Темный феникс. Возрожденный (СИ) - Бойков Федор

В следующий миг он выкинул вперёд правую руку. Лезвие кинжала со свистом рассекло воздух. Я растворился в тенях, и клинок скользнул очень близко от моего бока.

Тьма уже почти забрала меня, но я не уйду, пока не отомщу.

Я материализовался позади бывшего ученика. Мой кулак, объятый чёрным пламенем, впечатался ему между лопаток. Люциан заорал от боли и развернулся, выплеснув в ответ волну пламени тьмы.

Я взмыл вверх на теневых крыльях, чувствуя, как жар опаляет подол плаща и сапоги.

— Ты проиграл, учитель, — крикнул он снизу. — Даже тебе не вынести последствий разрушения Сердца!

В ответ я щёлкнул пальцами. Пепельный шторм обрушился на зал — миллионы раскалённых частиц заполнили пространство. Люциан исчез в серой мгле, но я знал — он не сдастся так просто.

И действительно — через секунду из облака пепла вырвалось сразу несколько копий тьмы. Они прорезали воздух, пытаясь достать меня. Я уклонился от каждого из них, но перед глазами на миг вспыхнула тьма, и я пропустил удар кинжалом. Отравленное лезвие скользнуло по ребру.

— Ты был хорошим учеником, но плохим братом, — проговорил я, чувствуя, как яд обжигает нутро, сплетаясь с энергией разрушенного Сердца. — А ведь я думал передать Орден тебе…

Я выпустил пламя тьмы. Две волны пламени столкнулись, взорвавшись чёрным фейерверком. На мгновение я увидел лицо Люциана — такое знакомое, такое чужое. Наши взгляды встретились сквозь пепельную завесу. В его глазах больше не было ненависти — только холодная, безжалостная уверенность убийцы, который видит финал.

Я упал на колено, чувствуя, как яд разъедает вены. Тьма уже затягивала сознание. Люциан снова ударил, я парировал и ударил в ответ. Мы знали все приёмы друг друга.

Но я бы всё равно смог победить, даже несмотря на то, что яд делал своё дело, а тело отказывалось подчиняться. Вот только меня уже ждали мои птенцы, мои братья. Да и тьма звала тихим шёпотом где-то на грани сознания.

— Ты сам научил меня всему, — прошипел Люциан, ловя моё запястье и занося кинжал.

— Точно… но есть одна вещь, о которой не сказано даже в запретных книгах, — прохрипел я. — То, чему я не успел тебя научить.

— Что? — он нахмурился, а я рванулся вперёд, подставив грудь под его клинок.

— Как умирает тёмный феникс, — медленно проговорил я, едва ворочая онемевшим языком.

Лезвие вошло по самую рукоять. Моя кровь брызнула на артефактные доспехи Люциана и его удивлённое лицо.

Пламя возмездия вспыхнуло между нами, заволакивая тьмой весь храм. В глазах моего ученика отразился ужас, он даже попытался убежать, но куда там! От пламени возмездия нет спасения.

Оно не просто сжигает, оно возвращает всю боль тому, кто причинил вред носителю или его союзникам. И чем больше страданий причинил враг, тем сильнее разгорается пламя. Люциан командовал войсками, которые убили всех верных мне фениксов, и теперь получил обратно всё, что использовали он и его люди.

Пламя превратилось во взрывную волну огня, пожирая на своём пути всё: артефакты, магические барьеры, проклятый кинжал с ядом, способным убить бессмертных… и даже меня. Но я успею увидеть, как горят тьма и тень, как горит то, что было когда-то моим Орденом.

Плоть Люциана начала рассыпаться на глазах, вместе со стенами храма и телами тех фениксов, которым уже никогда не восстать из пепла. Тьма накрыла нас с головой, принимая в свои объятия. Она встретила меня как старого друга, который слишком задержался в пути.

Последнее, что я увидел, — как догорают остатки бывшего храма Ордена Тёмных Фениксов. Как рассыпаются в прах последние из них.

— А неплохой погребальный костёр получился, — хмыкнул я, навеки растворяясь во тьме. — До встречи на той стороне, братья…

* * *

— Он умер? — услышал я откуда-то издалека тонкий девичий голос. — Не надо меня жалеть, Боря! Просто скажи мне правду.

— Да, — ответил детский голос, явно принадлежащий мальчишке. — Умер. Как и наша надежда на будущее.

