Жрец Хаоса. Книга I (СИ) - Борзых М.

— Щенков… — отчего-то поправила меня она.

— Щенков, как скажете, — покладисто согласился я. — Поэтому, пожалуйста, сделайте глубокий вдох, досчитайте до десяти…

— До десяти не поможет, — скрипнула та зубами.

— Тогда до ста десяти, и начните рассказывать мне всю ситуацию по порядку.

— Юра, кто из нас молодой и горячий? Это кто ещё кого должен успокаивать, — ехидно усмехнулась княгиня, но, кажется, её отпустило.

— Елизавета Ольгердовна, главное, что вы у нас душою и сердцем молоды. Все остальное — наживное. Возраст — это тьфу, а вот опыт бесценен, как и знание местной обстановки. И вот его у вас как раз-таки более чем достаточно. Нам же остаётся только перенимать и внимать.

— Тебе говорили, что ты — льстец?

— Не приходилось слышать подобного, — усмехнулся я. — Со мной, в принципе, подозреваю, нечасто разговаривали из-за невозможности это сделать.

Кажется, княгиня смутилась.

— И да, Елизавета Ольгердовна, думаю, вы должны знать, что у меня проблемы с памятью.

— Насколько серьёзные?

— Ничего не помню, воспоминания или умения всплывают отрывками. Нет никакой системы. Те же инструменты на столе… увидел — вспомнил. То же со столовыми приборами.

— Но при этом ты сподобился создать десяток горгулий и одного дракона… — пробормотала княгиня. — Плохо… очень плохо…

— Я вот не разделяю вашего пессимизма. Выжили — уже хорошо, а как…

— Нет, я не о том… — отмахнулась моя собеседница, глубоко задумавшись. Спустя пару минут он отмерла: — Под твоё описание подходит только родовая память. Когда маг как чистый лист, мир не терпит пустоту и пытается её заполнить чем-то. Если род сильный и… с крепкими родовыми узами, то родовая память помогает своему потомку.

— В этом же нет ничего плохого, — осторожно заметил я.

— Нет, — грустно согласилась Елизавета Ольгердовна. — Кроме того, что открылась тебе явно не родовая память Угаровых, а память по отцу.

М-да… что-то подобное можно было предположить. Только я считал, что я пришлый, так сказать, душевный подселенец. И это память из моей прошлой жизни. Вариант с родовой памятью «тела» я как-то не рассматривал. А он был. И его нельзя было сбрасывать со счетов.

— Зато теперь понятна твоя взрослость не по годам.

— Это вы ещё не слышали вопросы, которые я хотел вам задать…

— Я вся во внимании… — княгиня улыбалась, но взгляд её выражал такую тоску… хоть волком вой.

— Елизавета Ольгердовна, — я заставил княгиню сфокусировать на себе взгляд. — Вы приняли меня в род. Если вы думаете, что появится кто-то из рода отца и сманит меня куда-то конфеткой в виде спокойной жизни, оставив вас с Эльзой расхлёбывать происходящее… кхм… — я не стал называть вещи свои именами, — то смею вас разочаровать, нормальные мужчины не бегут от проблем, а решают их. Так что давайте позовём Эльзу и побеседуем на троих. Ей, я думаю, тоже полезно будет услышать ответы на большинство моих вопросов.

Индия, Раджпутан, Джайпур

Золотые купола дворца пылали в лучах заката, словно расплавленный металл, а воздух был густ от аромата жасмина, сандала и сладкого вина. В мраморных залах гарема, где струились шелка цвета павлиньих перьев, раджа Викрамадитья возлежал на груде расшитых подушек, наблюдая, как танцовщицы кружатся в дыму благовоний, их браслеты звенят в такт музыке, а босые ступни скользят по инкрустированному полу.

Он провёл пальцем по горлышку кубка, смакуя прохладу вина, а другой рукой лениво перебирал жемчужные нити, свисающие с ожерелья юной наложницы, склонившейся к его ногам. Её глаза, подведённые сурьмой, блестели, как тёмные воды священного озера, но в них читался страх — ведь все знали, какая участь постигла прежнего владыку и его детей.

— Почему дрожишь? — прошептал раджа, касаясь её подбородка. — Разве не прекрасна жизнь в золотой клетке?

