самой настоящей. А потом…

Потом этот ублюдок — Селий — ворвался в комнату вместе с нашими «друзьями» и торжественно объявил о том, что мы поспорили и кинул на пол десять золотых. Что мы «поставили» на неё. На женщину, в которую я влюбился.

И он был прав. Откуда ему было знать, что игра переросла в жажду обладать.

Я помню, как Амелия судорожно одевалась, как собиралась, как убегала, даже не глядя мне в глаза. А я бил морду собственному другу. Пока он смеялся. Пока харкал кровью.

Кто-то из друзей — тварь — доложил обо всём ректору. Меня сразу же отправили в карцер. А утром — первым же рейсом, без права слова, без связи, без шанса — на практику. На самую жёсткую.

Там меня почти убили.

Через месяц я должен был вернуться, но нас с Альбером и Роем закинули не в то место и не в то время. Мы едва не сдохли. Но выжили. Вернулись через два месяца — уже кровными побратимами. Испачканные в крови и клятвах, но живые.

Когда я вернулся в академию — Амелии-Агнии уже не было. А те дружки, кто таскался за мной рассказывали о том, как кто-то поимел её, кто-то купил за кольцо, браслет.

Меня корёжило без неё.

Но больше всего — от того, что она оказалась такой же, как все. Продажной. Меркантильной.

И все, как один друзья, говорили одно и то же.

А тогда… даже мысли не возникло, что это неправда. Даже когда я не выдержал — и один из её «покровителей» захлёбывался собственной кровью — он не признался, что врал.

Лишь говорил, что и сам пострадал от её жадности. Что она унесла с собой дорогой гарнитур, платья от модистки, браслет его бабушки даже прихватила.

И даже, скотина, махал чеками и адресом доставки — прямо до комнаты Амелии.

А её соседка… та тоже подтверждала все эти слова.

Только Альбер тогда меня и остановил от кровавого безумства, что овладело мной.

А я лишь ещё сильнее утвердился в мысли: каждая женщина — продажна. Надо только знать цену.

Так было и с Роуз.

С ней всегда всё было предельно ясно: статус, деньги, положение в обществе. Никаких иллюзий. Только холодный расчёт.

Но теперь у меня слишком много вопросов к тем самым «дружкам»… и парочке леди, с которыми мы учились. Это сейчас…

А тогда… я только и мечтал, что забыть Амелию. Ее губы, ее глаза, ее касания и поцелуи. И даже потом начал радоваться, что именно так все и вышло. Я мог придерживаться своего плана на жизнь. Быть без наследника, жить без чувств и адовой любви.

Потом мне передали должность Карателя. Началась новая жизнь. Жизнь без права на слабость. Без надежд.

И вот теперь я понимаю сколько времени было потрачено… что между нами пропасть. Между нами бездна.

Вальдрены — этот род вообще не должен существовать. То, что сделали эти твари, не поддаётся прощению. Ни короной, ни мной лично.

Если и стоит с чего-то начать — так именно с них. Альберу стоит знать, что к нему скоро придут гости. Родственники Селия. Верхушку этой гнилой ветви надо выжечь. Остальных — позже. Более мелких карателей, вставших на сторону Селия, я трогать не счёл нужным. Пока. Не их черёд. Но я доберусь до каждого.

Раздался стук в дверь. Я не счёл нужным открывать.

А вскоре прогремел взрыв.

Я и тогда не шелохнулся, только слегка склонился вперёд, глядя на огонь в камине.

Пришли.

Смело с их стороны так себя вести.

Из коридора донеслись топот ног и приказы:

— Лорд Блэкбёрн, немедленно явитесь!

А потом они вошли в гостиную.

И я услышал голос за спиной:

— Именем Императора Дариуса Голда, вы, лорд Дориан Блэкбёрн, обвиняетесь в измене короне и в связях с Орденом.

Я медленно встал и повернулся. Усмехнулся.

— Какая встреча, лорд Марцел Дельор. Сам министр внутренних дел Империи посетил мой дом.

Глава 21

Дориан, наше время

— Проводи меня в камеру лорда Блэкбёрна, — отдал я короткий приказ дежурному на проходной.

Стоило тому только поднять глаза от какой-то затёртой газеты, как он резко подскочил, встал по стойке смирно и отдал мне честь.

Казалось, он бы с радостью отдал не только честь, но и свою жизнь — так яростно он пытался угодить, изобразить преданность. Мысль эта вызвала во мне усмешку. Каждый раз одно и то же, когда они видят это лицо.