— Я думала, что Костя справится, — девичий голос дрогнул и стал тусклым, будто из него ушли все краски. — А теперь… что с нами будет?

Что-то я не понял. Разве я не должен был раствориться во тьме? Я точно знал, что проживаю последнюю жизнь, да и без Сердца Феникса моё возрождение было невозможно. К тому же, рядом со мной уж точно не могло быть никаких детей.

— Зря ты встала с постели, Вика. Я помогу тебе вернуться, — голос мальчика чуть отдалился. — Ты ведь из последних сил держишься…

— Какая теперь уже разница? — обречённо проговорила девочка. — Раз Костя не прошёл… нам дадут не больше недели, а потом сошлют подальше с глаз и забудут о том, что когда-то существовал род Шаховских.

— Я могу попробовать пройти ритуал, — сказал Боря. — Пусть погибну и не выдержу силу, но зато попытаюсь.

— Хочешь, чтобы я совсем одна осталась в этом мире? — Вика начала рыдать. — Знаешь же, что мне недолго осталось… проклятье уже убивает меня, а теперь и Кости нет, и ты собрался…

— Прости, — прошептал Боря. — Прости меня, сестрёнка.

Если поначалу я ничего не чувствовал, то сейчас все прелести возрождения вдруг нахлынули разом. Грудь сдавило от боли, пальцы свело судорогой, а вдох казался чем-то невозможным. Ощущение было такое, будто я до сих пор не отошёл от яда.

— Он пошевелился! Боря! — завизжала девчонка, пока я пытался взять контроль над своим телом. — Я видела, как он дёрнул рукой!

— Это невозможно, — грубовато ответил ей брат. — Я лично проверил. Биения жизни в нём не было.

— Смотри!

В этот момент я резко сел и наконец смог сделать жадный вдох. В лёгкие ворвался сырой воздух с привкусом пепла и вековой пыли. Где же я?

— Костя? — услышал я удивлённый шёпот, а потом сумел разлепить глаза.

Передо мной стоял мальчик лет восьми, худой и бледный, словно сама тень смерти. За его спиной, опираясь на трость, дрожала такая же худая девочка, которой судя по виду не больше двенадцати. А вокруг нас раскинулась слабо освещённая каменная пещера — то что нужно для возрождения тёмного феникса.

— Мгмрх, — я попытался ответить, но горло сдавило спазмом боли. Его будто царапало изнутри.

— Сейчас! — мальчик бросился ко мне и приложил к моим губам бутылку с водой. — Попей. Должно помочь.

Я опустошил бутылку в несколько глотков, чуть не захлёбываясь. Боль в горле утихла, но я понял, почему мне было сложно говорить. Слова казались чужими, они кололись острыми звуками, раздирая голосовые связки.

— Благодарю, — сумел прохрипеть я, с силой вытолкнув из себя чужеродную речь.

— Костя, — снова прошептал Борис, а потом бросился меня обнимать. — Ты выжил! Выжил!

Худое тело мальчика содрогалось от сухих рыданий, а девочка в дверях закусила губу чуть ли не до крови. Разве не должны они понять, что я не их брат? Почему не видят разницы между этим Костей и мной?

Я машинально прижал к себе рыдающего мальчика и с удивлением посмотрел на свои пальцы. Тонкие, бледные, с отполированными ногтями и без единого шрама. Это точно я? Может, тьма решила подшутить надо мной и послала видение?

По спине скользнул холодок. Нет, тьма не стала бы так зло шутить надо мной, не после того как я потерял всех, кто был мне дорог. Я сглотнул ком в горле и помотал головой.

— Константин, прошу прощения за минуту слабости, — преувеличенно серьёзно сказал Борис, отстраняясь. — Знаю, ты не любишь проявление чувств и презираешь слабость… я обещаю сдерживаться в дальнейшем.

— Всё хорошо, — проговорил я, потихоньку привыкая к новому языку. — Я понимаю.

— Правда? — удивился Борис.

— Конечно, — я улыбнулся и тут же почувствовал, что улыбка чужда моему новому лицу. Мышцы свело от боли и тяжести, но я продолжал улыбаться.

— Ты пугаешь меня, — прошептал мальчик, сделав шаг назад и закрыв собой сестру. — Не помню ни единой твоей улыбки.

— Смерть меняет людей, — я сделал серьёзное лицо и нахмурился. — А я ведь действительно умер… только вот почему вернулся?