Сердце Луминара (СИ) - Рабин Ния

Жрецы переглянулись. Если они вообще могли «глядеть» без зрачков.

— Пророчество гласит…

— Да помолчите вы со своим пророчеством! — Выплеснутый страх вылился в ярость. — Отведите меня домой! Сейчас же!

Второй жрец, пониже, поднял руку. Узоры на его ладони вспыхнули ярче.

— Успокойся, Аврора.

— Откуда вы знаете моё имя⁈

Третий, самый хрупкий на вид, достал из складок одежды свиток. Пергамент был тёмным, как старая кровь, а буквы… они не были написаны. Они двигались, извиваясь, как черви.

— 'Когда Луминар погрузится во тьму,

И дети не будут рождаться ему,

Когда стихии восстанут в борьбе,

И мир затаит скорбь в себе…'

Голос жреца звенел, как разбитое стекло. Буквы с пергамента начали отслаиваться, превращаясь в миниатюрных светлячков, и кружить вокруг меня.

— 'Придет она — из иных миров,

Где нет ни магии, ни богов.

Ее душа, как свет в ночи,

Три части скрыты в стихиях пути…'

Я попыталась смахнуть светящиеся строки, но пальцы проходили сквозь них.

— Что это такое, о чём вы говорите?

— Пророчество появилось в ночь, когда украли Сердце Луминара, — сказал первый жрец. — Ты — та самая «она». Из мира без магии.

— Огонь восстанет, Вода заплачет, — продолжал второй, и вдруг его балахон заколебался, будто под ним шевельнулось что-то многоногое. — Земля расколет, Ветер заплачет.

Светлячки-слова сгустились перед моим лицом, образуя голограмму: континент, расколотый на три части, над которым бушевали стихии.

— Но если трижды сольётся кровь —

Жизнь победит… ценой любви вновь.

Третий жрец коснулся моего запястья. От его прикосновения побежали мурашки.

— «Трижды сольётся кровь» — это о твоих истинных. Трёх мужьях, чьи души дополнят твою.

— Чего⁈ — Я отпрянула, ударившись спиной о каменную стелу. — У меня даже одного-то не было!

— Ты должна найти их, — жрецы окружили меня, и их голоса слились в хор. — Только объединив силы четырёх стихий через связь с истинными, ты сможешь вернуть Сердце Луминара.

— А иначе… — самый молчаливый жрец вдруг сбросил капюшон.

Я вскрикнула. Его лицо… нет, лицом это назвать было нельзя. Кожа, вернее, то, что её имитировало, была прозрачной, как стекло. Под ней пульсировали синие жилы, а вместо носа — две щелевидные ноздри.

— Иначе Луминар умрёт. Как гибнут миры, лишённые Сердца.

Он провёл рукой по воздуху, и пространство вздрогнуло, открыв окно в пустоту: треснувшие земли, увядшие деревья, бездыханные тела существ, чьи крылья и когти превратились в прах.

— Тот, кто украл артефакт, верит, что спасёт своё царство. Но Сердце не воскрешает — оно лишь продлевает агонию.

— Хватит!!! — Первый жрец резко махнул рукой, и видение исчезло. — Она ещё не готова.

Внезапно кристалл над алтарём завибрировал. Фиолетовый свет ударил мне в грудь, и я ощутила жжение на правой руке. Задрав рукав пижамы, я увидела, как на коже проявляется татуировка — словно невидимый художник водил иглой по моей плоти.

Лабиринт. Но не статичный — линии шевелились, перестраивались, а в трёх его узлах горели звёзды: серебряная, синяя и зелёная.

— Это «Слеза Миринии», — объяснил жрец с лицом-лабиринтом. — Она проведёт тебя к истинным. Но помни: сила пробуждается через единение. Через…

— Секс? — вырвалось у меня.

Жрецы замерли. Потом первый кхмкнул:

— Через союз душ. Но да, физическая близость — ключ.

Я фыркнула. Истерический смешок пузырьками поднялся к горлу.

— Вы предлагаете мне заняться… групповым сексом с тремя незнакомцами, чтобы спасти мир? Да вы с ума сошли!

— Они не незнакомцы, — жрец протянул руку, и татуировка на моей ладони вспыхнула в такт его словам. — Они части тебя. Ты почувствуешь это.

Кристалл над нами вдруг погас. Храм задрожал, с потолка посыпалась каменная пыль.

— Время пришло, — хор голосов прозвучал как погребальный звон. — Иди, дитя. Найди их. Пока ещё есть время.