Но прежде, чем она успела ответить, в зал вошёл начальник стражи, склонившись так низко, что его шлем коснулся пола.

— Махараджа… вам доставлено послание. Из Звёздной башни.

Викрамадитья лениво протянул руку, но, развернув пергамент, увидел лишь один знак — звезду, начертанную киноварью.

Глаза его потемнели от ярости.

— Как он посмел⁈

Он вскочил, опрокинув кубок, и багровое вино растеклось по мрамору, как пролитая кровь. Наложницы в ужасе прижались к стенам, а стража замерла, не смея поднять взгляд.

— Привести ко мне архимага! Немедленно!

Вскоре в тронный зал, согнувшись под тяжестью лет, вошёл старец в одеждах, выцветших от времени. Его посох стучал по полу, словно отсчитывая последние мгновения его жизни.

— Ты знаешь, что это значит, — прошипел раджа, сжимая в кулаке злополучную карточку.

Старик склонился в почтительном, но неспешном поклоне.

— О, повелитель… — его голос был тих, как шелест высохших листьев. — На родовом алтаре зажглась Звезда Раджпутана. Истинный наследник жив. И он сильнее вас.

Раджа замер. В ушах стучало, в глазах плясали чёрные искры.

— Это невозможно. Я убил их всех!

Архимаг забился в конвульсиях, зрачки его побелели. Стража бросилась было его схватить, но придворный архимаг заговорил совершенно не своим голосом:

— Кровь брата на ваших руках скоро сменится вашей соб…

Раджа не дал архимагу завершить пророчество, одним ударом тальвара снеся старику голову.

Дождались Эльзу, которая появилась с подносом еды и бутылью чего-то прохладительного.

— Княгиня, вы не против? Я захватила с кухни ужин для Юрия, — Эльза робко улыбнулась и даже вжала голову в плечи, ожидая наказания.

Я вопросительно приподнял брови, глядя на княгиню, и молитвенно сложил руки перед собой, имитируя голодный обморок. В довершение ко всему живот громко заурчал, требуя пищи.

— Да какие проблемы? Ешь на здоровье, — отмахнулась княгиня, — тем более предчувствую, что разговаривать по большей мере придётся мне.

Эльза подложила подушки мне под спину для удобства и лишь после этого поставила передо мной поднос. Наваристый бульон с зеленью и кусочками мяса, свежий хлеб, закуски, сыр, мёд, орехи и сдобная булочка, в которую я и вцепился зубами первым делом.

И лишь употребив её, я принялся за вопросы. Разговор вышел долгий. Если слегка опустить подробности, то выходило, что род Угаровых пришлый, в империи проживает лишь седьмое его поколение. Причин исхода с бывшей родины Елизавета Ольгердовна не знает, но, судя по её отчеству, пришли они откуда из Скандинавии. Пришли на службу к русскому царю и заслужили в военных кампаниях дворянство. Со статусом вышел казус. На родине они были ярлами, военными вождями, наместниками больших территорий. Ярл у них там считался вторым после короля или конунга. На что-то ниже они не согласились, ну или действительно отчаянно воевали, но царь пошёл на то, чтобы оставить Угаровым титул князя, самого близкого по значению к ярлу в местной иерархии.

Так, вместо ярла Бьерна Утгарда появился князь Бьерн Угаров, но это был скорее титул вежливости, выданный вместе с полуразрушенным замком и клочком земли на болотах, неизвестно по какой причине не взятый кем-либо из соратников местного правителя. Собственных вассалов, наделённых землёй, князь не имел, но принимать личную присягу служения имел право. Сам был ближником царя.

Царство было молодое и резвое, набрало силу и вступило в период завоеваний. Для ведения войн была организована элита императорской гвардии. В неё входили сильнейшие маги ста родов, так называемая Чёрная сотня. Их ещё называли стальными псами, кровавыми мясниками и прочая, прочая, прочая. На самом деле чёрной сотней их назвали несколько позже, изначально туда входили самые отчаянные, самые дерзкие и самые. Сильные маги своего времени, причём вне зависимости от спектра, были там и светлые, и тёмные. Собственно, такого понятия как спектр тогда ещё не было. Просто сильнейшие.

Соседям пришлось потесниться, а некоторым и вовсе войти в состав царства, постепенно разросшегося до империи.