Пол подо мной разверзся. Я провалилась в чёрную бездну, а последнее, что услышала, был шепот:

— Ищи крылья, когти и корни…

Глава 3

Зеркало судьбы

Тьма была густой, как смоль. Я падала, кувыркаясь в пустоте, пока вдруг не ударилась спиной о что-то мягкое.

— Трава?

Я открыла глаза. Надо мной сияли два розовых солнца на нежно-сиреневом небе в окружение огромных пышных облаков, а в ноздри ударил аромат, от которого закружилась голова — смесь жасмина, корицы и чего-то электрического, словно воздух после грозы.

— Привет, принцесса, — кто-то ткнул меня в плечо.

Я вскрикнула и села. Передо мной сидела… нет, парила фея. Совсем как в книжках: полупрозрачные крылья, платье из лепестков, только выражение лица — как у бармена в ночном клубе.

— Символ на твоей руке светится, — она указала на мою руку. Лабиринт пульсировал белым, а одна из звёзд — та, что серебристая — полыхнула ярче. — О, смотри-ка! Твой первый муженёк где-то рядом.

Я хотела спросить, откуда она взялась, но фея уже махнула крыльями:

— Удачи! Не облажайся!

И исчезла в клубе радужной пыли.

Я посмотрела на татуировку, потом на свою пижаму с глупыми мишками, и тихо застонала:

— Мне нужен психотерапевт. Или очень крепкий эльфийский эль.

Но двигаться всё же пришлось. Потому что где-то впереди, за холмом, послышался рёв — не то зверя, не то разъярённого бога.

Дорожка вилась меж деревьев с листьями, напоминавшими языки изумрудного пламени. Я шла, сжимая кулаки, чтобы остановить дрожь в пальцах.

«Это же всё по моим учебникам, — мысленно бормотала я. — Портал, феи, таинственные пророчества… Ты тысячу раз представляла этот момент, Аврора. Так почему сейчас хочется зарыться в землю?»

Воздух звенел от щебета невидимых существ. Я прикоснулась к стволу дерева — кора была теплой, словно живой.

— Неужели правда… — голос сорвался на полуслове. — Неужели я «там»?

С детства, с тех пор как в приюте мне подарили потрёпанный томик «Хроник Нарнии», я грезила о другом мире. Пока другие дети играли в мяч, я забивалась в угол библиотеки, представляя, как однажды дверь шкафа распахнётся в страну снежных королевств. Потом стали появляться книги посмелее — про девушек, падающих в озёра, чтобы найти эльфийских принцев, про библиотекарш, открывающих порталы древними заклинаниями. Я завидовала им. Завидовала так, что ночами плакала в подушку.

«А теперь ты здесь, — ехидно заметил внутренний голос. — И вместо того, чтобы радоваться, трясёшься, как мышь в совином гнезде.»

— Замолчи, — буркнула я вслух, и эхо повторило: «замолчи-замолчи-замолчи», словно лес дразнился.

Пижама цеплялась за ветки, мишки казались карикатурой на саму себя. «Вот бы автор тех романов увидел тебя сейчас: героиня в пижаме с милыми зверюшками, бредущая навстречу судьбе. Ха!»

Ручей сверкнул впереди алмазной змейкой. Я опустилась на колени, чтобы напиться, и застыла.

«Это… я?»

Отражение в воде было моим, но словно из другой вселенной. Волосы — густые, чёрные с синевой, как крыло ворона. Глаза — ярко-синие, будто вырезанные из полярного льда. Лицо, которое я всегда считала слишком круглым, теперь выглядело изящным, скулы — будто выточенными резцом скульптора. Даже веснушки исчезли, оставив кожу гладкой, как шёлк.

— Эй, — я ткнула пальцем в воду, и отражение улыбнулось. — Ты… красивая.

Смешок вырвался сам собой. «Вот оно — преображение, о котором я читала. Только в книгах героини всегда в восторге, а я…» Я сжала руку в кулак, наблюдая, как татуировка-лабиринт пульсирует в такт сердцу. «Что, если это ненадолго? Что, если я проснусь в своей однокомнатной клетушке, и всё окажется сном?»

Но запах дождя и цветов был слишком реальным. Даже боль от укуса мошки (здесь они, оказывается, тоже есть!) в лодыжке казалась подтверждением.

— Ладно, — встала, отряхивая пижаму. — Раз уж я здесь, придётся играть по их правилам.

Татуировка тянула вперёд, серебристая звезда горела, как маяк. Я шла, и мысли кружились в голове, словно осенние листья.